Они сидели у костра, было уже довольно поздно, темнело. Хотя сейчас такое время, темнеет рано. Предзимье. Лес замирал, всё готовилось к холодам. И все-таки было какое-то очарование леса и в это время, даже какой-то свой уют...
Такие философские мысли приходили Мирону в жизни далеко не впервые. Он посмотрел на прогорающий костер, хотелось сидеть здесь еще и еще, но время все же бежало, надо было идти.
Мирон с сожалением пошебуршил веткой в костре, тот вспыхнул с новой силой, но Мирон конечно знал, что это совсем ненадолго, если не добавлять в костер сушняк. Все же хорошо, что сегодня без дождя, поэтому и особенно уютно здесь, в лесу. Впрочем, и не совсем в лесу, они расположились не так уж далеко от деревни.
В свете прогорающего костра Мирон с удовольствием смотрел на Аделаиду. Красавица... Как же ему повезло с ней.
Не выдержал - подсел поближе, обнял, зарылся в ее роскошной гриве. Аделаида не отодвинулась от него, всякое бывало и настроение ее такое - зависело непонятно от чего, но сейчас она положила свою прелестную голову на плечо Мирона, прижалась к нему. Так они смотрели на костер и, похоже, ей тоже не хотелось уходить отсюда.
- А не страшно тебе, Мирон?
Он засмеялся. Вот Адя... Всегда она такая. Чего ему здесь бояться, места хоженые-перехоженые, знакомые лучше, чем свои пять пальцев.
- Чего это мне страшно-то?
- А вдруг эти появятся?
- Это кто же?
- Мало ли... Ты знаешь.
Мирон провел по волосам Ади своей ручищей, прижал ее к себе. Милая моя, да я зашибу за тебя хоть сотню - такую силищу сейчас чувствовал в себе Мирон, словно и не могло быть на него никакой управы.
- Пора... - Аделаида встала, потянулась - так сладко, что Мирону и вовсе не захотелось никуда идти, а еще помиловаться у костра.
Но Адька оттолкнула его:
- Уймись! Мирон, ну ты... просто как первый год женаты, честное слово! Пойдем уже!
- Замерзла, любонька моя?
- Да не замерзла я! Просто сам, что ли, не видишь, - пора уже!
Они закидали костер и внимательно посмотрели не бежит ли где огонек, только пожара еще в лесу не хватало, дождя-то уже больше недели не было, трава сухая. Хотя уже и время первых снегов, но их что-то не выпадало, да и вообще было намного теплее чем обычно в такое время, чем они и пользовались в эти тягуче-приятные вечера, им обоим нравилось сидеть у костра по осени, так они делали всегда когда позволяла погода. А пойдут дожди, так уж не посидишь и на костре хлебушек не пожаришь, и картошку не запечешь.
Убедившись, что огонь исчез окончательно, оба неспешно пошли к деревне. Они были уже почти на опушке, когда Адька остановилась и завыла. Это у нее получалось замечательно, Мирон даже вздрогнул.
- Адь... чего балуешь-то...
Она рассмеялась:
- А представляешь, Мирон, как сейчас у Краснокоевых? У них же дом-то - с краю, боятся, поди, трясутся, у них-то слышно хорошо!
Адька завыла снова. Мирон поморщился. С Краснокоевыми у Адьки какие-то давние счеты, он даже и не очень понимал какие, это было еще до начала его любви с Адей. Мирон не очень и вникал в подробности, а все же немного ревновал. Похоже, что Адька была немного влюблена в Валерку Краснокоева. Выдумала тоже. Какой он ей - пара-то?
Дрыщавый, на взгляд Мирона, Валерка сейчас был женат и жил все в том же доме, что и в молодости, со своей не очень уж и привлекательной женой. Адька любила иногда поиграться и попугать их, когда они с Мироном шли в деревню после таких посиделок у костра.
Деревня спала, хотя было еще не так поздно. Но в деревнях всегда ведь спать-то ложатся рано. Только кое-где отсвечивали экраны телевизоров. Да, припозднились они этим вечером, можно было и пораньше костер закидать, это он, Мирон, виноват, залюбовался на Адю свою.
Аделаида тем временем подошла к дому Краснокоевых и постучала в окно веточкой, сама прячась в тени дома. При этом еще и тихонько подвывала.
Мирон стыдливо спрятал глаза. Адя... точно, что-то осталось у нее к этому Валерке, вот и мстит ему за неразделенные чувства. Ну что, ребячество-то такое...
Похулиганив еще немного, Адя вернулась к Мирону, делая вид, что ничего не произошло.
Они пошли к другому дому. Мирон осторожно стукнул в окошко кухни. Через пару минут на крыльцо высунул нос Андрюха.
- Чё припозднились-то? Все у костра, поди, миловались, дурни? А я все жду вас, жду...
Мирон смущенно переступал с ноги на ногу:
- Да это... чтоб твоя заснула-то. Спит?
- Дрыхнет, еще и как, давно уже, завтра ей с утра рано на работу, так завалилась уже часа два как.
- Так это... ты не передумал?
- Неа! Сделаю вас сегодня!
Адька фыркнула. Сделает он. Это мы еще посмотрим!
- У Федрыча играть будем, как договаривались?
- Ага, он уж ждет.
Двинулись к Фердычу. Это хозяйке дома, Людмиле, завтра с утра на работу-то, а им... Они и днем отоспятся.
Играли не часто и продувались все по очереди. Кроме Федрыча в игре иногда участвовали и другие, да много кто, но сегодня - вот эта компания, самые завзятые игроки.
В игру Мирон втянулся из-за Адьки, сам-то он раньше не больно играл, изредка. На игровые сборы стал ходить все чаще и чаще, потому что понял когда-то, что Аде это дело по душе и в картишки она играет постоянно. Аделаида проигрывала далеко не всегда, часто делала всех, как котят.
У Федрыча уже была натоплена банька - третий пар или четвертый, не важно, главное, что в баньке было тепло, хорошо, а окошки Федрыч прикрывал. чтобы из дома не было видно и их не побеспокоили.
Сегодня они, и впрямь, продулись, Адька сидела злая. Не так уж сильно и проиграли, но все же ей было обидно. Федрыч примирительно налил всем еще винца. Молодое совсем, из погреба притащил. Вот ведь змеюка, специально такое и притаскивал - чтобы Адька, любившая молодое игривое вино, теряла бдительность.
Мирон тоже отхлебнул вина, теперь уже прилично, выпил весь свой жбанчик. Просто отличное, ядреное. Проигрыша было не жалко, жили они с Адькой не бедно, в долгу никогда долго не были, отдавали быстро. Да и отыгрывались всегда.
Адька после проигрышей всегда сердилась и в следующий раз от вина воздерживалась, не давала хлебнуть и Мирону, и они разделывали всех под орех - и Федрыча, и Адрюху и даже шустрого и острого на язык Ильяса вместе с его благоверной Барбарой. Так-то Варька она была, но Ильяс называл ее Барбарой, и никак иначе. Тоже мне, поклонник Брыльской, думал всегда Мирон.
Адька, еще выпив вина, раскраснелась только пуще. Андрюха посматривал на нее с интересом.
"Пришибу, - мрачно думал Мирон, глядя на тощего Андрюху. - Как есть - пришибу, если что".
Андрюха был, это еще мягко сказать, неравнодушен к прекрасному полу, и хозяйку свою любил просто до умопомрачения. Так мало ему! Еще и других баб подавай, чужих!
"Хозяйка-то его, поди, всерьез и не воспринимает , - думал ехидно Мирон, - шибздик..."
Думал он так, конечно, со зла, знал, что Андрюха нравится бабам. И чему там нравиться-то? Но Адька всегда млела от внимания Адрюхи и если бы не более чем выразительные намерения Мирона, Андрюха бы, точно, выписывать стал кренделя... Вон, видно же, чуть не слюни распустил...
Мирон закатал рукава и сильно нахмурясь смотрел на Андрюху. Тот немедленно прекратил пялиться на все прелести Адьки и стал весело рассказывать какую-то очередную историю их своеобразных взаимоотношений с Людмилой. Присуседился к одинокой бабе, так-то раньше он жил в другом доме. Ох, и чудной, Андрюха-то... Мирон, Адька и Федрыч, слушая очередную Андрюхину историю, просто покатывались от смеха. Ох, огребет когда-нибудь Андрюха от хозяйки, ох, огребет! И пойдет в старый, а теперь пустующий дом, где жил прежде - скулить и жаловаться на судьбу. Вот дуралей-то, не угомонится никак...
Несмотря на проигрыш, настроение у Ади поднялось, тем более что знала, в следующий раз она отыграется, и пусть Федрыч прихватит из дома хоть и не одну трехлитровку - чтобы Адька стала пить перед реваншем, да никогда!
Они шли по деревне, обнявшись, довольные такие. А чего им и не быть довольными - здоровьем их природа наделила недюжинным, они еще не старые, да и вот такую любовь, как у них, немногим дано встретить-то.
У дома Краснокоевых Адька, скорее по привычке, затормозила, но потом, махнув рукой, пошла дальше. Она была все еще маненько хмельная. Прижимаясь к Мирону, она шептала слова любви, нежности, что не нужен ей никто - никакой Андрюха, пусть Мирон не бычится, она его так любит...
А Мирону и не надо было ничего - только это, да еще запутаться в волосах Адьки, которым кто бы не позавидовал. Грива у нее, мало уж у кого такая есть сейчас - волосы густющие, почти до колен, а в них иногда путались листики да первоцветы, если по весне, или веточки, если в такое время, как сейчас, в предзимье.
Сова, сидевшая на ветке и высматривающая мышь, видела то, что давно было ей привычно - лешака со своей лешачихой, которые, обнявшись, возвращались в лес - в свою уютную берлогу-подземный дом.