Этот рассказ является третьей частью зповествования о жизни и смерти Айи, маленькой женщины, попавшей в беду. Первую часть можно прочитать на канале "Писательница буковок", она называется "Айя. Жизнь и после". Вторая часть здесь, на канале "Ijeni" под названием "А вода пахла резедой".
Айя ничего не поняла. Приготовившись мысленно к чему-то страшному, ну, хотя бы к удару о ледяную воду и удушью от погружения в ее мертвенный пласт, эти доли секунд полёта она чуть не умерла от ужаса еще в воздухе. Но ничего этого не произошло. Она мягко провалилась куда-то, наподобие тёплой мягкой перины, на мгновение потеряла ощущение себя, но быстро очнулась. А когда очнулась, то увидела, что сидит прямо в мягкой кучерявой траве на поляне, заросшей ромашками, колокольчиками и резедой, а вокруг шумит высокими верхушками елей ласковый лес. Сквозь ветви проникают лучи солнца, только не того, яркого, алого, горячего, к которому она привыкла, а странного, серебристого, но нежно тёплого, уютного, спокойного.
Присмотревшись, Айя увидела за деревьями крыши домов. И что-то ещё, похожее на гнутые мосты, только высокие, выше верхушек деревьев, касающиеся изогнутыми изящными перилами прозрачных, ажурных облаков.
- Это мосты туда. В наше прошлое. Только ими мало кто пользуется, зачем нам это. Может, только я. А может и ещё кто, тихонько. Не очень у нас приветствуют тоску по прошлой жизни. Это и правильно. Ты хорошо себя чувствуешь, Амия? Тебя уже ждут, праздник будет. И дом твой готов, пошли.
Айя слышала голос, но никак не могла понять откуда он. Она крутила головой, но все вокруг было пусто и хрустально-чисто. И вдруг, у огромной, старой берёзы, невесть как затесавшейся в толпу стройных ёлок, воздух как будто сгустился, переливчато заиграл, сконцентрироваться, и в этом сгустке появилась стройная женская фигура, такая знакомая, до боли. Огненная грива обнимала плечи, спадая из-под мягкого капюшона, глаза сияли мягким зелёным огнём. Лель! Господи, какое счастье! Лель.
Амия (Айя вдруг резко и отчётливо поняла, что она - именно Амия и никто другой) уцепилась, как маленькая за протянутую руку Лель, встала и почувствовала, что в её теле больше нет ни боли, ни тяжести. Лёгкость, летящая, звенящая, как натянутая струна упругость, молодость и искрящаяся радость - эти забытые ощущения заполнили Амию, захлестнули и заставили забыть все то чёрное, что осталось позади.
То место, куда её привела Лель, потрясло Амию. Это был небольшой городок, затерянный в зарослях роз, орхидей и ещё каких-то незнакомых цветов, белых, со стрельчатыми лепестками, увивающих балконы, калитки, качели и гамаки, которых везде было множество. Красивые люди в лёгких светлых накидках с капюшонами, таких же, как у Лель, скользили, почти не касаясь зеркальных мостовых, как будто в ритме тихой музыки, звучащей с неба. Не один дом не повторялся по архитектуре, Амие все это что-то напоминало, какую-то сказку, старую, забытую, которую ей читала в детстве бабушка. Быстро пролетев по улице, они остановились у небольшого дома, почти незаметного в зарослях цветущей сирени. У дома был палисадник, аж кипящий разноцветьем флоксов, а у самой калитки качал головой огромный ярко-оранжевый подсолнух. И опять что-то старое, доброе всколыхнулось в памяти Амии - то, настоящее, из детства. Вроде, как бабулин дом какой-то Гулливер, поднял, отмыл, покрасил радостной голубой краской, обновил кружевные ставенки серебристым лаком, заменил покосившуюся крышу на новую, темно-синюю и поставил на место. Даже лавочку в палисаднике не забыл. Даже кота - того самого, наглого, мордатого. Так и спит на лавочке...
-Я вижу, понравился дом. Это была моя идея, я знала, что ты это видела во сне. Во всех снах... Иди, располагайся, через два часа зайду за тобой. Корн!!! Слышишь, Корн. Погоди, захвати меня.
Это Лель уже прокричала не ей, а красивому парню в темно-фиолетовой накидке, который притормозил своего серого коня у самого палисадника Амии. Он дождался, пока Лель вспрыгнет в нарядную бричку, а потом, натянув вожжи, чтобы конь не сорвался в намет, глянул на Амию тёплыми синими, как небо глазами.
Когда Амия закрыла за собой дверь, она поняла, что вернулась домой. Здесь все ей было знакомо, но главное, что она совершенно точно не хочет больше никуда...