На рынке бульварного чтива есть ниша развлечения в концентрированном виде, без всяких примесей, претендующих на драматичность и жизненность. И ее ярчайшим представителем, можно сказать, лицом шутовской беллетристики нового времени является Дарья Донцова - автор, без которого ни один перечень плохой российской литературы не будет полным. Сам по себе ее репертуар, конечно, исследования не стоит, хотя некоторые критики этим занимаются, но как явление, как новое веяние в отечественном словесном юморе, обойти его вниманием невозможно.
В отличие от многих авторов, Донцова является не просто писателем, но и своего рода «селебрити», которую можно назвать прозорливым и в каком-то смысле циничным дельцом, улавливающим потребности масс, но нельзя назвать отвратительной персоной. Ее репертуар относится к самой сермяжной, первозданной лубочной литературе, что по сюжетам и героям, что по немыслимым аляповатым обложкам и анекдотическим названиям. Просто в отличие от предшественников, чье творчество когда-то продавалось на Никольской улице, она раскрутила на этой почве невиданно и пока необъяснимо успешный бизнес, став в нем и творцом, и меценатом.
И других тружеников «иронического детектива» - Дарью Калинину, Татьяну Луганцеву, Ларису Ильину, - невозможно воспринимать иначе как ее клонов, в том числе по обложкам. Только Донцовой удалось стать медийным лицом, сделавшим плохое качество литературы отдельной торговой маркой и имиджевым проектом. Ведь в ее активе такие успехи, как трехкратная премия «Писатель года», награды разных конкурсов в категориях «Бестселлер года», «Автор года», «Имя года», «Книга года», именная звезда на литературной Площади звезд в Москве, а уж самое ошеломляющее - общественный Орден Петра Великого «за большой личный вклад и выдающиеся заслуги в области литературы».
И конечно, нельзя не отметить, что она была занесена в Книгу рекордов России как самый плодовитый автор детективных романов (100 детективов за 10 лет), а суммарный тираж ее книг превышает 200 миллионов экземпляров.
Лубочники из старой России, авторы всяких «Заколдованных замков» и «Проклятых горшков», были бы просто в шоке от того, что в нашем веке можно писать не лучше их и при этом обладать известностью и влиянием на той ступени, которая в их время принадлежала писателям более высокого класса.
Отчасти этому поспособствовала жизненная история Дарьи Донцовой, свидетельствующая о мужестве и целеустремленности. С другой стороны, расцвет такой литературы у нас совпал с распространением культа потребительства и фаст-фуда. Конечно, за книгами Донцовой вряд ли стояли такие же очереди, как в приснопамятный трактир с желтыми буквами или на современные продажи айфонов, но и ее можно считать символом определенной эпохи - так называемых тучных годов, когда вместе с большими доходами пришла и бешеная скорость жизни, в которой фаст-фуд стал неизбежным компонентом. Соответственно, вырос спрос и на самую непритязательную культуру, служащую то ли антидепрессантом, то ли веселящим газом. Ибо улыбка, с расцветом сферы услуг и борьбы за клиента, тоже превратилась в необходимый деловой инструмент.
Так и стали появляться, словно черти из табакерки, сюжеты с ценностью на уровне витаминов в гамбургере, персонажи, плоские словно бумажные тарелки и эмоции, такие же мимолетные, как удовольствие от посещения такого «ресторана». Я никогда не была последовательным читателем Донцовой и с толком и расстановкой смогла осилить лишь одну с половиной из ее почти 200 (!) книг, а с остальными интерес перегорел на начальных страницах. Но мне интересно: неужели поклонникам ее творчества, которые явно имеются, всерьез симпатичны и близки эти Лампы и Вилки, их друзья, ухажеры и домашние любимцы? И кто-нибудь действительно воспринимает их как живых людей, а не как фигурки из кукольной комедии?
Первым для меня был роман «Камасутра для Микки-Мауса» из серии про Евлампию (Лампу) Романову, вышедший в 2003 году. Позднее я решила все-таки ознакомиться с истоками, то есть с первым романом о превращении скромной арфистки Ефросиньи в бесстрашную сыщицу Евлампию под названием «Маникюр для покойника». Он так и не был мною дочитан, но дал немало сведений о странных нестыковках внутри одной сюжетной ветви и биографии персонажа, из-за которых Донцову подозревают в наличии армии «литературных негров».
Как ни удивительно, некоторые критики действительно пытаются анализировать мир книг Донцовой всерьез. От себя замечу, что кое-какие любопытные приметы времени в них все же встречаются, например, отношения между поколениями, которые показаны в весьма скучном ключе. Глубоко взрослая Евлампия пытается воспитывать двух подростков по ее представлениям о «добром-вечном», те регулярно отшивают ее поучения как «отстой», а она, такая находчивая и говорливая в своих расследованиях, всегда теряется и не знает чем крыть. Или удивительные для среднего читателя представления об уровнях материального благосостояния - «бедным» или «голодранцем» в романах у Донцовой может именоваться тот, кто искренне радуется покупке подержанной иномарки.
Конечно, такой примитивной литературе нельзя отказать в том, что финансовые и иерархические преображения нашего общества запечатлелись в ней куда лучше, чем в работах историков и культурологов, - постоянные расценки в долларах в ранних книгах, зачатки «продакт-плейсмента», хоть в ту пору и весьма жалкого.
Но все же основа прозы Донцовой — это юмор, или по крайней мере, то, что она таковым считает. И если что-то в ее романах действительно достойно вдумчивого анализа, то это комические средства и приемы, которые, как ни парадоксально это звучит, не приспособлены к литературному формату. Все гэги, какие мы встречаем в ее «иронической» прозе, возможно, неплохо бы смотрелись в виде скетчей и комедийных шоу, где бедность слога и замысла окупается интересным визуальным и звуковым рядом, соответствующей музыкой, ярким и легким композиционным настроем. В чистой прозе они теряются, выглядят бледными и беспомощными, а порой и просто нелепыми.
Конечно, «иронический детектив» не семейная комедия и не социальная сатира, это в первую очередь пародия на штампы, характерные для детективного жанра. Основоположником этого жанра для русского читателя считается польская писательница Иоанна Хмелевская, причем, что забавно, в ее произведениях есть акцент на любви к собакам, так же, как и у нашей соотечественницы. Но соль в том, что Донцова в основном высмеивает околодетективные аспекты сюжетов, по крайней мере так было в пресловутой «Камасутре для Микки-Мауса». И убери из этой истории все приключения большого семейства Лампы, всех мопсов и жаб, все косноязычные реплики, все дурацкие падения на асфальт и разбитие головой витрины, все неудачные попытки помочь прохожим, все неприглядности чьего-нибудь внешнего вида, все выходки персонажа-алкаша, путаницы со средством от алкоголизма и от тараканов, и оставь только убийство и его расследование - «иронический детектив» превратился бы в одну из заурядных дамских поделок.
Нарочито несерьезный тон, в котором написана «Камасутра» и прочие книги Донцовой, похож не на авторский стиль, а на попытку скрыть за фантиками, хлопушками и гримасами банальные сюжетные нелепости и пробелы - какой спрос с печатного ситкома? Как, например, в эпизоде с переездом семейства, с которым живет Евлампия, на дачу и кастрюльной аварией на шоссе. Другие читатели в своих отзывах уже подметили, что по меньшей мере странно, ездя на дачу каждый год, не запомнить, что опасно привязывать грузы к крыше автомобиля скользкими веревками. По неписаным комедийным законам такие вещи никого и не должны волновать, но для этого необходимо одно условие — чтобы было смешно.
И второй аспект репертуара Донцовой — на протяжении таких раздутых франшиз (о Евлампии и о Виоле Таракановой — больше 40 книг на каждую, о Даше Васильевой — больше 50, об Иване Подушкине — больше 20, и еще полсотни экземпляров менее известного трэша) очень сложно, если не сказать — нереально сохранить целостность персонажей, языка, присущего именно этой истории, и, соответственно, свежесть юмористического обрамления. Создать долгоиграющий проект и при этом не изжить даже изначально хорошую идею крайне сложно. Франшизы Дарьи Донцовой давно утратили актуальность и хваленую «антистрессовость», стали неинтересными для телевидения и шоу-бизнеса (не следует путать медийность самой писательницы и ее героинь), безнадежно застряли в веселой эпохе нулевых, но еще продолжают отжиматься, как давно безвкусная жвачка.
