Валентина ждала у калитки, когда ее корова подойдет поближе. Стадо уже прошло по плотине и, разделившись на три ручейка, отправилось в три разных улицы. Хозяйки из дальних домов с хворостинами в руках встречали своих кормилиц у развилки, и неторопливо шествовали с ними домой. Пыль, поднятая животными, потихоньку оседала, мычание доносилось все тише, и скоро на всех трех улицах установилась тишина. Загнав корову во двор, Валентина пошла домой за мужем:
- «Петь, вот я сейчас доить пойду, а ты посмотри, в другой раз не скажешь, что я разлила молоко или дочери отнесла».
Муж, ворча, встал, и, взяв со стола папиросы и спички, пошел за женой в сарай. Обмыв вымя, и вытерев его полотенцем, она смазала руки вазелином и начала доить. Петр только - только устроился покурить, как Валентина позвала его подойти поближе. Тот подошел и удивился - в доёнке только четверть объема занята молоком, а жена уже сдаивала остатки из опавшего вымени.
- «Ну-ка отойди» - сказал ей Петр, и сел на скамеечку около коровы. Он аккуратно пощупал вымя - пусто! И не твердое и не горячее! Что за черт? Жена уже больше месяца жаловалась, что корова в дневную дойку убавляет молоко, каждый раз все меньше и меньше. Он грешил, что она тайком от него отдает молоко дочери от первого брака, а теперь убедился, что она права. С утра и на ночь жена выдаивала по ведру, а в обед чуть - чуть, даже половины нет. Может, кто доит его корову? Но он спрашивал у других хозяев, которые, как и он по очереди пасли стадо, все говорили, что к его корове никто не подходил! Непонятно!
- «Ну да ладно! Завтра очередь деда Семена, попрошусь вместо него, сам посмотрю, а то мой - то черед только через месяц пасти, стадо сейчас большое».
Наутро он собрался, вывел лошадь, сел верхом и погнал все стадо на опушку. Коровы набрели на отаву и начали пастись, похрумкивая травой, а он расположился в тени под березой. Постелив брезентовый плащ, он уселся на него и закурил. Его корова паслась с краю, и он ее хорошо видел. Две его собаки бегали вокруг стада, и он по их лаю слышал, где они наводили порядок. Никто к стаду не подходил и он подумал, что сегодня - то уж точно молоко будет на месте. Наступила жара, и коровы двинулись к реке, и пастух, взгромоздившись на лошадь, и изредка щелкая кнутом, следовал за ними, коровы и без него знали дорогу на водопой. Войдя в воду по самое брюхо, они пили, и, обмахиваясь хвостами от оводьев, изредка смотрели по сторонам. А собаки, напившись воды, лежали в тени у кустов, и, высунув языки, отдыхали от беготни. Приближался час дневной дойки, и Петр, взобравшись на лошадь, собрал стадо и направил его к селу. Он дождался, когда хозяйки разберут своих буренок и погнал свою корову к дому. Не переодеваясь, он двинулся за женой в сарай и стал терпеливо ждать, пока она закончит дойку. Молока оказалось меньше, чем вчера! Он в сердцах плюнул:
- «Да что за напасть? Корова все время была у меня на виду, ее никто не доил, она паслась как все, а значит, молоко должно быть на месте! А тут шиш да кумыш! » Валентина с обиженным видом унесла молоко в дом и Петр пошел мириться - как ни говори, а жену - то он обидел. В это время к ним и зашел дед Семен.
- «Ну, как, удозорил, кто доит?»
- «Нет! Никого около нее не было, я глаз не спускал! А молока меньше, чем вчера!»
Мужики сидя на крыльце поговорили, а потом дед пошел пасти стадо до вечера, а Петр поехал за ветврачом. Тот осмотрел корову и покачал головой
- «Скотина твоя здорова, а что не так спрос с тебя, ты хозяин, сам и следи».
Назавтра вся история повторилась, только к вечеру к ним заявился дед Семен и сказал, довольно улыбаясь:
- «Удозорил я твоего вора! Бутылек поставишь? Завтра и поймаем!»
А назавтра было вот что. Дед пришел за Петром и повел его к реке. На берегу у него лежали две большие сети, и ждали два его взрослых сына. Когда стадо спустилось в воду, дед подвел Петра к его корове, и показал на волны, которые двигались вокруг нее так, словно по дну елозило огромное чудовище.
- «Смотри, видишь? Вот он вор - то твой!»
Петр с дедом и два парня зашли в воду с одной и другой стороны коровы. Сначала вода им была по грудь, потом ближе к берегу по пояс и наконец они загребли сетью огромного сома! Тот бился в их руках шлепая здоровенным хвостом то по воде, то по головам и рукам мужиков. На берегу собралась толпа народа - хозяйки коров, ребятишки, старики. Они кричали, подбадривая рыбаков, мальчишки свистели, в общем, гвалт стоял тот еще. Наконец все четверо рыбаков выбрались на берег и выволокли сеть. Сом не уместился в ней, огромная полутораметровая туша трепыхалась на берегу и страшная пасть с усами и вытаращенными глазами пугала ребятишек, подобравшихся поближе, чтобы рассмотреть все. Подогнали телегу и свезли рыбину в магазин, чтобы взвесить. Сом весил сто семнадцать килограмм! Ну и вымахал! Тушу разрубили пополам - половину Петру, половину деду. Валентина накрыла стол для рыбаков, и Петр выставил бутылку Пшеничной.
Вот за столом - то дед и рассказал, что бабы жаловались, мол, пропадают утята и гусята. А дед знал, что таким разбоем чаще всего занимаются сомы. Да и во время водопоя увидел волны вокруг коровы, и понял, кто ее «доит». Вымя у нее видимо слабовато, молоко подтекало в воду, вот он и учуял. И где бы корова ни стояла, он по запаху молока находил ее и сдаивал. Вот и вымахал на молоке - то!
Мужики крутили головами и смеялись. Да! Такое не часто бывает! - Ну, выпили, закусили и разошлись. А Петр вечером сказал жене:
- «Прости ты меня дурака! За напраслину прости! И дочке своей скажи, пусть приходит за молоком, не обедняем, да и греха меньше и на душе спокойнее! »