Молодой поджарый следователь сидит за столом школьного психолога, неустанно шурша карандашом по страницам блокнота. Темные волосы топорщатся в стороны, снятая фуражка лежит рядом.
— Итак, Сергей Сеньков, — говорит он, не поднимая глаз. — В каких отношениях вы были с Олесей Степанчук?
Кабинет психолога совсем тесный — едва помещается большой стол, шкаф с папками и пара стульев для посетителей. Наверное, поэтому его выбрали как место для допроса — зачем занимать целый класс, если допрашивают по одному?
— В нормальных отношениях, — отвечает Серега. — Обычная девчонка.
— Не дружили?
— Нет. Вообще не общались. У меня свои друзья, она к ним не относится. Не относилась.
— Никогда не замечал, чтобы кто-нибудь вел себя по отношению к ней агрессивно?
Держа перед глазами бледное лицо директрисы, Серега врет:
— Никогда не замечал.
— И сам не вел себя по отношению к ней агрессивно? — продолжает мент.
Руки невольно сжимаются в кулаки. Хорошо, что из-за столешницы не видно.
— Не вел.
Он наконец отрывается от блокнота и поднимает на Серегу проницательный взгляд:
— Тебе ведь уже есть шестнадцать?
— Да.
— Мы не в суде, конечно, но я бы все равно не советовал давать ложные показания.
Кулаки сжимаются крепче.
— В смысле?
Мент выуживает из кармана телефон:
— Я покажу.
Запустив какую-то видеозапись, он аккуратно кладет его перед Серегой. На маленьком дисплее видно один из школьных коридоров, забитый школотой — от совсем малолеток до старшеклассников. В центре внимания сам Сергей Сеньков, крепко держащий за локоть Олесю Степанчук. Она всхлипывает и вырывается, но тщетно.
— Расскажи им, Олеся! — издевательски ласковым голосом просит Серега на видео.
— Отвали!
Заметно, что Серега стискивает локоть Олеси сильнее, и она взвизгивает от боли. В толпе слышно смешки.
— Расскажи им, что я увидел?
Другой рукой он дергает Степанчук за хвостик, и она снова взвизгивает.
Сеньков в кабинете психолога хмурится, пытаясь отодвинуть телефон подальше, но следователь мешает, подставляя ладонь ребром. За окном ярко светит солнце, но, кажется, ни один луч не проникает внутрь.
— Я… Я в носу ковыряла, — хнычет Олеся, и кто-то тут же смеется.
— А потом? — широко улыбаясь, требует Серега, снова дергая за хвостик.
— Потом… Потом… Потом съела.
Все хохочут так, что с потолка сыплется известка. Серега наконец ослабляет хватку, и Олеся пытается убежать, но падает из-за чьей-то подножки. По бетонному полу рассыпаются ручки и разноцветные карандаши из открытой сумки, потом экран меркнет.
— Кто вам это скинул? — мрачно спрашивает Серега.
— Пацан, тут я буду спрашивать, а ты отвечать, — говорит мент, забирая телефон. — Помнишь, когда это произошло?
Серега опускает голову. В висках гулко пульсирует кровь, по спине струится пот, пропитывая кофту.
— Позавчера.
— Ну вот, — кивает полицейский. — Позавчера ты так некрасиво ведешь себя с девушкой, а вчера она сводит счеты с жизнью. Как думаешь, кто виноват?
— Сама виновата, — резко выплевывает Серега. — Ну или не сама, но не я точно. Это же просто шутка, откуда я знал, что так случится? Я не хотел, чтобы это случилось. Да и вообще, ее не только я… Ее вообще все кому не лень… Просто только этот случай засняли, а так…
Он осекается, снова вспомнив директрису. Мент выглядит довольным как рыжий лис, вынесший в зубах из курятника большого цыпленка.
— Так, значит, все, да? Кому не лень, да? А говоришь, никто не вел агрессивно. Как же так?
Серега молчит, уткнувшись взглядом в стол. Следователь берет карандаш и снова что-то чиркает в блокноте.
— Ладно, ступай, — говорит. — Тебе сильно повезло, что она не оставила записку.
Продолжение следует.
