Влияние Осипа Мандельштама ощутимо присутствует в творчестве представителей самых разных школ и направлений.
Катя Капович
Чердынская ода
В городе заборов и штрафных берёз
жил поэт отважный, рыцарь папирос,
из столицы-курвы на огромный срок
сосланный тираном за один стишок.
В том стишке коротком, страшном, лобовом
описал страну он в полный оборот.
С той поры далёкой так мы и живём:
под собой не чуем торфяных болот.
Навсегда бессмертье вечностью минут
золотому сердцу в жизни без гроша
с параноидальным бредом, что придут,
с выбросом в окно второго этажа.
Хорошо летел он над своей страной —
синего пространства вечный землемер
со своей еврейской перед всем виной,
с музыкой-голубой отдаленных сфер.
В городе Чердыни, где течёт река,
где стоят, как бруствер, насмерть берега,
где тому поэту памятника нет,
смерть уже не властна. Всё навеки — свет.
Татьяна Вольтская
***
О бабочка, о мусульманка…
О. Мандельштам
Кто мусульманкой бабочку назвал,
Тот не жилец уже на этом свете.
С утра одета в чистое, трезва,
Его душа не думает о смерти,
И сон ее тревожен и глубок,
Погашен взгляд, распахнуты ладони,
Она отыщет тихий уголок —
И думает, что скрылась от погони,
Что нипочем ей город-великан
Одышливый — шутнице, озорнице,
Что не за ней по рыжим облакам
Бегут подслеповатые зарницы,
Что черный ворон вьется не над ней
И тормозит не у ее подъезда.
Она уже почти в краю теней,
Но мешкает у входа — как невеста.
Ее не занимает кутерьма
Допросов, протоколов, пересылок,
Она не понимает, где тюрьма
Кончается — и возникает, зыбок,
Пейзаж, где даже отнятый паек
Не важен, и какую яму рыли,
И кто упал, и горизонт поет
И дышит, будто бабочкины крылья.
Михаил Дынкин
***
Я был последним в списке кораблей –
смотри альтернативный (чёрный) список;
вёз на себе мешки с мукой и рисом,
ножи и пилы, лис и соболей.
Что греки мне и что мне Илион –
земля-фантом в мозгу слепого барда?
И всё-таки я плыл туда сквозь сон
на всех парах (в хвосте эскадры, правда).
Мне жуток грохот водяных столбов,
хотя, возможно, я и сам химера,
скользящая из головы Гомера
в иллюзион сознания Рембо.
Борис Кутенков
***
как прижатый вагонной дверью щегол
слышит весть о вещах незабываемых
от иосифа кобзона и оксаны фёдоровой
как цепная ласточка бьётся в чужое стекло
неизменно притянутая обратно
выучившая всё назубок
так современный тонио
принимает на веру танец инги и ганса
белокурых и голубоглазых
работая не покладая пальцев
не сходя с дороги
… из каких ещё горних сфер
донесётся прямая весть
что не ждать коня и полцарства?..
но из браков и срывов как пунктирный штрих
рождается бог
вопросителен
неровен
одинаков