Все части повести "Аннушка" https://dzen.ru/suite/ec7dbe01-6386-4a70-b4c3-dd7ef1fb06e7
Теплый летний ветер, залетев сквозь открытое окно, наполнил свежестью маленькую комнатку, словно давая понять ее обитателям, что жизнь, в сущности, очень даже хороша.
- Что ты, какая непоседливая? - с улыбкой спросила Анна семилетнюю Лену, любовно усаживая пытавшуюся забраться на подоконник внучку на стул.
- Ну, бабушка! - недовольно протянула та. - Я хочу на окне сидеть!
- Оно же открытое, а второй этаж. А что если упадешь?
- Не упаду!
Но Анна строго посмотрела на внучку, и та присмирела под ее взглядом: на самом деле она очень любила бабушку, просто и пошалить ведь хотелось.
- Ну, так-то лучше, - улыбнулась пожилая женщина, с интересом наблюдая, как в ребенке идет внутренняя борьба между тем, что «хочется» и тем «как надо». - Помнишь, тебе четыре года еще только исполнилось, как ты нас напугала?
Лена все помнила прекрасно, но ей нравилось, когда бабушка это рассказывает, поэтому она наморщила лоб и покачала головой:
-Неааа...
- Ну как же! Собрала тогда детей с улицы и увела на другой конец города. Хорошо, что добрые люди остановили такую компанию, домой вернули. Я тогда не знала как себя и ругать! А досталось соседскому Сашке, он самый старший был: шесть лет!
- И правильно, нечего мелюзгу слушать, большой уже!
- А ты сейчас ведь на год старше его. И ты большая?
- Конечно!
Анна засмеялась. Ей было так хорошо, когда дочь привозила старшую внучку к ней погостить. Крохотная комната коммуналки словно становилась больше на эти дни; бытовые трудности – сосед-дебошир, который пьяный бегал по квартире с топором, так что даже готовить обычно приходилось не на общей кухне, а на плитке у себя в комнате, маленькая пенсия, накопившиеся за жизнь болячки, – все это не то чтобы исчезало, но отходило на второй план. А главным становилась Леночка – вместе с ней в жизнь Анны приходила радость, которой так немного было в ее долгой жизни. Женщина была уверена, что ее девочку Господь обязательно сохранит; что те трудности, которые неизбежны, отступят на то время пока рядом с ней ее любимая внучка. И странным образом совпадало, что когда Лена гостила у бабушки, сосед либо не пил и был спокоен, либо попадал на пятнадцать суток; самая простая еда, которую могла позволить себе купить Анна, очень нравилась ее внучке; даже сама комната как бы больше становилась, так что им и вдвоем было в ней совсем даже не тесно…
- Бабушка, расскажи мне что-нибудь...
Лена очень любила слушать волшебные сказки и песни, смотреть – как старушка умело рисует чудные узоры «как в райском саду». Но особенно ей нравилось, как бабушка рассказывает «о Божественном».
- Ну что тебе рассказать? Помнишь в честь кого тебя назвали?
Это девочка помнила: в честь святой равноапостольной царицы Елены. Ее мама незадолго до родов в мае спросила у своей мамы, а Лениной соответственно бабушки, как ей лучше назвать ребенка. Та сказала однозначно, что если мальчик, то нужно назвать Николаем, а если девочка, то Еленой. Потому что 3 июня день ее церковного почитания. И родилась девочка как раз третьего июня... Озорная росла, не слушалась бабушку, когда она с ней сидела, убегала. Но чем старше становилась, тем больше ей на душу ложились те истории, которые рассказывала ей Анна. Внутреннее желание куда-то убежать, сделать наперекор становилось все меньше, в душу приходило умиротворение.
- Расскажи про Давида и Голиафа! - попросила Лена, усаживаясь на стул напротив старушки.
- Голиаф был великан, с ним никто не мог совладать. А Давид - обычный юноша, пастух. И оружия у него было - всего лишь праща с камнями. Но у него было более сильное оружие - твердая вера в Бога. Благодаря вере он не только не испугался страшного великана, но и поразил его...
- Что значит «поразил»?
- Убил.
- А ему не жалко его было?
- Голиафа?
- Да.
- Сложно сказать, - задумалась Анна. - Жалеть ведь легко, когда ты книжку читаешь про что-то, что тебя непосредственно не касается, или слышишь об этом от кого-то. А этот великан убивал тех, кто был дорог Давиду, он представлял угрозу для всего его народа. Война была, когда тут о жалости ему было думать?
Лена наморщила лоб и понимающе кивнула.
- И потом ведь царь Давид жил до того, как пришел на землю Христос Спаситель. Люди тогда были более жестокие...
- А сейчас все добрые? - недоверчиво поинтересовалась Лена, которая уже и в семь лет знала, что это вовсе не так. Вот взять, например, хоть соседа бабушкиного дядю Толю, который с топором за женой бегает, а один раз, когда она у Анны пряталась, угрожал и соседку убить.
- Сейчас могут быть добрыми. Если очень захотят и очень постараются!
- А что хуже: когда человек одно что-то плохое большое сделает или много разного плохого, но маленького?
- Это как?
- Ну, вот убьет, например, как Давид Голиафа, или ничего в сущности плохого не сделает, просто у подружки конфеты отнимет и ее за косы дернет, или от бабушки убежит, а та будет переживать, или маме нагрубит?
- Знаешь, есть такая притча, - скрывая улыбку, сказала Анна. - К старцу пришли двое. У одного был один тяжелый грех, который постоянно тяготил его сердце. А у другого, как ты говоришь, много всего, но «ничего особенного». И вот старец велел им на речном берегу первому взять один большой камень, такой, чтобы еле поднять, а другому сотню маленьких, которые не сложно нести. И когда они пришли к нему с этими камнями, то мудрец велел положить их там, где они были раньше. Первому легко оказалось сделать, так как след от камня был глубоко в земле. А вот второй не знал, где были те камушки, которые он собрал. И старец сказал им: вот так большой грех бывает легче снять со своей души, чем множество «мелких»! Поняла?
- Да, - Лене не очень понравилось про камни: получается, что она, такая хорошая девочка, вовсе не такая уж хорошая… Поэтому она решила сменить тему: - А расскажи, как ты была маленькой...
- Маленькой? - лицо старушки погрустнело. - Ну что же, слушай.