Надежда Павловна сегодня чувствовала себя не очень хорошо. Давление. Оно прыгало постоянно, все это, говорили врачи, из-за ее проблем с сердцем, а тут еще и другие проблемы - у сына, с женой что-то не ладится у них, ссорятся, хоть и скрывает он это от нее, от матери, да все-то не скроешь, материнское сердце не обманешь, даже и больное.
Давление, голову кружило и обносило. Сидеть - плохо, лежать и того хуже. Надежда Павловна встала - хоть в окошко посмотреть на свет божий. Да... старость - не радость, а после того, как не стало мужа, она и вовсе сдавать стала, видать и ей уж недолго осталось. Лишь бы не лежать, чтобы ухаживать за ней не пришлось. Дочери нет, а невестке - разве надо оно, да и сына мучить не хотелось. Хоть бы уйти легко, разве она это не заслужила?
Старший сын жил далеко, аж за границей, в Европе. Она гордилась им и его детьми. И невестка старшего была женщина мягкая, деликатная, обходительная. Вот ей в тягость Надежда Павловна не побоялась бы стать.
Младший тоже жил нормально, двое детей у него, внучка уже. И жена его вроде и неплохая женщина, детей-то хорошо воспитала, но все же непростая она. Не сказать, что невестка была чем-то плоха, нет, но и близости душевной у нее со свекровью не было, хотя она, Надежда, и вовсе не была той самой свекровью, из анекдотов, наоборот - обеих невесток ценила и всегда их перед своими сыновьями защищала - что беречь жен-то надо, как и муж ее берег всегда.
Ах, если бы он был рядом! Да не стало его, и уже четыре года как.
Болели суставы. В молодости Надя любила танцевать, даже и занималась специально, отлично она двигалась. Вот и думать не думала, что доживет до такой поры, когда такие простые движения будут доставлять ей боль. Возраст, конечно, ей уже больше восьмидесяти. В молодости об этом не думаешь, а если думаешь, то все равно кажется, что и в старости будешь двигаться все так же, только может немного помедленнее, мышцы не такие сильные становятся. И все проблемы далекой старости казались проблемами в основном из-за того, что внешность меняется. Да, если бы только это... Жить становится больно, да и тошно часто - из-за недомоганий этих.
Некоторые ее ровесницы были еще куда с добром - с палками вон ходят, мода такая теперь. А многих, впрочем, уже и нет. Так что получается, она - где-то посередине между "спортсменами" и теми, кто отжил свое. А все же, думала Надежда Павловна, и то и то лучше, чем так-то, как она. Одни жизнью еще наслаждаются, а другим уже не больно.
И отчего так болят суставы эти? Всю жизнь она сиднем не сидела, всегда двигалась, вела правильный образ жизни, другого она себе и не представляла.
Надежда Павловна полюбовалась в окно на дворовых котов, теперь про их жизнь она знала намного больше, чем когда-то и кажется больше, чем про жизни ее детей и внуков. Ну, о таком лучше и не думать.
Она приготовила себе завтрак, да и поругала себя - чего на жизнь сетует, на своих ногах, себе все сделать может - разве мало это в таком-то возрасте? Судьбу благодарить надо, а не жаловаться самой себе на старость. По крайней мере, у нее хватало ума не жаловаться на жизнь своим близким и знакомым, а то у некоторых ее ровесников, да и тех кто помоложе, это просто в привычку вошло, словно весь мир вокруг их болячек крутится. У молодых-то - своя жизнь, свои проблемы, и немалые. Кризис вон нынче, у нее пенсия хорошая, а сыну с невесткой самим приходится зарабатывать, траты, детям тоже помочь хочется, внучку побаловать, а ведь нынче как дорого всё. Ее денег они не брали никогда, говорили - трать, мама, на себя, а мало будет, так мы поможем.
Ей ли жаловаться? Жизнь у нее неплохая была, а болячки эти... Да кто их минует, лишь бы не слечь, обузой кому приятно быть, и самому мучиться никому не хочется.
Эх-эх-эх... А так-то пожить еще охота, порадоваться. Старушки вон, американские, да и европейки тоже, еще и ездят везде. Она бы тоже не отказалась. Хотя сейчас такое время, не поездишь больно. Но ведь пройдут когда-то и карантины эти... а если отпустит ее давление, да и суставы бы подлечить, она бы не отказалась хоть к старшему сыну слетать. Хоть и жизнь у них с мужем неплохая была, но заграницей не довелось им побывать. Старший-то не так давно туда переехал, к детям своим, всего-то пять лет как, отец еще тогда не болел, а потом заболел, да и немного прожил после того.
Долго она не могла отойти от удара, не ожидала, что муж вперед ее уйдет. А теперь... подлечиться бы, да и вирус этот пройдет - она хотела бы хоть еще немного мир посмотреть.
Да куда там... С ее-то здоровьем и не выйдет, конечно, ничего. Сейчас так она себя чувствовала, что на улицу выбраться - и то радость.
К обеду ей стало легче, подействовали видно таблетки, да и всегда хуже всего ей было после сна - утром, а потом терпимее. Надежда Павловна вышла на улицу. Ох... хоть и поздняя осень, а красота-то какая, тепло, сухо, птицы щебечут, почти как весной, радуются теплу.
Она прошла немного и села на скамеечку в скверике неподалеку от дома, знакомых рядом не было, старушки выходили гулять раньше, а в это время уже все по домам сидели, отдыхали. Ну а у нее - свой график.
Совсем рядом на ветку села не очень большая, но и немаленькая птица и затейливо что-то проскворчала. Странная птица, лесная вроде, Надежда Павловна и не знала ее названия. Опять что-то стрекочет. Она смотрела на птицу и ей казалось, что понимает ее.
- Чего же ты, Надя, расселась, ровно и лететь никуда не хочешь, а еще говорила, что Европу-то посмотреть тебе охота. Так и полетели со мной!
Ох, видать давление у нее, вот и мерещится ей, что птиц понимает. А с другой стороны, последнее-то время все больше она наблюдала за жизнью котов да птиц разных. Раньше, пока моложе была и бодрее, больше с людьми общалась, а теперь вот, выходит, натуралистом стала, не юным.
- Надя, долго я ждать-то буду, осень поди не всегда такой теплой будет, оно и холода не за горами, я тебе точно говорю - скоро снега пойдут, полетели в Европу. Я вот в Испанию собираюсь, ты как?
Ох, птичка божия, что ты там скворчишь, мне уже что только не мерещится...
В Испанию... Сын-то в Германии жил, но в Испанию она тоже не отказалась бы.
- Хочу в Испанию... - в задумчивости проговорила Надежда Павловна, - так хочу, помоложе бы была - обязательно бы съездила.
- Так и нечего из себя барыню делать! Съездила бы она! И сама слетать можешь! - птица перепрыгнула еще ниже, на ближайшую к ней ветку и с интересом смотрела прямо на нее.
А ведь и хлеба даже нет, чего она смотрит-то с таким интересом?
Птица слетела с дерева и опустилась неподалеку от нее, опасливо оглядываясь - нет ли поблизости котов.
- Так летишь ты или нет?! - громко чвиркнула птица.
Выдумщица она. Всегда такой была, всю жизнь, вот и сейчас даже - смотрит на птицу и придумывает, что та ей что-то говорит.
Птица взмахнула крыльями и вмиг очутилась снова на дереве, к неудовольствию рыжего, который, ну точно, подумал, что птица его не видит.
Рыжий с независимым видом подошел к Надежде Павловне и стал тереться о ее ноги. Рыжик, Рыжик, вот же склероз проклятый, отложила же кошкам-то, а с собой взять забыла. Обычно она не забывала.
Под мурканье Рыжего и немного разморившись под лучами теплого солнышка, такого позднего, осеннего, октябрьского, а все же еще ласкового, Надежда Павловна задремала.
- Ну вот! - укоризненно говорил ей тот птиц. - Я же говорил тебе, полетели, а ты еще думала! Вот и всю жизнь-то, Надя, тебя раскачивать надо было, вечно у тебя - то дела какие, то обязанности.
Птиц курлычно рассмеялся собственной шутке. Всегда он такой был, и юморить особо не умел, а уж посмеяться-то любил! И как приятно снова лететь с ним - крыло в крыло - как и всегда они по жизни были. Но только теперь они летели вместе не по делам, а для удовольствия - в далекую сказочную Испанию.
На скамеечке слишком сильно задремавшую старушку заметили не сразу, но все же в тот день. Всем ее было очень жаль, а при прощании очень плакала ее немолодая уже невестка, слезы так и текли у нее по лицу, непрерывно.
- Вот и остались мы с тобой сиротами, Игорь, и последней нашей мамы не стало... А все же общались мы с ней не так много, все работа, виноваты мы перед ней!
Игорь только насуплено молчал, слезы катились и по его лицу. Все казалось, что мама поживет еще, как же так быстро-то, как же так, мама...
__________________________________________
А они летели вместе, свободные, легкие - в Испанию, в Испанию!
- А потом в Германию тоже полетим, к сыну, я сильно по нему соскучилась!
- Ближе к весне, Надь. Ты уж мне не указывай, я тут лучше тебя теперь все знаю, хоть сейчас-то меня послушай больше, чем там, в жизни на земле, ладно?
- Ладно, горе ты мое с перьями...
И ничего у них не болело и двигаться снова было легко и приятно, как в молодости, словно в танце, только небесном. И никакого притяжения они не чувствовали, легко им было, крылато и так хорошо - вместе.
_____________________________________________
______________________________________________
Рассказ из цикла "Летящие истории"