После дефолта 1988-го управлять страной - всё равно, что выводить самолёт из глубокого пике. В кресло первого пилота, кресло премьер-министра садится Евгений Примаков, дипломат, разведчик, политик искушённый, прошедший партийно-советскую школу, где учили строго и больно наказывали за ошибки.
Против востоковеда Примакова – математик Березовский, против мастера аппаратных игр – импровизатор-авантюрист, против убеждённого государственника – прирождённый либерал.
Березовский задействует самое мощное своё оружие – телевидение. Наиболее востребованный материал в информационных выпусках на ОРТ- репортаж с рабочим названием «слеза народная». Разруха на селе, обанкротившиеся предприятия, полуживые пенсионеры, медики, которым нечем лечить, бастующие учителя – такую Россию принял новый премьер от предшественников.
О этом молчат – зато цепляются за любую неудачную фразу разговорчивого первого вице-премьера, бывшего губернатора Ленинградской области Вадима Густова. Речистый первый вице-премьер ездит по стране, а следом за ним съемочная группа ОРТ, чтобы фиксировать, если Густов где-нибудь что-нибудь, как говорят в редакции, «ляпнет».
Информационная война не допускает передышек-перемирий. При этом антипримаковские сюжеты реальности не искажают – к концу осени 1998 народ, и правда, был доведен до отчаяния.
В ноябре мы снимали в Грязовце, это Вологодская область, как живёт учительница с четырнадцатилетним стажем Любовь Тинькова. Муж – безработный, пособия на детей не платят уже несколько лет, а продуктовый набор, который выдают в магазине в счёт зарплаты – буханка чёрного хлеба, полбатона белого, молоко и кефир. И это на семью из пяти человек. «Беспросветная жизнь, такое состояние обреченности», - говорит Тинькова.
И таких вот историй корреспонденты ОРТ привозили из командировок ни одну, ни две – десятки. Можно сказать: выполняли заказ Березовского. Но не врали, ничего не придумывали. Фактура сама за себя говорила. В новейшей истории российского телевидения это, пожалуй, единственный промежуток времени, когда борьба за интересы разных группировок во власти неожиданным образов раздвинула границы свободы слова.