Копирование текста, без разрешения автора запрещено.
В воскресенье вечером, когда после приезда я уже разобрала сумку и затопила печь, в дверь тихонько постучали. Открыв дверь, я испугалась, потому что тетя Люба, которая обычно громко стучала и, не дожидаясь ответа, заходила в дом, сегодня стояла тихонько у порога.
-Что случилось?
-Надюша, мне бы с тобой поговорить.
Я молча отступила, пропуская гостью в дом.
-Что случилось? - ещё раз спросила я.
-Вот, - соседка выложила три сберегательных книжки, две из них были обернуты кассовой лентой, на которой было написано "Максиму".
- Я это ещё две недели назад нашла у себя в сумке, когда в магазин пошла.
-Ну и что?
-Как что? Откуда они взялись?
-Ну, Вы так спрашиваете как будто у Вас куча друзей и знакомых, которые могут к Вам прийти и как бы невзначай кинуть пару – тройку сберегательных книжек. – Хохотнула я, - дед Игнат к вам перед смертью заходил?
-Заходил, всё что - то говорил, будто прощался, да мне некогда было, на кухне хлопотала, особо не прислушивалась, - пожала плечами тётя Люба. - Если бы я только знала, я б все дела бросила - всхлипнула она.
-Ну, значит, он и оставил, что не понятно?
-Да много чего, во - первых почему вот это нужно отдать Максиму? - она потрясла двумя перевязанными книжками. - Во - вторых, откуда такие деньжищи у обычного пенсионера.
Тетя Люба, открыла передо мной свою сберкнижку, аккуратно вытащила из ленты остальные две и тоже раскрыв, положила рядом.
-Да нет, это ещё не все, - я, усмехнувшись, встала и принесла из комнаты свою сберкнижку, открыла её и положила сверху.
-Когда в город поехала, нашла у себя в кармане.
Тётя Люба посмотрела на меня и плюхнулась на табурет.
-Ещё не легче. Сорок тысяч! Откуда?
Я пожала плечами.
- Интересно, а почему мне, родной племяннице десять тысяч, а Максиму двадцать? Это, за какие такие заслуги? - в ее голосе звучали нотки рыночной торговки.
-Теть Люб, так Вы что, ничего не знаете? - удивилась я.
-А что я должна знать?
-Так Максим единственный родной внук деда Игната и бабы Веры. Дед мне сам рассказал в последний свой приход.
Тетя Люба раскрыла рот от удивления. В первый раз в жизни я поняла выражение "отвисла челюсть". После минутной паузы у моей соседки началась истерика, она плакала, причитала и пыталась сказать, что чутье её никогда не подводило, она всегда чувствовала, что Максимка родная кровинушка, жалела его и привечала. Корила дядьку, что ей не рассказал правду, если бы она знала, да она бы к себе его забрала, когда мать померла.
-Ну, - хохотнула я, - я полагаю, что он в этом уже не нуждался, вырос мальчик то к тому времени.
Гостья, немного успокоившись тоже хохотнула, махнув рукой:
- Да правда чего это я, - и внезапно замерев, выпучила на меня глаза. - Слушай Надежда, так выходит, что теть Вера - то мне родная тётка?
-Ну, выходит, - развела я руками. - Получается, что Максиму самая близкая родня теперь Вы. Наверное, именно поэтому Вам и оставили это, - я постучала пальцем по сберкнижкам. - Так что забирайте и пользуйтесь с чистой совестью, - я сгребла все книжки и протянула их тете Любе.
-Э-э-э, - остановила она меня, - куда. - Соседка вытащила одну и протянула мне, - это твоя.
-Да мне вроде, не за что, - пожала я плечами.
-Раз дядька Игнат дал, значит, есть за что. И нечего перечить воле покойного, - соседка демонстративно вложила сберкнижку мне в руки, - всё, на этом закрываем все разговоры!
В этот момент мне показалось, что где – то под потолком раздался смешок Игнатия Романовича. Но я уже настолько привыкла к таким чудесам в этом доме, что даже никак не отреагировала. Ну, хихикнул и хихикнул, просто взяла себе на заметку. А тётя Люба, совершенно непривычная к этим вещам, побелела.
-Ты слышала?
-Что?
Я лихорадочно думала говорить мне, что слышала или нет, но моя собеседница поняла меня совершенно иначе и зашептала:
- Чего сейчас - то прислушиваться, сейчас - то тихо, а перед этим навроде как дядька Игнат хохотнул, - и начала яростно креститься.
- Вам, наверное, показалось, - ответила так же шепотом я.
- Вот же. Задал нам загадку, а теперь сидит и посмеивается над нами, как мы тут деньги делим. Ну, слава Богу, хоть не опозорились перед покойником. Пойду я, наверное. Ой, Надежда и как ты ту живёшь.
Моя гостья уже стояла на пороге и взялась за ручку двери, как вдруг обернулась и спросила:
-Но откуда же у него такие деньжищи?
-Да я полагаю, что это не только его, - пожала плечами я, - наверное, там и бабы Веры денег немало. Мы же про неё ничего толком не знаем. Мало ли.
На следующий день, когда мы утром встретились в школе, тётя Люба отвела меня в сторону и заявила:
-Знаешь, Надежда, не могу я пользоваться вот так деньгами, стыдно как - то, я на них хороший памятник родителям поставлю и оградку новую, а остальное, куда - нибудь положу, пусть Леху ждут, ему нужнее.
-Я в доле, - сразу сказала я.
-Ещё чего, - фыркнула она, - у тебя своя родня есть.
-Ну, можно хоть половину памятника Игнату Романовичу, - заканючила я как маленькая, - мне же тоже неудобно перед ним.
На удивление, тётя Люба долго не сопротивлялась, то ли понимала моё состояние, то ли посчитала экономическую пользу, но этого вопроса мы больше не касались.
В начале февраля, после занятий ко мне подошла наша уборщица:
- Надя, завтра дядьке сорок дней, ты с нами на кладбище пойдёшь?
-Да хотелось бы, только у меня же уроки.
-Так ты уроки сократи, да и сходим в обед, если запоздаем, ничего страшного не будет, подождут маленько. Раньше, до тебя, все учителя так делали, только не для того, чтобы на кладбище сходить, а чтобы в районный центр съездить, или кино посмотреть, - заметила она.
На следующий день так и сделали, уроки, перемены сократили, физкультуру отменили и пошли. По дороге к нам ещё пара старушек, любительниц таких мероприятий присоединилась, по приглашению тёти Любы. Пришли на кладбище, помянули. Я не зная, что говорят в таких случаях, брякнула:
-Ну, пусть земля ему будет пухом.
-Что ты мелешь, дуреха, - одёрнула меня бабулька, - Нужно говорить Царствия ему Небесного.
Я немного смутилась, но откуда мне было знать, что говорить нужно, да и бабулька вроде не сердилась. Мы уже было стали собираться уходить, как одна из бабулек замерла у соседней могилы.
-Любань, глянь ка, что - то с соседкой вашей не так.
Я с любопытством заглянула за оградку и ахнула. Могила резко состарилась. За каких – то сорок дней Памятник просел, покрылся трещинами и …
-Конечно не так,- растеряно сказала я, - посмотрите, на ней же все буквы теперь в зеркальном отражении.
И действительно, на памятнике было всё написано наоборот, как будто его вывернули наизнанку. А портрет стал лет на двадцать старше.
-Господи, жуть какая, - подумала я, и рука сама потянулась креститься, хотя до этого я была хроническим атеистом.
- Любушка, ты вот что, окропи могилки твоих святой водицей, от греха подальше.
- Так на девять дней как раз и окропила.
- А вона чё её так перекосило. Это ж могила колдовки Варвары. Помнишь, старая, Варвару то эту, - пихнула локтём свою подружку бабулька, - ох, и вредная была колдовка.
Всё! Я люблю этих бабулек! Мне очень хочется узнать, куда меня втянули.
По дороге с кладбища, я уже не стремилась скачками нестись в школу, а внимательно слушала бабулек. Мне не терпелось узнать про ведьму, но настрой у старушек был другой, и, идя потихоньку в деревню, одна из них монотонно читала мне лекцию:
- Нельзя говорить: «Пусть земля ему будет пухом», это не имеет ничего общего с христианским поминовением. Языческое это, от лукавого. Православным христианам следует поминать усопшего молитвой и говорить: “Царствия ему Небесного”.
Летом, когда дети переписывали всех ветеранов, я уже приходила к этой бабульке, и ещё тогда увидела дома у неё смешную вещь. В углу, под потолком была небольшая полочка, на которой стоял портрет Ленина, Сверху, как бы украшая и обрамляя его, висел вышитый рушник, а перед портретом качалась лампадка.
Испуг прошел, и во мне уже включился атеист, особенно тогда, когда вспомнила картину с Лениным. Поминать то молитвой нужно, а бабушки «Кагорчик» хлестали как бык помои, мы с тётей Любой только пригубили, да и закусывали они знатно. Но атеист включился исключительно у меня в голове, а то обидятся и потом про ведьму не расскажут.
Когда мы дошли до деревни и начали раскланиваться с бабульками, та, что всю дорогу читала мне лекцию, вдруг расчувствовалась и пригласила меня в гости.
-Меня тут все знают, Марфа Фёдоровна я, вон мой дом, зелёненький, заходи, если время будет, поговорим.
Ха, конечно я зайду, и повода особого придумывать не надо, на её воротах сияла фанерная красная звезда, бабулька эта была женой умершего ветерана.
Когда мы отошла подальше от бабулек, тётя Люба расхохоталась:
- Сходи, сходи. Она тебе таких сказок понарассказывает, потом ещё три дня лапшу с ушей снимать будешь.
- Да вроде нормальная бабка, чего Вы. Мы, когда к ней приходили, она ничего такого нам не говорила – вспомнила я.
Когда моя соседка начала смеяться над бабулькой, меня ещё больше раззадорило. Не всякому дано верить в сказки, не у каждого развита фантазия. Для многих сказка бред сумасшедшего, ну или просто история, рассказанная на ночь, человеком с большим воображением. Но для избранных, людей с богатой творческой фантазией, это тайны, волшебство и немножко настоящей истории. Даже если бабуська расскажет пятьдесят процентов правды, это уже хорошо. Можно постараться изъять из её рассказа, какие то крупицы истины. Ведь не зря говорят: «сказка ложь, да в ней намёк». Главное, зацепиться за тот самый намёк, а остальное мой волшебный мозг сам додумает.
В субботу, еле дождавшись обеда, забежала в магазин, купила кулёк «Дунькиной радости» и отправилась в гости к Марфе Фёдоровне. Тётя Люба меня, конечно, подготовила и некий скептик уже давно сидевший у меня в голове, раздулся до немыслимых размеров, но желание добраться до истины было сильнее. Зайдя в дом, и кинув взгляд на смешной угол, я опешила. На полочке, вместо портрета Ленина стояла старинная икона.
-Ай да бабка, - подумала я, - ну хитра, ну изворотлива, и главное, даже я ничего не заподозрила, а ведь по качающейся лампадке ещё тогда могла понять, что не стоял тогда на этом месте портрет, им что – то прикрыли. Стараясь не пялиться на икону, я помогла одинокой старушке в делах домашних и когда сели чаёвничать лихорадочно начала думать, как же подвести разговор к нужной мне теме.
- Марфа Фёдоровна, а у Вас дети - то есть?
-Конечно, четверо, - с гордостью ответила она.
-А часто к Вам приезжают?
-Да не приезжают вовсе, некогда им, - помолчав минутку, махнула рукой и шепотом сказала,- поругались мы, они думают, что я дурочка сумасшедшая, хожу всем сказки рассказываю. А я не спятила, это правда. Это можно сказать родовая легенда. Вот, перед иконой могу поклясться, что это чистая правда.
- Спасибо, не нужно, я Вам верю. Нет, честное слово верю, - сказала я, подумав, что неплохо бы было узнать вообще – то во что я так искренне верю. Бабулька, похоже, и не ждала, что я буду уговаривать её рассказать и начала сама, но с первых же фраз я разочарованно поникла.
- Вон видела как могилку - то соседнюю покорёжило. А знаешь почему? Колдовка она, как есть чистейшая злобная ведьма. Она лет триста в нашей деревне жила, и даже не скрывалась.
-Да, конечно, разочарованно подумала я,- триста лет она в нашей деревне и прожила, да только деревне от силы лет сто, Дальний Восток ещё тогда и не осваивали. Дальше уже было не интересно, я поняла, что бабка врёт.
- А откуда Вы знаете, кто Вам такое сказал, - во мне заговорил мой скептик.
- Ай, не веришь мне, - как – то по - цыгански заголосила бабулька, - знающие люди рассказывали. Моя семья за ней гонялась не один год, ещё мой прадед преследовал её, прабабку она мою извела, вот он и поклялся колдовку уничтожить.
-О, нормалёк, - подумала я, - а вот и охотники за ведьмами, а то мне, как раз уже скучно жить становилось. Похоже, я попала в дурдом районного масштаба и мне тут самое место, судя по моим талантам.
- Она раньше жила на окраине нашей деревни. Старики рассказывали, что их старики им говорили о ведьме, живущей на опушке леса, далеко от деревни. В те давние года много, ох как много детей пропадало и из нашей деревни и из окрестных сёл. Люди говорили, что ведьма это жрёт их, чтобы молодость свою сохранить, боялись даже близко к дому подходить, а детей своих и вовсе в лес не пускали. Потом всё затихло как - то, дети пропадать перестали, люди начали забывать про ведьму. Деревня разрастаться начала, да так выросла, что лет через сто, ведьмин дом оказался на окраине деревни. Жила она тихо, никого не трогала, но стали люди примечать, что не приживаются у нас знахарки, у всех вокруг в деревнях есть, а у нас нет, приходилось каждый раз за десяток вёрст добираться. И что самое интересное, как появится у нас знахарка, поживёт недолго и исчезает. А Варвара эта как будто молодеет. Вот народ и стал поговаривать, что это она их убивает и в крови их купается.
- Крови не хватит, - не умолчала я.
- Чего? - встрепенулась рассказчица.
-Крови, говорю, маловато в человеке, для купания не хватит.
Но бабка уже села на своего любимого конька и, отмахнувшись от меня, понеслась рассказывать дальше.
-Так вооот, прадед мой невесту себе нашел в соседней деревне, всё как положено сделали, посватали, свадьбу сыграли и стали жить поживать. Прабабка моя, после родов стала знахарством понемножку заниматься, дар у неё начал просыпаться, люди потянулись к ней, радовались, что, наконец – то и у них есть, кому врачевать. И вот однажды, в начале зимы она исчезла. В тот день метель была, все следы замела, метался прадед как зверь лютый, искал жену свою любимую до самого рассвета, да не нашел. А потом его кто – то надоумил, что, мол, у ведьмы, что живёт на окраине села нужно спросить, пусть поколдует, может, скажет, куда жена подевалась. Пошел прадед к этой колдовке – то и у самого порога нашел серьгу жены своей, а раньше серьги были не то, что сейчас, всё под копирку, ошибки быть не могло, сам для жены их делал. Распахнул он дверь, а там ведьма голая и вся крови, хохочет жутко так, а в ногах его жена мертвая с горлом перерезанным. В гневе прадед схватил первое, что под руку попалось, и кинул в ведьму. А попался ему топор. Рассек он ведьме грудь, он точно видел. Но внезапно она исчезла, а дом, в котором она жила превратился в прах, прадед еле выскочить успел, чуть его не завалило. Через пару часов вернулся прадед на то место с багром и телегой, чтобы тело жены откапать, да забрать, а на том месте, где дом ведьмы стоял, и нет ничего, пусто и чисто, опушка лесная.
- Хм, а вот это уже имеет место быть, - подумала я, - не совсем, конечно в прах, скорее в склеп мерзкий и скользкий, но по сути всё превратилось в прах. Может, конечно, бабка и врёт, но не всё, что – то прадед её точно видел.
И вот что самое интересное, как заведёт прадед с кем разговор о ведьме, так диву даётся, никто её не знает и видом не видывал, только смотрят сочувственно, мол, от горя мужик умом тронулся.
Прадед мой был кузнец знаменитый, и вот наделал он подков каких - то, снаряжение разное и отправился на базар. А на базаре – то, какой товар самый главный? Правильно новости! И услышал прадед, как в соседней губернии знахарки начали пропадать, народ от самых пустяшных болезней умирает. Смекнул тогда он, что неспроста это, приехал домой, дал наказ родителям детишек беречь, деньжат каких – никаких подкинул, взял инструменты свои и пошел в ту губернию. Опять столкнулись ведьма и прадед, опять кажись, убил ее, и дом опять рухнул, не успел он ничего сделать. Вернулся домой. Работал в кузнице, ребятишки подросли, старший уже на кузне помогал, родители померли. И тут проезжали купцы мимо нашей деревни, кобыла захромала, подковать нужно было, спросил кузнец, какие новости в миру делаются, вот и рассказали прадеду купцы эти, что в Сибири мор пошел, потому, как все знахарки исчезли. Плюнул мужик с досады, еле доделал свою работу. Пришел домой и рассказал всё детям, сказал, что поедет в Сибирь ведьму эту проклятущую убивать. Видно не всё он делает как надо, нужно колышек осиновый в сердце ей вбить. Собрал пожитки и ушел. Больше никто его не видел и не слышал. А в деревне кузнецом остался старший сын, дед мой, стало быть. Много лет прошло, и история повторилась. Тогда Дальний восток стали осваивать, проезжали мимо люди служивые, да рассказали они про пропажу лекарей в краю таёжном. Собрал дед совет семейный, да что решать – то? Нужно дело отцово довести до конца, дед мой единственный был холостой, вот и решили, что он и пойдёт колдовку эту искать. Времена раньше были другие, это сейчас на самолёт сел и фьююють долетел за полдня куда нужно, а раньше годами шли. Несколько лет дед добирался сюда, расспрашивал всех, узнавал новости. Вот, добрался до этих мест.
И тут до меня дошло! Она же не про эту деревню – то до сих пор рассказывала! Блин, бабуля! Верю, ох как верю. Теперь я уже елозила на табурете от нетерпения, уж очень хотелось побыстрее узнать, чем кончилась эта история. А бабуля продолжала рассказывать.
-По дороге сюда дед встретил девушку хорошую, только не хотели её отдавать за него. Ни кола, ни двора, оборванец словом. Осел дед в нашей деревне, кузнеца тут не было. В кузнецах нужда здесь была большая, работы много, так что дед мой быстро стал на ноги и родители невесты благосклонно к нему относится стали, Свадьбу сыграли, детишек нарожали. А деду – то всё ведьма эта покою не даёт, отцово - то дело не довёл до конца. Детям всё сказки рассказывал про злую ведьму и кузнеца, как боролся он с этой ведьмой. Ребята подросли, старший уже вровень с отцом стоял на кузне. И вот надо же было такому случится, поранился дед и рана вроде бы пустяковая, а вылечить было некому, все знахарки вокруг исчезли, а врачей тогда днём с огнём не сыскать ещё было. Вот тут – то дед и понял, что ведьма где – то рядом обитает. Помер мой дед, а перед смертью завещал старшему сыну найти эту ведьму и уничтожить. Это, значит, папке моему. Много чего было в жизни у отца, смутные годы, только на ноги встал, женился, детишек завёл, гражданская война и становление колхозов, а потом ещё война проклятая. Пришел отец с войны, работать начал, опять же кузнец всегда нарасхват. А про завет родительский помнил всегда. Года через два всё и началось. Сидели как - то мужики за праздничным столом, да разговоры разговаривали, подпили и начали про баб беседы вести. И пошел разговор про Варвару, мол, и молодая и красивая и всё при ней, а мужика в доме нет, не порядок. И какой - то дедок, возьми и брякни: «Так она ж уже лет пятьдесят всё такая же молодая и красивая и не меняется вовсе». Вот тут отца как током стукнуло, понял он, где враг затаился. Долго он за ней следил, и оказалось, что охотится ведьма за нашей Веркой. Ты её не застала, когда ты приехала она уже померла.
- Не померла она, исчезла, - сказала я.
-Да померла она, была бы живая, домой бы вернулась. Не перебивай. Вооот, охотилась она за Веркой нашей, значит, уж не знаю, чего эта ведьма хотела от неё, но заметила злыдня, что Игнатом она интересуется и подговорила одного мужичка завалящего, пьяница был совсем никчёмный, чтобы тот Игната поранил. И взяла его раненого в оборот. Никого к нему не подпускает, всех прогоняет, видать Верку ждала, чтоб врасплох захватить, а того дура и не знала, что Вера наша уезжала на два дня в соседний колхоз ветеринару нашему помогать. Игнат как – то вырвался и к Верке тикать, а тут она и сама домой явилась. В общем, спасли Игната без потерь. Варвара совсем озверела, на Верку кидаться стала, а та хоть бы хны, хохочет, иди, говорит, старая ведьма в ад, там и командуй. Ну, долго говорить не буду, выследил и в самый подходящий момент ухайдокал отец эту ведьму, и кол осиновый ей в грудь вбил. Сама видела. Недолго после этого и сам прожил, помер от ран, да и не молод уже был. Вот так вот. Хочешь, верь, а хочешь не верь.
-А знаете, Марфа Фёдоровна, верю! Каждому слову вашему верю.
Когда я уходила из гостей, бабулька сидела и утирала слёзы счастья. Возможно, я была первая, кто ей поверил от первого и до последнего слова. Но только мне от этой информации было не легче. Мне - то она ничего не разъяснила.