Как и у сотрудников любой отрасли, у атомщиков есть свой профессиональный язык, не всегда понятный обычному человеку. Это неудивительно, как и то, что не каждому дано постичь ядерную физику или квантовую механику.
Свой язык стал появляться с самого зарождения атомной отрасли – с 1945 года. В 2020 отечественному атомпрому исполнилось уже 75 лет. Значит, юбилей отмечает и особый «атомный» язык. Многие слова, например «хвосты», «обогащение» или «тюбетейка» для представителей атомной отрасли означают совсем не то, что для всех остальных.
Кто на ком лежит – «личная жизнь» реакторов и конструкций
Первые атомные реакторы называли человеческими именами.
Например, «Аннушка» – это реактор А, первый промышленный ядерный реактор в СССР и Европе. Его запустили летом 1948 года в Челябинской области – теперь именно здесь располагается ПО «Маяк».
«Иван Первый» – реактор И-1, предназначался для наработки плутония. Его построили в Северске в Томской области и запустили осенью 1955 года.
«Иван Второй» – ЭИ-2, первый в мире двухцелевой промышленный уран-графитовый реактор, производивший плутоний и электроэнергию. Он также находится в Северске.
«Руслан» и «Людмила» – два реактора на ПО «Маяк». Причем «Руслан» – это аббревиатура: реакторная установка с литиево-алюминиевым наполнением, а «Людмила» – реактор Л-2, просто оказалась рядом с «Русланом».
Такие названия появились не только из соображений секретности, но и потому, что для своих создателей эти реакторы были любимыми детищами. Это сейчас детей модно называть сочетаниями букв и цифр типа X Æ A-12, а раньше по-старинке использовали традиционные имена.
Ветераны «Маяка» вспоминают, что человеческие имена давали и различным конструкциям, которые в документации обозначались буквами. Так получались фразы типа «Константин лежит на Ольге».
Интересно, что людей при этом могли, наоборот, называть не именами, а прозвищами. Так, одного из родоначальников советского атомного проекта – Игоря Курчатова – звали Бородой. Несложно догадаться, почему.
О пусковых операциях на реакторных установках атомщики вспоминают с настоящей нежностью. «Ожил “зайчик” пускового гальванометра» – так в истории атомной отрасли рассказывают о запуске реактора И-1 в Северске 20 ноября 1955 года.
Закозление, ловушки и жертвы
С развитием промышленности развивался и неформальный профессиональный язык. Отрасль расширялась, теперь ей требовались самые разные специалисты: и ученые-физики, и операторы атомных станций, и строители, и конструкторы, и сварщики.
Из металлургической и стекольной промышленности в атомную перешло слово «козел» – так стали называть урановую пробку в канале реактора, которая образуется из-за спекания топлива со стенкой канала. У металлургов «козлом» считается застывший металл в жерле печи, а атомщики стали говорить про «закозление технологического канала» и что кто-то «заварил козла».
А вот слова «тюбетейка» и «юбка» приобрели новые значения уже внутри атомной отрасли, причем сравнительно недавно. Безопасность – абсолютный приоритет для атомщиков, поэтому они постоянно совершенствуют системы защиты АЭС. А новым системам требуются новые названия.
Конструкторы придумали создавать вокруг реактора защитную оболочку, чтобы предотвращать выход радиоактивных материалов наружу в случае аварии. Оболочка имеет форму купола и сооружается поэтапно. Сначала ставится «юбка» – средний ярус купола защитной оболочки, а сверху надевается «тюбетейка».
Звучит это все легко и просто, однако представьте, что вес одной только «тюбетейки» – 163 тонны. Толщина ее стенок из армированного бетона, стянутых стальными тросами, – 1,2 метра, а диаметр – 44 метра (это высота пятнадцатиэтажного дома).
Но и это еще не все: сверху на купол водружают «бублик». Такое название благодаря своей форме получил дефлектор системы пассивного отвода тепла. Это устройство в случае полного отключения электричества отводит тепло от реактора за счет естественной тяги воздуха.
Стоит заметить, конструкция тоже немаленькая – металлический цилиндр диаметром около 25 метров и высотой 13 метров весит почти 180 тонн.
Еще одно словосочетание из области безопасности вполне могло бы стать названием детективного сериала – это «ловушка расплава».
Она также предусмотрена на случай аварии. Емкость в форме конуса, наполненную «жертвенным материалом» – а это уже образ для фантастического триллера – устанавливают прямо под ядерным реактором, чтобы она вобрала в себя расплавившееся топливо, если вдруг оно прожжет корпус насквозь. Ловушка сделана из стали, она выдерживает высокие температуры и весит 150 тонн.
А еще у реактора есть «пятак». Так за сходство со старой пятикопеечной монетой прозвали плиточный настил круглой формы, который находится над активной зоной реактора.
Если вдруг строитель-атомщик рассказывает вам о «первом бетоне», знайте, что так называется настоящая веха в возведении АЭС. Это начало бетонирования фундамента объектов энергоблока, и именно с «первого бетона» строительство считают начавшимся.
У кого-то «пухнет» мозг, а у кого-то – графит
Но атомная станция – это не только здание и оборудование. Есть и топливо, которое нужно изготовить из урана, а его еще надо добыть. У добывающих предприятий тоже есть свой лексикон.
Вместо «козла» у них «коза» – это платформа для перевозки грузов в шахте. А еще есть «лягушка» – насос для откачки воды в горных выработках. Из живности также присутствует «карась» – плоский деревянный клин для крепления подземных выработок. Есть и кое-что из одежды: «рукав» – брезентовый канал для подачи воздуха в шахту, и «штаны» – развилка двух горных выработок.
Уран получают из руды, после чего остаются «хвосты». Их еще иногда называют отходами, но это не всегда верно, потому что технологии сейчас позволяют и из исходного сырья добывать уран, пригодный для изготовления топлива. Это можно проделать и с «хвостами», оставшимися от первоначальной переработки руды.
Не секрет, что зарплаты на предприятиях в атомной отрасли, как правило, выше средних по региону. Но в профессию молодые специалисты идут не только за этим. Хотя обогащение для них тоже важно. Именно так называется процесс получения урана из исходного сырья, а из «хвостов» – дообогащением.
Из обогащенного урана делают топливные «таблетки» – их штампуют, примерно как в какой-нибудь фармацевтической компании, и помещают в топливные стержни, которые в составе тепловыделяющих сборок вырабатывают энергию внутри реактора.
У вас еще не распух мозг от такого количества информации? А вот графитовая кладка может «распухнуть». И, заметьте, это не кладка яиц графита, а колонны из графитовых блоков в реакторе. Но наши атомщики умеют справляться и с этим.
Вот на таком интересном языке говорят атомщики, когда выполняют свою важную и нужную работу. Почувствовать себя настоящим атомщиком, собирая ядерный реактор и запуская атомный ледокол, можете и вы. Примите участие в первой всероссийской молодежной игре «Энергия будущего». Самые быстрые участники получат ценные призы от Росатома!