В ноябре месяце прошлого года квантовая физика всему миру объявила об имеющихся у неё фактах, доказывающих отсутствие объективной реальности. Как сообщают СМИ, «физики выяснили, что квантовые явления субъективны: каждый наблюдатель может иметь свои альтернативные факты насчет них, и все они будут правдивы». При этом следует понимать, что физика является естественнонаучной дисциплиной, то есть таким разделом науки, который изучает природные явления. И квантовая физика, как подраздел физики, так же изучает процессы, которые происходят в природе, другое дело, что изучает она процессы, происходящие с мельчайшими частицами, из которых состоит окружающая нас природа. Тем не менее, это вовсе не означает, что в изучаемых квантовой физикой процессах могут происходить «субъективные явления». Отделяя в своих размышлениях природные процессы от тех, что происходят в нашем мышлении, люди издревле явления природы называли объективными, таким образом, в изучаемых квантовой физикой природных процессах никак не могут образоваться именно «субъективные» явления. Более того, если физики считают, что при наблюдении квантовых явлений «каждый наблюдатель может иметь свои альтернативные факты» на их счёт, то здесь, скорее, необходимо вести речь о том, насколько эти «альтернативные факты» соответствуют нашим знаниям о действительности и самой действительности. И если такие «факты» не соответствуют логике развития вещей, то есть не соответствуют тем процессам, что происходят в природе, действительности, то физикам стоило бы задуматься об истинности имеющихся «фактов», а не строить философию вокруг субъективности объективного.
Несмотря на то, что квантовая физика является молодой наукой, свою родословную она ведёт от тех постулатов, что в далёком 1915 году были озвучены разработчиком ОТО А. Эйнштейном, который свои размышления основывал на физике Ньютона и Галилея. Поэтому дальше мы рассмотрим некоторые основополагающие тезисы известной нам физики Эйнштейна и немного Ньютона, которые помогут раскрыть ошибочность не только положений квантовой, но и всей современной физики, как видно, дошедшей до отсутствия объективной реальности. В помощь себе мы возьмём труды позабытых уже сегодня Ломоносова М. В. и Джордано Бруно, ещё и потому, что один из них был великолепным физиком, другой – не менее великолепным философом. Оба, кстати, придавали большое значение размышлениям, особенно когда дело касалось той части материи, с которой невозможно было произвести эксперименты, например, атомов и составляющего их эфира.
В начале ХХ века некоторые западные учёные в отношении Дж. Бруно, но который даже перед лицом мучительной смерти не отказался от своих убеждений, договорились до того, что его учение нельзя считать научным, так как он использовал понятие «бог» в своих размышлениях, они считают его мистиком, не до конца порвавшим с религией. В отношении Ломоносова история распорядилась не менее сурово, его учение было попросту забыто, и даже в Советском Союзе дальше названия учебного заведения дело так и не пошло. В современной России, судя по состоянию её науки, учению Ломоносова уделяют внимания ещё меньше. Если Джордано Бруно заживо сожгла католическая церковь, то Ломоносова Михаила Васильевича «сожгло» учёное сообщество. Тем не менее, если внимательно и с толком подойти к изучению трудов великих мыслителей, то в них совсем не трудно найти положения, которые исчерпывающе доказывают ошибочность тех теорий, которые основываются на размышлениях Ньютона и Эйнштейна.
Современные энциклопедисты утверждают, что открытая Эйнштейном теория относительности своим появлением «впервые потеснила 200-летнюю механику Ньютона», что, по их мнению, в корне изменило «восприятие мира». Как сказано, Эйнштейну удалось «кардинально скорректировать» ньютоновские понятия о движении после «достаточно глубокого применения принципа относительности движения» Галилея. Углубив «применение принципа относительности» Галилея, Эйнштейн пришёл к тому выводу, что время не является абсолютной величиной, как утверждали учёные раньше, это позволило, как указано, изменить в науке «фундаментальные взгляды на пространство и время». Что интересно, этот пресловутый «принцип относительности», что на языке Галилея, что на языке Эйнштейна звучит одинаково, суть его сводится к тому, что во всех системах отсчёта законы движения материи будут одни и те же. Просто, в начале ХХ века учёные задались вопросом о применимости законов классической механики, на которые опирались в своих размышлениях Галилей и Ньютон, к оптике и электродинамике. Встав перед выбором, учёное сообщество не нашло ничего лучше, как объявить о том, что законы классической механики не применимы к процессам, которые описывает оптика и электродинамика, потому принцип относительности Галилея и Ньютона необходимо считать «частным случаем принципа относительности Эйнштейна».
Формулируя свой принцип относительности, Галилей сказал: «если в двух замкнутых лабораториях, одна из которых равномерно и прямолинейно движется относительно другой, провести одинаковый механический эксперимент, результат будет одинаковым». Таким образом, в формулировке Галилея абсолютными выступают законы, по которым относительные механические эксперименты в разных прямолинейно и равномерно движущихся лабораториях будут протекать одинаково. С точки зрения, как физики, так и философии, это означает, что законы движения материи в любой точке вселенной для всех тел будут одинаковы. То есть любое тело, от самой мельчайшей частицы до самой громадной звезды, все они развиваются или как говорит физика, движутся, во Вселенной по одним и тем же, неизменным законам.
Формулировка Эйнштейн звучит следующим образом: «если в двух замкнутых лабораторных системах отсчёта, одна из которых равномерно и прямолинейно движется относительно другой, провести одинаковый механический, электродинамический или оптический эксперимент, результат будет одинаковым». Как видно, ничего нового к формулировке Галилея Эйнштейн не добавил, но учёное сообщество считает, что Эйнштейн произвёл переворот в ньютоновской физике. Совершенно понятно, что никакого углубления принципа относительности Галилея со стороны Эйнштейна в действительности не было, просто, учёное сообщество тем самым хочет навязать обществу мысль о том, что электродинамические и оптические эксперименты протекают не по тем же самым законам, по которым протекают механические эксперименты.
Однако, всем нам из уроков физики известно, что всё в мире состоит из мельчайших, невидимых невооружённым взглядом, частиц, которые движутся в пространстве и взаимодействуют друг с другом. Отсюда понятно, что физика в целом и её разделы, такие как оптика и электродинамика, в частности, изучают и теоретически обосновывают процессы движения этих частиц в пространстве. Другое дело, что известная нам оптика изучает распространение «электромагнитных волн», а электродинамика – «электромагнитного поля». Но известная наука и наш опыт нам подсказывают, что как «волна», так и «поле» являются следствием движения или соединения (что зависит и от давления) каких-либо частиц. То есть электромагнитные волны и поля, которые изучают оптика и электродинамика, являются следствием движения частиц вещества, материи. И раз уж классическая механика изучает «движение материальных тел и взаимодействие между ними», то есть изучает законы, по которым происходят изменения в движении частиц, совершенно очевидно, что законы оптики и электродинамики имеют подчинённое отношение к законам классической механики. Следовательно, процессы, которые описывают оптика и электродинамика необходимо рассматривать с точки зрения классической механики. Уже отсюда понятно, что для объяснения оптических и электродинамических процессов не было надобности в разработке Эйнштейном сырой и противоречивой теории относительности. В лучшем случае, «принцип относительности Эйнштейна», на деле, сам является частным случаем принципа относительности Галилея.
Физики утверждают, что теория относительности «работает» на высоких скоростях с быстродвижущимися в пространстве частицами, такими как, например, фотон света. Они утверждают, что на столь высоких скоростях, когда частица ведёт себя как волна, законы классической механики уже не действуют, очевидно, физикам очень надо, чтобы фотон оказался на высоких скоростях волной, только тогда их теория перестаёт быть спекуляцией. Тем не менее, как мы ранее выяснили, любые электродинамические и оптические эксперименты – это эксперименты с частицами вещества, потому и эти «эксперименты», так же как и механические, подчиняются одним и тем же законам, единым для всей Вселенной.
Принцип относительности Эйнштейна, который был сторонником философии Маха, основывался на том утверждении, будто бы в мире нет ничего абсолютного и всё относительно, собственно, именно от этого отталкивался Эйнштейн в своём мысленном эксперименте, который привёл его к выводу об относительности времени. В своей работе «К электродинамике движущихся сил», написанной в 1905 году и ставшей прологом Теории относительности, Эйнштейн, на основании конечности скорости света, пришёл к выводу о том, что события, которые первыми освещаются исходящим лучом света, наступают во времени раньше не освещённых, потому-то время и относительно. То есть время для Эйнштейна относительно, потому что его начало и течение он связывает с движением частиц света: есть свет – есть событие и время; событие не освещено – значит, события и времени не существует. Простая и незамысловатая «логика».
Время
Многим из нас хорошо известно, что имеющиеся в языке понятия являются отражением предметов и процессов, и некоторые понятия, как сказало бы учёное сообщество, являются фундаментальными. Таким фундаментальным понятием является понятие «время», которое считается учёным сообществом «мерой длительности существования всех объектов, характеристикой последовательной смены их состояний в процессах и самих процессов, изменения и развития». Но что означает, «всех объектов»? Это означает всё реально существующее в окружающей нас действительности или, говоря проще, «все объекты» – это Вселенная, которая, как нам известно, движется, развивается, то есть существование Вселенной – это движение. Отсюда получается, что время – это мера длительности движения/развития Вселенной, которое течёт от прошлого – через настоящее – к будущему.
Очень древние и мудрые учёные небезосновательно считали Вселенную бесконечной, а время, как отражение развития бесконечной Вселенной, у них, следовательно, было категорией абсолютной, потому как, бесконечному может соответствовать только такое же бесконечное. Но учёное сообщество, основывая свои размышления на теории относительности Эйнштейна, пришло однажды к выводу о начале Вселенной, назвав этот процесс «большим взрывом». Ну, а так как, время является мерой «существования» Вселенной, то только вместе с её появлением в момент «большого взрыва» у учёного сообщества могло появиться и время. В итоге, время для учёного сообщества становится величиной конечной, относительной. Утверждая начало Вселенной, учёное сообщество говорит при этом, что до «большого взрыва» Вселенная находилась в «сингулярном состоянии», то есть существовала в невероятно плотно сжатом виде. Правда, тут возникает странная ситуация при которой утверждение учёных вступает в противоречие с имеющимся опытом, ведь для того, чтобы что-то, включая Вселенную, могло быть сжато практически в нулевую точку, как это утверждают учёные, его должно что-то окружать. И если учесть, что Вселенная состоит из частиц, то по всем законам физики частицы Вселенной могли быть сжаты только такими же частицами, то есть в случае с «большим взрывом» её должны были бы сжимать… её же частицы. Однако учёные говорят об отсутствии существования чего-либо до момента начала «большого взрыва», будто бы Вселенная произошла из «ничто», или из ничего, будто бы в момент «сингулярного состояния» до «большого взрыва» Вселенную ничего не окружало или окружала «пустота» в вульгарном смысле этого слова.
Из законов классической физики известно, что движение не может возникнуть само по себе и его причиной является толчок, то есть движение возникает от толчка, что так же было известно нашим далёким древним предкам. Но возникая от толчка, движение и передаваться может только так же, толчком, что кроме законов физики подтверждается нашим повседневным опытом. То есть передаваться в пустоту, в том смысле этого слова, что применяют к нему современные учёные, движение не может, и всякое однажды возникшее в глубине массы частиц движение, дойдя до границы с пустотой, попросту прекратит своё существование, остановится. В свою очередь, это говорит о том, что «большой взрыв», о котором можно услышать много пафоса со стороны, в том числе, нобелевских лауреатов, не смог бы даже произойти. И вообще, с точки зрения здравого смысла совершенно невозможно представить себе ситуацию, чтобы существовало то, что существовать не может, чем является озвученная «пустота», да чтобы эта пустота к тому же способна была соприкасаться с существующими телами. Не имея необходимого сопротивления со стороны пустоты, то есть без давления с её стороны, соприкасающиеся с пустотой частицы успели бы разлететься раньше, чем до них добралось движение от глубинных частиц.
Когда говорят о Вселенной, очевидно, имеют ввиду всё то, что нас окружает - галактики, звёзды, звёздные системы, или всё существующее. Существование этого всего подчинено одному закону - закону развития или, применительно к планетам и звёздам, движению. Движение как нам известно из опыта передаётся исключительно толчком, соответственно, если движению некуда будет передаваться, оно остановится, то есть прекратиться движение/развитие Вселенной. Именно поэтому Вселенная вечна, так как её начало должно означать возможность передачи движения в пустоту, в никуда, что по понятным причинам невозможно. Конечно, происходит смерть галактик и солнечных, звёздных систем, но вместо них во Вселенной всегда появляются новые галактики и звездные системы - это непрерывный, бесконечный круговорот смерти и рождения во Вселенной, которому подчинена в том числе и человеческая жизнь. Вселенная вечна, её развитие/движение бесконечно, умирают и появляются вновь только её составные части. Так объясняется бесконечность Вселенной во времени, поэтому время течёт только вперёд и его невозможно ни остановить, ни повернуть вспять.
Но вселенная бесконечна и вширь, в стороны, в пространстве, для чего необходимо понимать, что такое "пространство", которые иные полагают расширяющимся. Все мы знаем, что нас окружают тела, состоящие из веществ, состоящих в свою очередь из атомов, также в свою очередь являющихся телами.
Все тела, поскольку они состоят из материи, постольку имеют длину, ширину, глубину, то есть протяжённость, что делает её свойством тел. Поскольку протяжённость состоит из материи, она заполняет собою пространство, но являясь определённой, то есть, имеющей границы, протяжённость заполняет не всё пространство, а лишь определённую своими границами его часть. Так как природа пустоты не терпит, очевидно, что в пространстве нет места, которое не было бы заполнено протяжёнными телами.
Верходанов О. В. с 4 : 58 по 5 : 40 говорит, что ответом на вопрос, "где был большой взрыв", будет - "в каждой точке вокруг нас". То есть в "каждой точке вокруг нас" по его логике уже находилась плотно сжатая вселенная. Но если каждая точка "вокруг нас" занята ПЛОТНО СЖАТОЙ вселенной, то:
1. Что, какая невероятная сила должна была заставить каждую точку расширяться? 2. Куда будут расширяться точки, если всё вокруг занято такими же точками? 3. Так как каждая точка уже занята плотно сжатой вселенной, то как тогда точки смогут расшириться, если они будут испытывать на себе давление со стороны соседних точек, также стремящихся к расширению?
Отсюда понятно, что Вселенная бесконечна и в пространстве. Отсюда понятно, что Вселенной некуда расширяться.
Не стоит думать, будто бы современные физики - это боги от науки, многие из них типичные шарлатаны, зарабатывающие неплохие деньги на изданиях книг и лекциях, на популяризации "науки". Это настоящая индустрия.
Таким образом, в действительности Вселенная никогда не возникала и никогда никуда не исчезнет, то есть она бесконечна и экстенсивно и интенсивно, следовательно, бесконечно или абсолютно время, которое отражает её развитие. Конечно, происходит смерть галактик и солнечных, звёздных систем, но по закону сохранения материи вместо них во Вселенной всегда появляются новые галактики и звездные системы - это непрерывный, бесконечный круговорот смерти и рождения во Вселенной, которому подчинена, в том числе, человеческая жизнь. Вселенная вечна, её развитие/движение бесконечно, умирают и появляются вновь только её составные части. Так объясняется бесконечность Вселенной во времени, поэтому время течёт только вперёд и его невозможно ни остановить, ни повернуть вспять. Тем не менее, если читателю недостаточно тех доказательств, которые ему представили мы, предлагаем посмотреть на то, как бесконечность Вселенной доказывал великий философ и мудрец Джордано Бруно в книге «О бесконечности, вселенной и мирах», Диалог первый:
Собеседники:
Эльпин, Филотей, Фракасторий, Буркий.
Эльпин. Каким образом возможно, что вселенная бесконечна?
Филотей. Каким образом возможно, что вселенная конечна?
Эльпин. Думаете ли вы, что можно доказать эту бесконечность?
Филотей. Думаете ли вы, что можно доказать ее конечность?
Эльпин. Какова ее протяженность?
Филотей. Каков ее предел?
Фракасторий. К делу, к делу, если хотите доставить удовольствие; вы слишком долго тянете.
Буркий. Начните скорей рассуждать, Филотей, потому что мне доставит развлечение выслушать эти басни или фантазии.
Фракасторий. Будь скромней, Буркий; что ты скажешь, если истина в конце победит тебя?
Буркий. Я не желаю верить, чтобы это оказалось истиной; ибо невозможно, чтобы моя голова поняла эту бесконечность, а мой желудок переварил ее; хотя, сказать правду, я бы желал, чтобы дело обстояло так, как говорит Филотей, ибо если бы, к несчастью, я упал с этого мира, то всегда очутился бы на каком-либо другом месте.
Эльпин. Конечно, Филотей, если мы хотим сделать чувство судьею или уступить ему то, что ему подобает, а именно, что всякое познание берет начало от него, то мы найдем, что нелегко найти средство доказать то, что ты говоришь, а скорее наоборот. Но, пожалуйста, приступите к объяснению.
Филотей. Чувство не видит бесконечности, и от чувства нельзя требовать этого заключения; ибо бесконечное не может быть объектом чувства; и поэтому тот, кто желает познавать бесконечность посредством чувств, подобен тому, кто пожелал бы видеть очами субстанцию и сущность; и кто отрицал бы эти вещи потому, что они нечувственны или невидимы, тот должен был бы отрицать Собственную субстанцию и бытие. (здесь и далее выд. – М.Р.) Поэтому должно быть известное правило относительно того, чего можно требовать от свидетельства чувств; мы их допускаем только в чувственных вещах и то не без подозрения, если только они не входят в суждение, соединенное с разумом. Интеллекту подобает судить и отдавать отчет об отсутствующих вещах и отдаленных от нас как по времени, так и по пространству. А относительно их мы имеем достаточно убедительные свидетельства чувства, которое неспособно противоречить разуму и, кроме того, очевидно сознается в своей слабости и неспособности судить о них ввиду ограниченности своего горизонта, в образовании которого чувство признает себя непостоянным. И вот, поскольку мы знаем по опыту, что оно нас обманывает относительно поверхности этого шара, на котором мы находимся, то тем более мы должны относиться к нему с подозрением, когда вопрос идет о пределе этого звездного свода.
Эльпин. К чему же нам служат чувства? Скажите.
Филотей. Только для того, чтобы возбуждать разум; они могут обвинять, доносить, а отчасти и свидетельствовать перед ним, но они не могут быть полноценными свидетелями, а тем более не могут судить или выносить окончательное решение. Ибо чувства, какими бы совершенными они ни были, не бывают без некоторой мутной примеси. Вот почему истина происходит от чувств только в малой части, как от слабого начала, но она не заключается в них.
Эльпин. А в чем же?
Филотей. Истина заключается в чувственном объекте, как в зеркале, в разуме — посредством аргументов и рассуждений, в интеллекте — посредством принципов и заключений, в духе — в собственной и живой форме.
Эльпин. Изложите нам ваши основания.
Филотей. Я это сделаю. Если бы мир был конечным, а вне мира не было ничего, то я спрашиваю: где же мир? где вселенная? Аристотель отвечает: мир в себе самом. Выпуклость первого неба есть место вселенной; а оно, как первое объемлющее, не заключается в другом объемлющем, ибо место есть не что иное, как поверхность и край объемлющего тела; вот почему то, что не заключается в объемлющем его теле, не имеет и места. Но что ты хочешь сказать, Аристотель, говоря об этом «месте в самом себе»? Что ты подразумеваешь под «вещью вне мира»? Если ты скажешь, что там нет ничего, тогда небо, мир, конечно, не находятся ни в какой части.
Фракасторий. Мир, следовательно, не будет нигде. Все будет ни в чем.
Филотей. И мир будет некоторой вещью, которой нет. Если ты скажешь (ибо мне кажется достоверным, что ты хочешь сказать нечто для того, чтобы избежать пустоты и небытия), что вне мира имеется разумное и божественное Существо, так что Бог есть место всех вещей, то ты сам сильно запутаешься, чтобы заставить нас понять, каким образом бестелесная, умопостигаемая и не имеющая измерений вещь может быть местом измеримой вещи. Если ты скажешь, что Бог охватывает мир как форма, подобно тому как душа охватывает тело, то ты не ответишь на вопрос относительно «вне мира» и о том, что находится по ту сторону вселенной и вне ее. Если ты хочешь извинить себя, сказав, что там, где нет ничего, нет и никакой вещи, нет также и места «по ту сторону» и «вне», то ты меня этим не удовлетворишь, ибо это слова и извинения, которые не могут быть понятны. Ибо действительно невозможно, чтобы, опираясь на какое-либо чувство или фантазию (если бы даже оказались другие чувства и другие фантазии), ты мог заставить меня утверждать с действительным разумением, что имеется некоторая поверхность, некоторый край, некоторая конечность, за пределами которой нет ни тела, ни пустоты; также и. бот, поскольку Божество существует не для того, чтобы заполнять пустоту, и, следовательно, не имеет отношения к ней, не может каким-либо образом ограничивать тело; ибо все, что ограничивает тело, есть или внешняя форма, или содержащее его тело. И во всех смыслах, что бы вы ни сказали, приходилось бы считать, что вы наносите ущерб достоинству божественной и вселенской природы.
Буркий. Конечно, я думаю, следовало бы сказать ему, что если кто-либо протянет свою руку за пределы этой выпуклости, то она не будет в каком-либо месте или в какой-либо части и, следовательно, перестанет существовать.
Филотей. Прибавлю к этому, что нет ума, который не считал бы, что это перипатетическое изречение не заключают в себе противоречия. Аристотель определил место не как объемлющее тело и не как определенное пространство, но как поверхность объемлющего тела; а затем первое, главное и важнейшее место таково, что к нему меньше всего или же совсем не подходит такое определение. Оно есть выпуклая поверхность первого неба или же поверхность тела, причем является поверхностью такого тела, которое только содержит, но само не содержится ни в чем. Но если такая поверхность есть место, то она не объемлется телом, а объемлет собою тело. Если она — поверхность объемлющего тела, не соединена с объемлемым им телом и не составляет его продолжения, она есть место, в котором ничего не помещается, принимая во внимание, что первому небу не подобает быть местом, если не считать вогнутой поверхности, которая касается выпуклой стороны второго неба. Вот в какой степени это определение пусто, смутно и уничтожает само себя. К этой путанице присоединяется еще то неудобство, что Аристотель за пределами неба ничего не помещает.
Эльпин. Перипатетики скажут, что первое небо есть тело объемлющее благодаря своей вогнутой поверхности, а не выпуклой и, следовательно, согласно этому является местом.
Фракасторий. А я прибавлю, что, следовательно, имеется поверхность объемлющего тела, которая не является местом.
Филотей. В общем итоге, переходя прямо к предложению Аристотеля, я нахожу смешным утверждение, что вне неба не существует ничего и что небо существует в себе самом, причем оно занимает место акцидентально и является местом акцидентально, то есть посредством своих частей. А под его «акцидентальным» можно понимать все что угодно; однако благодаря этому обстоятельству ему не удается избегнуть того, что из одного получается два, ибо объемлющее всегда отличается от заключенного в нем; согласно ему самому, они отличаются друг от друга в такой степени, что объемлющее бестелесно, а заключенное в нем телесно, объемлющее неподвижно, а заключенное в нем подвижно, объемлющее имеет математический характер, а заключенное в нем физический. Пусть даже будет эта поверхность чем угодно, я все же буду постоянно спрашивать: что находится по ту сторону ее? Если мне ответят, что ничего, то я скажу, что там существует пустое и порожнее, не имеющее какой-либо формы и какой-либо внешней границы, а ограниченное лишь по сю сторону. И это гораздо более трудно вообразить, чем мыслить вселенную бесконечной и безмерной. Ибо мы не можем избегнуть пустоты, если будем считать вселенную конечной. Посмотрим теперь, подобает ли этому пространству быть таким, в котором не заключается ничего. В этом бесконечном пространстве находится эта вселенная (я не занимаюсь пока тем, происходит ли это случайно, или вследствие необходимости, или благодаря Провидению). Я спрашиваю: более ли приспособлено содержать мир это пространство, которое содержит мир, чем другое пространство, которое находится вне его?
Фракасторий. Мне определенно кажется, что нет; ибо там, где нет ничего, нет никакого различия; там же, где нет различия, не может быть и различия способностей; и, может быть, вообще нет никаких способностей там, где нет ничего.
Эльпин. И тем не менее, там может быть нелепость. И из этих двух уж скорее нелепо первое предположение, чем второе.
Филотей. Вы говорите правильно. Таким же образом и я утверждаю, что пустое и порожнее (которое необходимо утверждается этим положением перипатетиков) не приспособлено к тому, чтобы принять мир, а тем более выталкивать его. Но из этих двух способностей мы только одну видим в действительности, другую же мы не можем видеть в действительности, а только очами разума. Следовательно, подобно тому как в этом равном по величине миру пространстве, которое называется платониками материей, существует этот мир, так и другой мир может быть в другом пространстве и в бесчисленных других пространствах, равных этому и находящихся по ту сторону его.
Фракасторий. Конечно, мы можем более уверенно судить по сходству с тем, что мы видим и познаем, чем по противоположности тому, что мы видим и познаем. Следовательно, поскольку мы видим и убеждаемся на опыте, что вселенная не кончается и не ограничивается пустым и порожним и тем, о чем у нас нет никаких сведений, мы должны заключать в согласии с разумом, что она бесконечна; ибо если даже все другие доводы одинаковы, то мы видим, что опыт противоречит пустому, а не полному. Говоря это, мы всегда окажемся правыми, но утверждая противоположное, мы с трудом избегнем тысячи обвинений и затруднений. Продолжайте дальше, Филотей.
Филотей. Итак, рассматривая бесконечное пространство, мы познаем с уверенностью, что оно способно принять тело, и не познаем ничего иного. Для меня всегда будет достаточно, что оно не питает отвращения к этому, по крайней мере по той причине, что там, где нет ничего, нечего и отвергать. Теперь остается рассмотреть, подобает ли всему пространству быть полным или нет. И здесь, рассматривая его как со стороны того, чем оно может быть, так и со стороны того, что оно может делать, мы всегда найдем, что не только разумно, но и необходимо, чтобы оно было полным. Для того чтобы это стало очевидно, я спрошу у вас, хорошо ли, что этот мир существует?
Какая ирония! Учёное сообщество поспешило отделить теорию относительности Эйнштейна и теорию «большого взрыва» от механики Галилея и Ньютона, оно чуть ли не пересмотрело положения философии Аристотеля. Но стоит ещё раз обратиться к словам Дж. Бруно:
Филотей. Я это сделаю. Если бы мир был конечным, а вне мира не было ничего, то я спрашиваю: где же мир? где вселенная? Аристотель отвечает: мир в себе самом. Выпуклость первого неба есть место вселенной; а оно, как первое объемлющее, не заключается в другом объемлющем, ибо место есть не что иное, как поверхность и край объемлющего тела; вот почему то, что не заключается в объемлющем его теле, не имеет и места. Но что ты хочешь сказать, Аристотель, говоря об этом «месте в самом себе»? Что ты подразумеваешь под «вещью вне мира»? Если ты скажешь, что там нет ничего, тогда небо, мир, конечно, не находятся ни в какой части.
Фракасторий. Мир, следовательно, не будет нигде. Все будет ни в чем.
Филотей. И мир будет некоторой вещью, которой нет…
Точно так же и у современных учёных, отстаивающих теорию «большого взрыва» - мир был «некоторой вещью, которой нет». И как у Аристотеля, всё было ни в чём .
Если мы должны представить Вселенную конечной, следовательно, имеющей начало, как это утверждают физики, то она тогда должна иметь предел, границу, за которой должно находиться что-то другое, отличное от самой Вселенной. Это не может быть пустым или порожним, потому что пустого или порожнего не существует, значит за границей Вселенной, если продолжить логику учёных, другой мир, другая Вселенная, как и наша, состоящая из каких-то тел, частиц. Но если то, что находится за пределами нашей Вселенной, также состоит из частиц, то возникает вопрос – что это за частицы и чем они отличаются от тех, которые составляют нашу Вселенную?Если наша Вселенная конечна и за её границами должна существовать другая Вселенная, то это означает, что эти Вселенные должны соприкасаться и, по выражению Бруно, отталкивать друг друга. То есть частицы нашей Вселенной должны входить в соприкосновение и взаимодействие с частицами другой Вселенной и друг друга отталкивать. Но с точки зрения физики и нашего опыта, отталкивать друг друга может только себе подобное. Таким образом, частицы, из которых должна была бы состоять другая Вселенная, в определённом смысле ничем не отличались бы от тех, что составляют нашу Вселенную. Но тогда и Вселенные ничем не будут отличаться друг от друга.
Иными словами, с точки зрения здравого смысла, Вселенная, которую все мы знаем, является бесконечной, и у неё нет причины для начала, в том числе, в результате «большого взрыва», потому-то бесконечно и абсолютно время, как отражение последовательного и бесконечного развития Вселенной.
Свет
Джордано Бруно, этот чистый и великий ум, этот неистовый и отважный борец с ересью и мракобесием наивно полагал, что его смерть послужит толчком для прогрессивных учёных всего мира, что они наконец-то очнуться и выведут науку и общество из мрака средневекового невежества. К сожалению, этого не случилось до сих пор, и учёные по сей день продолжают городить теории строения и развития Вселенной, основываясь на сомнительных и не поддающихся логике умозаключениях. Только поэтому мы слышим от физиков и астрономов о конечности вселенной, существовании чёрных дыр и возможности искривления пространства, которое они обосновывают тем, что согласно принципам Ферма свет в пустом и плоском (??) пространстве должен распространяться прямолинейно. Но так как учёные «эмпирическим» путём установили, что лучи света, проходя сквозь его корону (газы и частицы), «искажаются», и чем дальше от него, тем лучи искажаются меньше, чем ближе к Солнцу, тем сильнее, то происходит это по причине искривления пространства «гигантским телом».
Учёным следовало бы в первую очередь вспомнить из оптики о преломлении лучей на границе двух сред, прежде чем городить огород из искривлений и гравитаций, однако в своих размышлениях они, как и свет, решили пойти наикратчайшим путём. Как «подчёркивает» один из них, «в пустом пространстве, где нет никакой среды, свет должен двигаться по прямой», потому(https://postnauka.ru/video/83258):
…если вы перешли в плоском пространстве-времени из инерциальной системы отсчета в инерциальную, то тогда скорость света не зависит от скорости движения одной системы относительно другой.
Но если вы перейдете в неинерциальную систему отсчета, то уже скорость света не является такой святой коровой, она может зависеть даже от координат, если вы ее понимаете как деление пространственного приращения на приращение временное. Тут она может оказаться зависимой от положения в пространстве-времени. И в кривом пространстве это тоже бывает так, но при этом свет все равно является самым быстрым. На данный момент исключений из этого принципа не найдено.
Физик здесь говорит, что так как луч света в «пустом» пространстве не испытывает сопротивления и двигается прямолинейно, то при переходе в «неинерциальную систему отсчёта», скорость света «может зависеть даже от координат». Потому проходя рядом со звездой или планетой, обладающими сильной гравитацией и изгибающими тем самым «координаты», лучи света «могут» искажаться, что является следствием искривления «плоского пространства-времени». То есть с точки зрения физиков, пространство может быть «пустым» и «плоским».
Но опыт нам показывает, что «пустым», не имеющим среду, пространство быть не может, каждый раз, когда мы опустошаем сосуд, он, тем не менее, не перестаёт быть наполненным, к примеру, воздухом. К тому же, ко времени становления теории относительности было доподлинно известно, что если выкачать воздух из герметичного металлического сосуда, то рано или поздно наступает момент, когда он под действием давления внешнего воздуха сминается в бесформенную груду металла. Очевидно, природа «пустоты» не терпит!
Физики так же должны быть осведомлены о том, что все вещи во Вселенной, от мала до велика, имеют ограниченные тела, то есть существуют в своих границах. Однако, границы у тел существуют не потому, что тела имеет пределы, а так как оно ограничено другими телами, то есть телами, так же имеющими свои границы. И это нам подсказывает повседневный опыт. Таким образом, в пространстве не может присутствовать «пустая», ничем не наполненная среда, потому как всякое тело должно быть ограничено другим телом. Уже отсюда понятно, что все представления о «пустом» пространстве, в котором возможно прямолинейное течение луча света являются пустыми фантазиями, лишёнными основания абстракциями. Иными словами, физики разрабатывают свои теории, основываясь не на данных из окружающей нас действительности, а на своих ничем не подкреплённых опытом фантазиях. Такое положение дел в науке называется идеализмом.
Если физики говорят об искривлении света, основываясь на возможности существования «пустого» пространства и на этом выстраивают свои дальнейшие положения, утверждая при этом, что именно так устроена Вселенная, то они исходят исключительно из своих умозаключений, но никак не из того, как всё происходит на самом деле. Прежде чем говорить о существовании «пустого» пространства, физики обязаны были бы доказать его существование, а не использовать это положение как аксиому. Понятно, что в отсутствии среды все тела не будут испытывать сопротивления и потому будут двигаться прямолинейно, но в нашей с вами действительности нет ни единого места в пространстве, где отсутствует среда. Потому не мылимо с точки зрения науки, чтобы физики обосновывали свои доводы пустыми абстракциями, по всей видимости, они не понимают, что абстрагироваться можно до известных пределов.
Таким образом, сам подход физиков к изучению процессов во Вселенной является неверным, идеалистическим, или как они сами говорят, «релятивистским». Происходит это в том числе потому, что современные учёные снисходительно относятся к трудам некоторых мудрецов прошлого, чьи работы запросто могли бы подсказать им истинный ход мыслей, взять хотя бы того же Ломоносова М. В.
С точки зрения истинной науки, пространство – это объективная реальность, форма существования материи, характеризующаяся протяжённостью и объёмом, или как доказал Ломоносов М.В.:
«1. Тело есть протяжённость, обладающая силою инерции. Под протяжением понимают размеры по длине, ширине и глубине. Силою инерции называется то, чем одно тело сопротивляется другому.
2. Следовательно, сущность тел состоит в протяжении и силе инерции.
3. Так как все, заключающееся в одном понятии, принадлежит к одному роду, то все, имеющее протяжение и обладающее силою инерции, есть тело.
4. С конечным протяжением неразрывно связана фигура, так что конечное протяжение невозможно представить себе без фигуры, и, следовательно, каждое тело должно иметь определённую фигуру.
5. Так как тело силою инерции противодействует другому, то, следовательно, пространство, заполненное каким-нибудь телом, не может принять другого тела: это и есть то, что называется несопроницаемостью.
6. Материя есть то, из чего состоит тело и от чего зависит его сущность.
7.Следовательно, протяжение и сила инерции тел зависят от материи.»
Все тела, поскольку они состоят из частиц материи, постольку имеют длину, ширину, глубину, то есть протяжённость, что делает её свойством тел. Поскольку протяжённость состоит из частиц материи, она заполняет собою пространство, но являясь определённой, то есть, имеющей границы, протяжённость заполняет не всё пространство, а лишь определённую своими границами его часть. Так как мы знаем, что движение может передаваться исключительно от тела к телу, от одной частицы материи к другой и не существует «пустоты», куда невозможно было бы передать движение, очевидно, что протяжённые частицы материи заполняют собою всё пространство без остатка. Мы так же знаем, что Вселенная, состоящая из частиц материи бесконечна, следовательно, пространство, как «объективная форма существования материи» так же является бесконечным. Не может существовать во Вселенной двух-, трёх-, четырёх или даже пятимерного пространства, как нет в природе и никакого искривлённого пространства, это всё выдумки недалёких учёных-физиков, оно бесконечно, едино и неделимо.
Кстати, Ломоносов и Бруно частенько упоминают в своих трудах о том, что о бесконечности Вселенной и пространства говорили древние учёные, они же считали невозможность существования пустоты как места, где ничего нет. Пустотой древние называли среду, отличную от той, в которой существуют доступные для органов чувств вещи, они считали, что пустота образуется частицами, являющимися составными для известных нам атомов, впоследствии пустотой стали называть эфир, эфирную среду. Об эфире говорили Джордано Бруно, М. В. Ломоносов, Д. И. Менделеев и многие другие учёные, даже некоторые современные, правда, чаще неофициально и почти всегда неправильно. Но официальная наука существование эфира отрицает, она предпочитает отговорки в виде «пустого» и «искривлённого» пространства.
Когда учёные говорят, что по их математическим расчётам свет в пространстве с отсутствием среды должен двигаться прямолинейно, а на деле видят его искажение, то находясь в здравом уме, логично было бы предположить, что искажение света происходит ввиду наличия среды. Однако учёные предпочли пойти своим путём и объявили о том, что лучи света искажаются ввиду искривления пространства, при этом учёные эти слова произносят, как правило, в отношении космоса, звёзд и планет. Потому логично было бы предположить, что испускаемый звездой «луч света» двигается не в пустой среде, как это утверждают физики и астрономы, а сквозь эфир. И хотя даже такое предположение было бы не до конца верным, тем не менее, оно всё же ближе к науке, чем немыслимое «искривление пространства». Во многом, это происходит с учёными, потому что они до сих пор, имея колоссальный опыт предков, так и не прояснили для себя вопрос, чем же на самом деле является сет – волной или частицей? Но ответ, если подходить к решению этого вопроса с умом, оказывается лежащим на поверхности: волны самой по себе не существует в природе, это свойство тел, и раз мы знаем, что человеческое зрение – это результат воздействия волны на дно глазного яблока, становится очевидно, что светом является волновое течение каких-то частиц. Человечество уже давно обзавелось технической аппаратурой, способной заглядывать за горизонты земной атмосферы, эту часть пространства человечество нарекло космосом или безвоздушной средой. Однако, хоть эта среда и безвоздушная, она, тем не менее, не перестаёт быть средой, и именно эту среду древние, а так же Джордано Бруно и М. В. Ломоносов называли «светоносным эфиром». Мудрецы считали эфир жидкостью, в которой движется знакомая нам «материя», от Солнца и планет, до далёких звёзд и галактик. Следовательно, свет, который исходит от звёзд – это волновое движение частиц эфира, к тому же, являющихся основой для тех частиц, которые нам известны из таблицы Менделеева.
Гравитация и эфир.
Современные учёные утверждают, будто бы массивные тела, наподобие Солнца, звёзд или планет, искривляют «пространство-время» вследствие своей невероятной массы, это же заставляет планеты не покидать солнечную систему и постоянно обращаться вокруг Солнца, что учёными было названо «гравитацией» или на языке Ньютона, «притяжением». И в письме к Леонарду Эйлеру, датированным 5 июля 1748 г., Ломоносов М. В. пишет по поводу «притяжения» следующее:
…Несомненно, что явления становятся яснее и понятнее, если мы знаем их причину; не следует поэтому сомневаться и в том, что, поняв причину тяжести, можно объяснить и разницу в удельном весе. Поэтому необходимо, насколько это требуется нашим вопросом, сказать кое-что и о причине тяжести. Я не согласен с теми, кто считает тяжесть тел существенным их признаком и не находит нужным исследовать ее причины; я считаю, что подобно тому как всякое движение тела есть стремление его по какому-либо направлению, так и тяжесть есть видовой признак, а не нарушимая сущность его, который может отсутствовать во всяком теле, как отсутствует движение, рождающееся от ускорений падающих тел. Так как должно быть достаточное основание, по которому чувствительные тела преимущественно направляются к центру земли, то следует поискать причину тяжести. Она, конечно, возникает или от толчка, или от чистого притяжения. Наиболее вероятно, что тела приходят в движение от толчка; чистое притяжение находится под вопросом, и есть всякие доказательства, его вообще отрицающие; я не сомневаюсь, муж ученейший, что они Вам достаточно известны, но считаю необходимым ради связности изложения привести некоторые из них: во-первых, при существовании чистого притяжения сила его должна быть врожденна (выделено нами) в телах движения их. Движение, однако, как это всем известно, производится и отталкиванием; итак, в природе имеются для одного действия две причины, при этом противоположные. Что, в самом деле, может быть противоположное чистому притяжению, чем чистое отталкивание? Никто, впрочем, не будет спорить, что противоположные явления бывают вызваны явлениями противоположными (пусть никто не приводит на первый взгляд противоречащих этому примеров, как то, что живые существа одинаково погибают от жары и холода. Здесь я подразумеваю не отдаленные причины, которых может быть множество, а ближайшую, которая для каждого действия одна; например, ближайшая причина смерти животных — прекращение движения крови). Если поэтому истинное притяжение производит движение в телах, то толчок будет причиною покоя; так как это — абсурд, ибо толчок в действительности вызывает движение, то, следовательно, притяжение не возбуждает движения и не существует. Положим, что в телах имеется сила истинного притяжения; тогда тело A притягивает другое тело B, т. е. движет его без всякого толчка. Для этого не нужно, чтобы A ударило B; нет надобности, чтобы A двигалось по направлению к нему, а так как остальные движения его в любом направлении не имеют никакого значения для приведения в движение тела B, то отсюда следует, что A, находящееся в абсолютном покое, будет двигать тело B. Это последнее будет двигаться к A, т. е. к нему прибавилось нечто новое, чего в нем раньше не было, именно движение к A. Но все изменения, совершающиеся в природе, происходят таким образом, что сколько к чему прибавилось, столько же отнимается от другого. Так, сколько к одному телу прибавится вещества, столько же отнимется от другого, сколько часов я употребляю на сон, столько же отнимаю от бдения, и т. д. Этот закон природы является настолько всеобщим, что простирается и на правила движения: тело, возбуждающее толчком к движению другое, столько же теряет своего движения, сколько отдает от себя этого движения другому телу. На основании этого закона движение, сообщаемое телу B, движущемуся к A, отнимается от тела, которым B приводится в движение, т. е. от A. Но ни от какого тела нельзя отнять то, чего в нем нет; необходимо, следовательно, чтобы тело A, если оно притягивает B, двигалось, поэтому, находясь в совершенном покое, тело A не может двигать другое тело B, что противоречит вышедоказанному. Поэтому или в природе не существует чистого притяжения, или не будет абсурдом одновременное существование и несуществование его. Я лично присоединяюсь к первому, и оставлю второе тем, которые любят объяснять все явления одним словом. Впрочем, если бы характер явления позволил проникнуть в самые источники, из которых притяжение распространяется на природу тел, то истина, здесь доказываемая, стала бы еще яснее. Я оставляю это для специальной диссертации. Итак, чистого притяжения нет, и, следовательно, тяжесть тел происходит от толчка; должна поэтому существовать материя, побуждающая тела двигаться к центру земли.
В отличие от современных учёных, мудрецы свои положения обосновывали не пустыми абстракциями, потому наличие эфира между Солнцем и планетами утверждалось из того факта, что пространства с отсутствием среды существовать не может и между планетами обязательно должно находиться что-то, что заставляло бы двигаться их как единый организм. Всем им было очевидно, что земля и вода сдавливаются воздухом, потому что последний состоит из меньшего размера частиц, следовательно, то, что сдавливает воздух и находится между Солнцем и Землёй, должно быть ещё меньшего размера, чем воздух, эти частицы и были названы мудрецами эфиром.
Солнце по праву считается своего рода огромным термоядерным реактором, питающимся эфиром, как топливом, оно прокачивает его сквозь себя, как человеческое сердце прокачивает кровь, поднося к человеческим органам необходимы питательные вещества. Вступая в реакцию, частицы солнечной материи и эфир образуют мириады термоядерных взрывов, волны от которых дают толчок движению внешнему для Солнца эфиру, заставляя последнего под давлением менять свою форму (сжиматься) и, потому, скорость кругового движения, скорость своего обращения вокруг оси. Мириады волн в эфирном пространстве в итоге на определённом расстоянии от Солнца сходятся и, усиливаясь, создают одну самую мощную волну, после чего расходятся и в следующем месте сходятся вновь, так же создавая волну, но уступающую по силе предыдущей. Так в солнечной системе образуется множественное количество таких участков, в каждом из которых частицы эфира определённым образом сдавлены и обладают определённой круговой скоростью. На этих волнах и расположены планеты солнечной системы, а сами участки нами названы «орбитами» планет. Солнце так двигает и раскачивает эфир, что каждая планета вынуждена обращаться вокруг него, а вынуждена, потому что кроме этого она имеет ещё и своё собственное движение, которое пытается как бы вырвать планету из объятий Солнца. Внутреннее движение планет опосредованно зависит от движения внешнего эфира, что связано с взаимоотношением эфира и вещества, «материи».
Выше мы уже говорили о том, что известные нам атомы состоят из частиц эфира, то есть известные нам тела являются определённым образом «сцепленными» частицами эфира, что и позволяет передавать движение от эфира к воздуху, находящемуся в атмосфере Земли. Но это, так же, говорит о том, что это движение, доходя до самого центра планеты, который учёными назван ядром, последовательно затухает. Внутреннее ядро планеты – это сильно сжатое и раскалённое ввиду этого вещество, частицы которого от высокого давления разрываются и образуют некоторое подобие Солнца. Эти частицы, следовательно, образуют эфир, обращающийся со скоростью, сопоставимой со скоростью обращения частиц Солнца, но убывающей по мере роста сопротивления со стороны внешнего эфира. Вот эта вот разница между силой движения внутреннего эфира и внешнего и создаёт то, что мы называем «свободным падением» и «силой тяжести», а так же вращательное движение планет, включая Землю. То есть, нет в природе, и никогда не было никакой «гравитации» или «притяжения» в том смысле, в каком учёные представляют их общественности и все те процессы, которые происходят во Вселенной и на планете Земля должны быть заново переосмыслены человечеством, но, только, исключая ненужные домыслы.
Примерно так, как мы считаем, исходя из нашего созерцания и знаний предков, развивается Вселенная, которая бесконечна во времени и пространстве. Но мы допускаем, что можем ошибаться в деталях, как допускаем и то, что в общем наши представления не просто расходятся с теми, которыми обладает современная наука, они соответствуют тому, как на самом деле движется «материя». Однако цель данной работы всё же была показать в каком на самом деле плачевном, если не сказать уродливом состоянии находится современная наука, в частности физика и астрономия, чьи академики и профессора, как и во времена М. В. Ломоносова, делают всё от себя зависящее, чтобы не допустить прогресса в научном понимании обществом окружающей действительности. Как и во времена Аристотеля, современная наука абстрагировалась от действительности до такой степени, что действительного в науке ничего не осталось. И точно так же, как во времена Аристотеля и Ньютона, современная наука наплевательски относится к философии, предпочитая «гипотез не измышлять» и обосновывая свои соображения математическими расчётами и соответствующей математике формальной логикой. Академики, как и в прежние феодальные времена, попросту набивают карманы на оболванивании общественного большинства, что, конечно же, полностью соответствует интересам тех, кто оплачивает их небедную и полную счастья жизнь - капиталистам. Именно поэтому сейчас можно встретить студента на полном серьёзе размышляющего о возможности существования параллельных реальностей, путешествий во времени и отсутствии объективной реальности, но практически невозможно встретить такого, который всерьёз размышлял бы над тем, что развивали Джордано Бруно, или М. В. Ломоносов, или даже Лао Цзы. Понятное дело, что неправильные знания о природе вещей массово порождают при капитализме посредственных инженеров и учёных, не играющих в обществе отведённую им волей обстоятельств роль просветителей, потому и видим мы то, что происходит с сознанием общественного большинства - оно попросту деградирует. И такое состояние общества только на руку капиталистам, высасывающим соки из трудового народа.
С точки зрения марксизма, человеческая история начнётся лишь тогда, когда в обществе наступит царство свободы, как осознанного, научного взаимодействия человека, как с природой, так и между собой, то есть то, что сейчас называется коммунистическими отношениями. Выходит, науке не избежать ломки тех представлений о Вселенной и Природе, какими она обладает сейчас, что было хорошо заметно по тем процессам, которые происходили при Ленине и Сталине с советской наукой. С одной стороны, ей был дан громадный толчок, что породило множество талантливых и неординарных учёных, с другой, социализм выявил неслыханное сопротивление со стороны приверженцев буржуазной науки, которые ради тёпленького местечка и хорошего барыша готовы были нести различного рода ахинею, тормозя тем самым развитие советской науки. Это рельефно выразилось в судьбе генетика Вавилова, который был осуждён за действительно вредительскую работу против советской науки. Та генетика, которую разрабатывал Вавилов и которая является прародителем современной генетики, предполагает непосредственное вмешательство человека в естественный процесс развития того или иного организма. С этим, например, связаны разработки учёных ГМО-продуктов и модифицированных животных. Но вмешательство в естественный ход развития организма означает изменение его развития по природе, то есть генетику в том её виде, в каком она существует, следовало бы отнести к своего рода алхимии, но никак не к действительно научной дисциплине. Организмы человек должен выращивать только посредством постепенного их приспособления к тем или иным, новым для них условиям, то есть это достаточно длительный процесс, наподобие того, чем занимался Лысенко или как выводят породы собак и лошадей. Потому Вавилов получил вполне заслуженное наказание, что, к сожалению, после смерти Сталина никак не помогло советской науке стать наукой по своей природе. Тем не мене, уже по той галиматье, что доносится до общества со стороны научного сообщества, можно судить о предстоящих больших переменах, сродни тем, что произошли в эпоху Возрождения и после Октября 1917 года.
С каждой более немыслимой идеей со стороны учёных, общество всё менее будет доверять их «усилиям», всё более очевидна будет становиться буржуазная направленность современной науки, что и послужит толчком для начала борьбы со стороны общества за изменения в ней.