Люди не меняются, сказала Алка, уткнувшись в смартфон, давно об этом говорю.
Оригинальное высказывание - глубокое и философское.
Разрешите полюбопытствовать, а что вообще меняется, и можно ли цикличность признать за неизменность.
И вчера был день, и ночь - тоже была, и позавчера, и завтра будет, и во веки веков. Люди рождаются, растут, взрослеют, стареют и умирают, и если отойти наподальше, лет скажем на миллион, то человеческая жизнь, длиться она год, два, десять или сто, не больше мгновения. Плюс десять, минус двадцать - стоит ли огород городить - ничего же не меняется, правда.
Да, материя, видимая ее часть, та, которая замеряется, видится, отражается, осязается, нюхается или напрягает руку, меняется - каждым шагом меняется, взглядом, вздохом. Полнеем, худеем, умнеем, глупеем, шизеем. Делаем пластику носа, лица, груди, качаем мышцы, сидим часами под водой или шьем новое платье.
Но внутреннее ощущение собственного "я" нет. Тождественность. Я был и в три года, и в семь и в шестьдесят. Причем один и тот же.
Тело постарело, миллион раз менялась одежда, два-погода, иногда статус, образование, работа, семейное положение или материальное довольствие, уходили родители, приходили дети и внуки, случались жены, а потом разводы и расставания, новые жены, еще дети и еще внуки, рассыпались империи, летали метеориты, таяли льды, полыхали войны, зрели революции, уходили-приходили эпохи, но "я" оставался прежним - неизменным и незыблемым.
Что вы, что вы, скажут психологи, это иллюзия, ваше я менялось вместе с вами, просто не замечали.
Ну да, сам не замечал, а вы, любезные, заметили. Измерили кляксой Рошаха, стукнули молоточком по ноге - ну, может не вы, неврологи, заставили написать тест, рассказать сон, и поняли что личность изменилась.
Вот не соглашусь ни разу - феномен, явление, видимая часть, та, которая исследуется, портрет - Дориан, не помню по батюшке, Оскарович, кажется, изменилось то, что наблюдаете вы, но не то, что наблюдаю я.
Я - это душа и тело, но слово "я", понятие, существует только как сознательная форма - нет человеческого сознания, не будет "я", только ощущения тела, инстинкты и рефлексы.
Поначалу, от нуля и до семи, индивид, обуянный желаниями - хочу, не хочу, далее - субъект, когда осознается иерархия, социум и желание направлено на достижения всякого первенства, и только потом, когда субъекта одарят императивом и долженствованием, личность.
Поэтому существенные изменения - это переход от индивида к субъекту, и далее к личности - так становится человек.
Меняется, когда бытийствует, мыслит, движется к свету или делает шаг навстречу небу. И это дважды не метафора. Понятое, осознанное, прибавляет к я-есть.
Мысль - суть движение, от тьмы к свету, от неизвестного к названному и осознанному. Причем на том же уровне достоверности, что "я-есть".
Вспышка, прояснение, извлечение смысла, называние-артикуляция, фиксация и новая достоверность.
Если вначале я - есть это, то после мысли, я - есть то. Акт веры и новая идентичность - хорошо, не новая, уточненная. И на вопрос, что в тебе изменилось, отвечу твердо - раньше думал, я-то, а теперь - это, поскольку истина изменила меня.
Конечно, желая соответствовать стандарту, общепринятым протоколам, человек чаще всего имитирует изменения.
Я - личность, как формальный постулат - кто ж еще, неужели скажу, знаете, вообще-то не дорос, пока похожу в субъектах. Психушка, хотя на самом деле, чистая правда - субъект, ибо никакого императива нет, лишь сплошная выгода.
Хуже другое, ложная самодостоверность, когда отражение принимается за истинное лицо. По паспорту личность - значит, личность.
Тем, кто свято верит в материальную природу всего и вся, в том числе, желаний, стремлений, раздумий и мечт, считай не повезло. Или наоборот, крупно прилетело.
Таким императив, если боже упаси прорастет, будет чинить сплошные расстройства боли - уколы отрицаемой совести, пароксизмы презренного стыда или мучения дважды ненужной чести, будет вечно конфликтовать с выгодой, вещно-материальной или статусно-психологической.
Отрицаемый, неуважаемый и старательно изгоняемый, будет ныть и болеть, более того, в дырку, размером с бога, мощным потоком польется страх - экзистенциальный, онтологический, прерываемый лишь вовлеченностью в собственные отражения.
Самолюбование, самовосхваление и самопиар - наркотик. Самый, самый, самый.
Становление - вот сверхзадача. Желательно осознанное, соответствующее судьбе, богоугодное. Нет - ломка, и дальше субъекта не прыгнуть - только состязательность и конкуренция, успех или неудача, комфорт-дискомфорт, все остальное через симуляцию.
Любовь, читай - отношения, но чтоб не сомневались, чтоб не заподозрили отсутствие жертвы, души и сцепления, будут с пеной у рта кричать о безумной, всепоглощающей, красивой или большой, более того, страшно обидятся даже на тень сомнения, намек на тень, тень тени намека.
Просто любовь не комильфо. Скучища, да и никто не поверит, а где доказательства - цветы, подарки, приглядные безумства, бешеные траты или выкручивание рук.
Любовь не нуждается ни в доказательствах, ни пафосе, ни в регистрации, ни справке из жэка или вендиспансера - ни в чем вообще, кроме души и бога. Таинство.
Великое, может, самое великое из всех.
Отрицаешь душу - профукал, пропил, продал, потерял, утопил в нигилизме или обмане, получи фишку "пусто" и распишись - ничего не поможет, ни море цветов, ни свечи, ни белые одежды, миллионы, шампанское или пятизвездочные нумера - так, киношный антураж, точнее, повод для хвастовства или измерения статуса.
Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты *
* Пушкин. А.С. сцена из Фауста