Печальной параллелью в биографиях многих деятелей татарской культуры первой половины ХХ столетия является их трагическая гибель в годы сталинских репрессий. Продолжаем публикацию о судебных преследованиях в судьбах татар, начало можно посмотреть здесь.
Татарского просветителя Ризаэтдина Фахреддина, служившего в 1920-1930-е гг. муфтием в Уфе, советские репрессии обошли стороной. Но они отразились на его детях:
- В 1937 г. скончался в тюрьме его сын Габдрахман Фахреддинов, репрессирован в 1936 году.
- В 1938 г. расстрелян сын Габдулахат, работавший в 1930-е гг. экономистом в московском Центросоюзе.
- Некоторые дети муфтия Ризаэтдина Фахреддина уже в 1920-е гг. были отстранены от учебы. Так, старшую дочь Зайнаб восстановили в учебе лишь после специального письма-обращения самого Р. Фахреддина в высшие органы власти, поэтому она сумела окончить учебу только к 1929 г.
В 1930-е годы многие жили в страхе, когда-то близкие люди практически прекратили общаться между собой. Например, в 1936 г. Ризаэтдин Фахреддин узнавал о делах своего любимого племянника Фатиха Карими, проживавшего тогда в Москве, только через детей и через них же передавал ему свои приветствия. Написать ему письмо он уже не решался...
Внучатая племянница Ф.Карими о тревожной обстановке 1930-х гг. отмечала следующее: «По-видимому, за квартирой уже следили и, опасаясь донесения дворников, Фатих Карими советовал маме побольше знакомиться с Москвой, бывать в музеях, опасаясь, вероятно того, что если ее увидят днем, могут забрать. Мама по молодости, конечно, поняла это много позже».
В советское время царские ярлыки «пантюркиста» и «панисламиста» Фатиха Карими для органов власти заиграли по-новому: преподавателя турецкого языка Института востоковедения объявили «агентом турецкой разведки». Его пытались привлечь к ответственности по так называемой «султангалиевщине», но в начале 1930-х годов все ограничилось допросами.
В 1937 году, как и историк Хади Атласи, Фатих Карими уже стал членом мифической антисоветской "пантюркистской организации", занимавшейся «вредительской и террористической деятельностью». Он был арестован 4 августа 1937 г., Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила 67-летнего ученого-тюрколога Фатиха Карими к расстрелу в сентябре того же года.
Хади Атласи, обвиняемый в аналогичных «преступлениях» репрессировался дважды. В 1928 г. он стал одним из «султангалиевцев» и был приговорен к десяти годам лишения свободы, а в 1936 г. появилось уже понятие «атласовщина».
Он провел в Соловецком лагере пять лет, в 1933 г. из-за ухудшавшегося состояния здоровья некоторых освободили досрочно, в том числе и Хади Атласи. Ему разрешили поселиться в Казани, где в то время училась его дочь Сылу Атласова. Пытался устроиться на работу, но многие знакомые избегали общения с ним, боясь привлечь на себя внимание правоохранительных органов.
Бывший политзаключенный работал школьным учителем географии, немецкого языка. Но периоды трудовой занятости сменялись безработицей, его часто увольняли без объяснения причин. Уже через несколько лет, в 1936 г. Х.Атласи стал фигурантом нового судебного дела, где почти 60-летнего человека обвинили в организации «контрреволюционной, националистической, повстанческой шпионской организации, существующей на территории Татарской республики».
15 февраля 1938 г. из 24 фигурантов «атласовщины» 9 человек были расстреляны в Казани. Они нашли свой последний приют на Архангельском кладбище г. Казани. Среди них был и Хади Атласи, и его коллеги, братья Кабир и Фазыл Туйкины. Их арестовали в начале 1937 г.
Большие архивы Фатиха Карими, Хади Атласи, Фазыла Туйкина пропали во время арестов 1930-х гг. Представители НКВД везде действовали одинаково: выгребали без разбора все рукописи подозреваемого, и все записи потом бесследно исчезли. Среди них были такие уникальные рукописи, вроде истории Бугульминского уезда Хади Атласи, мемуары Фатиха Карими, пьеса Фазыла Туйкина «Сююмбика» и многие другие труды.
Родственники Х.Атласи с болью вспоминали о том, как в бугульминских магазинах листки, вырванные из конфискованных книг Хади Атласи, использовались то для упаковки продуктов, то как бумага для папиросы. Дети и его супруга были вынуждены молча наблюдать за этим варварством.
Близкие осужденных на долгие годы получили ярлыки родственников «врагов народа». А зияющая рана, образовавшаяся в сердцах детей, от внезапной потери отцов, несправедливого отношения общества и государства осталась навсегда с ними.
Например, дочь Фазыла Туйкина – Буляк Ибатуллина вспоминала о том, как сельское общество Габдрахманово (совр. Альметьевскиий район Татарстана) после ареста отца вынесло вердикт семье арестованного покинуть деревню в течение 24 часов. Мать семейства зимней ночью преодолела пешком десять верст до деревни Зай-Каратай (совр. Лениногорский район Татарстана) и позвала на помощь родню Ф.Туйкина: его старший брат Закир-мулла помог забрать детей и нехитрый скарб. Позднее репрессировали и самого имама.
В конце концов, семья Фазыла Туйкина после окончания Великой Отечественной войны переехала в соседнюю Башкирию, устав от постоянных пересудов и косых взглядов окружающих, знавших об их родстве с «врагом народа».
«Положение отверженных прочно закрепилось в нашей психике, и даже сейчас мы не можем избавиться от этого чувства», − отмечала в 1998 г. Буляк Ибатуллина.
Каждая семья по своему преодолевала эту боль, отверженность обществом, многолетнее ущемление чести и достоинства когда-то очень уважаемых лиц, истинных сынов своего народа, духовных лидеров нации.
Например, телеграмма периода Гражданской войны стала поводом не только для уголовного дела, имя Хади Атласова из-за этого документа и последовавших поспешных публикаций в большевистской печати начала 1920-х гг. долгое время ассоциировалось с «белым» террором в Бугульминском уезде; способствовали этому научные и научно-популярные труды более позднего периода.
Сыновья Х.Атласи – Угыз и Абдульбар Атласовы провели большую работу по оправданию честного имени отца: в 1985-1986 гг. с соответствующими жалобами на «клеветнические выступления в печати», «порочащие честь и достоинство» Хади Атласи, они обращались в Верховные Советы ТАССР и СССР.
По воспоминаниям Угыза Атласова, он практически не получил воспитания отца из-за его отсутствия, связанного с постоянными арестами и последовавшей трагической гибелью, но мать сумела воспитать сына в «духе отца» («әти рухында»).
Именно благодаря неугасающей памяти, искренней любви и преданности, прежде всего, родных людей когда-то забытые имена выдающихся деятелей «золотой эпохи» татарской культуры и их интеллектуальное наследие вновь стали достоянием широкой общественности в конце ХХ столетия.
Из воспоминаний близких мы узнаем не о бронзовых фигурах прошлого, а о живых людях прекрасной и трагичной эпохи – простых в быту, и в то же время величественных в своих духовных стремлениях, живших не днем единым, а постоянными мыслями о прошлом и будущем родного татарского народа.
Читайте также:
"Мама, не беспокойся, я оказался там ради нации": судебно-тюремные параллели в судьбах татар
В чем провинились татарские муллы и за что их так наказали?
Четыре лика зимы: старость знаменитых татар