Великий Гамсун...
Писатель, которым восхищались все известные умы России. Популярность Гамсуна в нашей стране в XIX — начале XX века была огромной.
Не успевали его книги выйти в Норвегии, как они тут же переводились на русский язык и продавались с поразительной быстротой.
В 1907 — 1910 годах на русском языке в разных издательствах вышло три собрания сочинений Гамсуна.
Чехов назвал роман Гамсуна «Пан» чудесным и изумительным. Александр Блок считал его «утонченным поэтом железных ночей, северных закатов, звенящих колокольчиков, проникший в тайны природы». Александр Куприн посвятил творчеству Гамсуна целое эссе.
В 1929 году в связи с семидесятилетием Гамсуну было предложено стать почетным членом многих писательских, театральных и общественных организаций и союзов. Некоторые почести писатель согласился принять, некоторые — отверг. Так, он отказался принять Серебряный крест Союза писателей Норвегии, за что его немедленно обвинили в надменности. А вот почетным членом МХАТа, который он считал «лучшим театром в мире», Гамсун стать согласился. Зато отказался от чести именоваться почетным членом Академии искусств и наук СССР.
Из России пришли поздравления от Максима Горького и Александры Коллонтай. В телеграмме Коллонтай писала, что влияние Гамсуна на таких писателей, как Андреев, Бунин, Зайцев и Соллогуб, неоспоримо. Вряд ли найдется хоть один русский писатель начала века, кто не был поклонником великого норвежца — Б. Пастернак, К. Паустовский, А. Блок, И. Эренбург и многие другие.
Россия была очень важна для Гамсуна как страна, в которой, по его мнению, лучше всего умели ставить его пьесы.
Большим успехом пользовалась в России и Германии трилогия Гамсуна «У врат царства», «Игра жизни» и «Вечерняя заря». «Игра жизни» особенно нравилась Станиславскому, и в книге «Моя жизнь в искусстве» он отвел «Игре жизни», которую называет «Драмой жизни», целую главу, а работу над пьесой оценил как поворотный пункт в своем творчестве.
Пьеса имела скандальный успех в России. «Достижения в области постановки, — писал Станиславский, — были велики, и это тем более важно, что мы явились тогда одними из первых пионеров, пробивавших путь к левому фронту...
Одна половина зрителей — левого толка, с присущей им решительностью, неистово аплодировала, крича: «Смерть реализму! Долой сверчков и комаров (намекая на звуковые эффекты в чеховских пьесах)! Хвала передовому театру! Да здравствуют левые!»
Одновременно с этим другая половина зрителей — консервативная, правая — шикала и восклицала с горечью: «Позор Художественному театру! Долой декадентов! Долой ломанье! Да здравствует старый театр!»
Именно для России Гамсун написал в 1910 году и свою последнюю пьесу — «В тисках жизни».
Она, как писал сын писателя Туре Гамсун, так же, как и остальные пьесы, «страдала расплывчатостью композиции и вялостью действия. Правда, ей была присуща и сильная сторона драматургии Гамсуна — точные и глубокие реплики. Именно реплики в драмах Гамсуна характеризуют его героев, показывают их глубину, открывают их мысли, в том числе и скрытые.
Гамсун говорил о себе: «Я не драматург. Я бы никогда не писал пьес, если бы не были нужны деньги. Но гонорар за пьесу бывает очень значительным. В пьесе труднее всего решить вопрос с женщинами. Создать хорошую пьесу без женских образов невозможно. Причем женщина должна все время говорить. Но привлекательная и тонкая женщина говорит очень мало, она обычно молчит, как тут построить драматургию?..»
Однако Гамсун никогда не любил денег настолько, чтобы ради них идти на сделку с самим собой как с художником».
Пьеса «В тисках жизни» была размножена Гамсуном и его женой Марией в нескольких экземплярах — с тем чтобы она могла быть одновременно переведена на русский и немецкий языки. Для того чтобы хоть как-то помешать пиратству русских издателей Гамсун взял себе псевдоним Менц Фейен. МХАТ сделал две постановки — в 1910 и 1932 годах.
Заметим, что поначалу все произведения Гамсуна издавались пиратским образом, поскольку Россия не подписывала Бернской конвенции. Пытаясь остановить поток пиратских изданий, Гамсун заключает в 1905 году договор с русским издательством «Знание», которое получило эксклюзивные права на издание произведений норвежского писателя в России. Главным редактор «Знания» был Максим Горький, давний поклонник и почитатель Гамсуна. Издательство решило отметить начало сотрудничество выпуском нового романа, и весной 1908 года Кнут Гамсун пишет роман «Бенони», первую часть дилогии «Бенони» и «Роза».
Именно благодаря влиянию Горького произведения Гамсуна продолжали издаваться и при Советской власти. Вплоть до 1934 года, когда был напечатан последний роман трилогии об Августе (трилогия включает в себя романы «Бродяги», «Август», «А жизнь идет»).
А затем наступил период полного забвения. О Гамсуне, особенно после 40-х годов, было непозволительно говорить. Его не существовало не только для читателей, но и для литературных критиков и историков литературы.
И лишь в 1970 году в издательстве «Художественная литература» выходит двухтомник Кнута Гамсуна, который тут же становится библиографической редкостью.
Затем вновь о Гамсуне забывают — до 1990-х годов. И тут уж последовал настоящий бум Гамсуна. За последнее десятилетие вышло великое множество изданий — романы и публицистика, новеллы и пьесы — и не только в издательствах Москвы и Петербурга, но и в провинциальных городах России.
О Гамсуне стали много говорить, Гамсуном стали интересоваться... И не только его книгами.
Творчество Гамсуна было под своеобразным запретом и в России, и в самой Норвегии из-за поддержки Гамсуном нацизма. До сих пор на вопрос «Предатель ли Гамсун?» никто не может дать однозначного ответа.
Нам трудно себе представить: национальный герой Норвегии, лауреат Нобелевской премии, автор гуманистических произведений — нацист?
Тем не менее, Гамсун после окончания Второй мировой войны был арестован, отправлен в психиатрическую клинику, осужден и проклят всем норвежским народом. Именно всеобщее презрение больше всего и огорчало писателя. И все же Гамсун не сдавался. Он много раз говорил, что не нуждается ни в чьих понимании и сочувствии. «Его не надо жалеть и не надо прощать», — писала Мария Гамсун.
На рассказ же своего сына Арильда о том, что к 90-летию Гамсуна один литературный критик написал большую статью, в которой попытался объяснить поведение великого соотечественника, писатель вздохнул и ответил: «О Боже, последние 50 — 60 лет они только и делают, что пытаются объяснить меня. Я скоро не выдержу».
Не стоит делать ту же самую ошибку и пытаться «объяснить» Гамсуна и нам. Его надо принимать таким, каков он есть.
Да он всегда любил Германию и ненавидел Англию и Америку. Искренне любил и так же искренне ненавидел.
Свое отношение к Америке Гамсун выразил еще в книге путевых очерков «О духовной жизни современной Америки» (1889), где заявил, что в Америке нет и не может быть никакой духовной жизни, что рев и гул машин погубили всякое воспоминание о культуре в американском обществе. Даже через 30 лет после Первой мировой войны в одном из писем Гамсун напишет: «Снова и снова получаю я подтверждению мнению, сложившемуся у меня в юности».
Англичане же высмеяны писателем не только в речах, письмах и статьях, но и в художественных произведениях. Так, Хью, второстепенный персонаж в «Бенони» и «Розе», является самой настоящей карикатурой на англичан. Сэр Хью относится к людям как к мусору, он необыкновенно раздражает норвежцев, и писатель недвусмысленно дает понять, что основная причина такого гнусного поведения — его национальность.
Нелюбовь Гамсуна к англичанам была столь явной, что это позволило Виктории, дочери писателя от первого брака, утверждать, что, когда отец узнал о ее решении выйти замуж за англичанина, то послал ей следующую записку: «Если ты выберешь своего англичанина, то можешь больше не рассчитывать на меня в будущем».
Да, таков был Гамсун — порывистый, яростный, неукротимый.
Его любовь к Германии — это (и не в последнюю очередь!) нелюбовь к Англии и Америке. Это — нежелание принять новые пути капиталистического развития Норвегии, которая ориентировалась на Англию. Это попытка вернуться к своим крестьянским корням. Гамсун на протяжении всей жизни настойчиво повторяет о необходимости возврата к природе, он критикует «плоды просвещения» и говорит о полной бесполезности литературы (поистине странное утверждение для всемирноизвестного писателя!).
Для того чтобы оценить отношение Гамсуна к Германии, необходимо вспомнить о его отношениях с Англией, Америкой и Германией с самого начала.
Мировая известность пришла к Гамсуну именно через Германию. Первая книга о нем была написана немцем Карлом Морбургерром в 1910 году. Когда в 1898 году Гамсуну было отказано в государственной стипендии, именно Альберт Ланген, немецкий издатель, и Германия поддержали писателя материально и создали условия для написания «Виктории».
Когда в 1914 году разразилась война между Германией и Англией, Гамсун первый раз открыто заявил о своей приверженности Германии. Он писал Лангену: «Все эти годы, все время — еще задолго до войны — я писал и говорил только дружелюбно о Германии, потому что я — германец!»
Гамсун обвинял Англию в бомбардировке беззащитной Александрии при захвате Египта, Он считал, что нежелание отказаться от золотых месторождений и алмазных копей — единственная причина, по которой Англия отказывается отдать Трансвааль. Он цитировал стихотворение Киплинга о бурах, .в котором английский поэт призывает «истребить их, этих животных».
К России же Гамсун всегда благоволил и считал, что «неестественный альянс между Англией и Россией скоро прекратит свое существование». Тем не менее он не считал для себя возможным поддерживать Россию в ее союзе с Англией.
Он писал Георгу Брандесу: «У меня могли бы быть достаточно веские основания, чтобы поддержать дружбу с Россией, из этой страны я получил больше «вознаграждений», чем когда-либо получу из Германии. К примеру, Художественный театр в Москве заплатил мне больше, чем я того заслуживал, я получил оттуда около сорока тысяч крон. Мне следовало бы помнить об этом и выразить свои симпатии союзникам, но я этого не сделал».
Гамсун противоречив. Как и многие другие писатели! Он занят поисками сильной личности — и находит ее в Германии, стране своего любимого Ницше. Кроме Ницше, Гамсун в качестве других своих литературных кумиров называл еще Стриндберга и Достоевского.
Как и Достоевский, Гамсун считал, что литература должна уделять как можно больше внимания душевному состоянию человека, «тайным движениям, которые незаметно происходят в дальних уголках души, необъяснимому хаосу ощущений, тончайшей жизни фантазий», то есть бессознательной духовной жизни.
Лев Толстой - в противоположность Достоевскому - «не устраивает» Гамсуна прежде всего потому, что не исследует, по мнению великого норвежца, духовной жизни человека, но пускается в философствования и учит жизни. В 70 — 80-х годах XIX века, пишет Гамсун, «появились произведения, которые были не столько продуктом вымысла, сколько прилежания и рассудочности. Можно было писать о чем угодно из жизни простых людей, «следовало только быть «верным действительности», благодаря этому в разных странах появилось много крупных писателей... Они стали вождями, они все знали и всему учили». К таким вождям Гамсун относит и Льва Толстого, которому отказывает в праве «быть мыслителем и учителем жизни», ибо философия Толстого — это «смесь старых банальностей и далеких от совершенства собственных откровений».
К 1892 году писатель прочитал все произведения Достоевского, переведенные на норвежский язык. Над кроватью Гамсуна, в которой он и умер, висел портрет великого русского писателя.
Этот портрет был прислан Гамсуну одной из многочисленных поклонниц. Сын Гамсуна вспоминал: «Книги Гамсуна издавались огромными тиражами в России, где у него было много восторженных почитателей. Ему писали офицеры и студенты с просьбой прислать автограф, русские княгини с литературными амбициями присылали ему крашенные короной любовные письма на английском, немецком и русском языках. Станиславский и Немирович-Данченко ставили его пьесы, и они шли с огромным успехом. Письма из Московского Художественного театра были увенчаны чеховской чайкой — они прилетали словно вестники победы. Гамсун пишет Марии: «Вчера одна русская дама, которая просит у меня автограф и фотография, прислала мне большую литография с портрета Достоевского. Как интересно! Ведь Достоевский — единственный писатель, у которого я чему-то научился, он — самый великий из всех русских гигантов. Я вставлю этот портрет в рамку, и я пошлю этой даме красивый — а, может, лучше сказать, необыкновенно красивый или очень тонкий? — портрет господина Гамсуна, даже если ты рассердишься!»
После прочтения «Униженных и оскорбленных» Гамсун писал: «Книга убила меня, я был вынужден пойти и прогуляться, но так и не смог унять дрожи, сотрясавшей все тело».
Насколько хорошо Гамсун знал творчество Достоевского будет важно в 1892 году, когда ему будет предъявлено обвинение в плагиате. В новелле «Азарт», написанной в 1889 году, были найдены элементы сходства с «Игроком» Достоевского. «Игрок» впервые вышел на норвежском языке в 1889 году, и Гамсун, сразу же заметив сходство, попытался вернуть рукопись своей новеллы из редакции норвежской газеты «Верденс Ганг». Однако было слишком поздно, и в 1892 году разразился скандал. Позднее «Азарт» был переработан и под названием «Отец и сын» включен в сборник рассказов 1903 года.
Если говорить об отношении Гамсуна и нацизма, то и здесь много неясного и спорного.
Несмотря на нелюбовь к евреям, Гамсун спасает многих из них во время Второй мировой войны. Он неоднократно обращался к Тербовену, главе нацистского правительства в Норвегии, с протестом против создания концентрационных лагерей. Он единственный, по словам пресс-секретаря Гитлера Дитриха, осмелился возражать самому фюреру.
Встреча Гитлера и Гамсуна состоялась 26 июня 1943 года. О ней много говорили и писали. Утверждали даже, что Гамсун сам хотел встретиться с фюрером и выступил инициатором встречи. Однако в материалах следствия по делу Гамсуна сохранились материалы допросов, на которых писатель сказал: «Я был страшно измучен ... и в Вену надеялся на отдых. Но неожиданно в отеле я получил сообщение, что со мной хочет встретиться Гитлер и что он послал за мной свой личный самолет. Я кричал. Я просил послать вместо меня Харриса Ола, потому что сам я был совершенно без сил. Но мне ответили, что хотят видеть именно меня... Я должен был ехать... Рисхолд получил от немцев приказ привезти именно меня. Никто иной не смог бы меня заменить».
Подчерну еще раз, что отношения Гамсуна с нацистами вообще не так просты, как кажется на первый взгляд. Он никогда не подавал личного заявления о принятии его в партию, но никогда и не скрывал своего сочувствия и поддержки сторонников Квислинга и Тербовена.
14 октября 1942 года в статье «Почему я стал членом Национал-социалистической партии» Гамсун пишет: «Благодаря своему здоровому крестьянскому сознанию и способности избирать верный путь, а также интуиции, я стал человеком Квислинга. И я являюсь им вот уже много лет».
15 января 1942 года он заполняет анкету, присланную местным отделением нацистской партии в Арендале и на вопрос о членстве отвечает следующим образом: «Я не подавал заявления официального о вступлении в партию, но я всегда считал себе сторонником Квислинга».
Гамсун считал непозволительным для истинного художника показывать неуверенность и сомнения. Он считал неуверенность чем-то позорным. В «Мистериях» он пишет, что великий писатель «не может колебаться и сомневаться». Утверждение это, несомненно, связано с поисками великой личности, стремлением самому быть непогрешимым.
Любовь же к Достоевскому отчасти объясняется и тем, что Достоевский, по мнению Гамсуна, был достаточно силен и независим, и колебания были ему несвойственны. Гамсун писал, что Достоевский был великой и сильной личностью, которая с самого начала знала, что она — гениальна. «Вообразивший себя гением Достоевский, — писал Гамсун, — работал над своим развитием и ушел так далеко, что до сих пор никто его не догнал. Кто знает, написал бы Достоевский свои великие произведения, если б не вообразил себя гением? А так у нас есть двенадцать томов его произведений, и никакие другие двенадцать томов никогда с ними не сравняться. И даже другие двадцать четыре тома. Взять, к примеру, его маленький рассказ «Кроткая». Совсем небольшая книжечка. Но это великая книга, недостижима великая.
Забавно, однако, сказал Белинский, думаю я: Достоевский не уйдет далеко, если он уже сейчас вообразил себя гением вместо того, чтобы работать над своим развитием. Ведь Белинский хорошо знал расхожие представления Западной Европы того времени. Столько-то фунтов английского ростбифа в неделю, столько-то книг, столько-то «культурных импульсов» — это и есть развитие гения. Да, Достоевскому следовало бы кое-чему научиться, и прежде всего скромности, которая в глазах всех заурядных личностей является добродетелью».
Полюбив однажды Германию и возненавидев Англию, Гамсун остался навсегда верен этой любви и этой ненависти.
Исходя из этого его можно считать фашистом и расистом. Он смертельно боялся коммунистов, мечтал о Великой германской империи на территории всей Европы. Вряд ли можно говорить, что это утверждение выжившего из ума глухого старика.
До последних своих дней Гамсун сохранял удивительную ясность ума, чему наилучшим доказательством служит написанная им в 1949 году в возрасте 90 лет книга «На заросших тропинках», которую критики назовут «по-прежнему живой, сжатой и яркой».
Приверженность идеям фашизма всегда компрометировала и всегда будет компрометировать Гамсуна — и как человека, и как писателя. И об этом не надо забывать.
Но это и не повод осуждать его творчество, его чудесные и поэтичные книги на забвение.
Он один из самых великих писателей последнего столетия, оказавших влияние практических на всех известных современных европейских писателей.
Сам Гамсун, как уже говорилось, всегда относился к России доброжелательно. Он никогда не был настроен против русского народа. Ни одна культура и литература не производила на него столь сильного впечатления.
В 1899 году Гамсун совершил путешествие по России и Кавказу и описал свое путешествие в книге «В сказочной стране». В этой книге он много говрит и о русских людях и о русской литературе.
«Славяне, — писал Гамсун, — народ будущего, властители мира, первые после германцев! Лишь у такого народа, как русский, могла появится такая великолепная, возвышенная и благородная литература!»
«Русская литература велика и многообразна. Эта необъятность объясняется размерами страны и размахом русской жизни. Россия безгранична. Я оставляю в стороне Ивана Тургенева. Он был европеец, француз, в той же степени, что и русский. Героям Тургенева не свойственна та безоглядность, та способность совершать непредвиденные поступки, которая отличает только русских людей».
Гамсун считал, что у русского народа такая здоровая и неиспорченная суть, что это позволит ему играть в мире решающую роль, когда время Запад истечет.
Горький, назвавший Гамсуна великим и недосягаемым писателем, сохранил верность своему кумиру и после того, как Гамсун стал поддерживать нацистов. На своих семинарах он учил будущих писателей не смешивать политические убеждения художника и его творчество.
Лучшее, что могут сделать почитатели гения Гамсуна — это постараться понять его и ход его мыслей. Это необыкновенно трудно, но возможно.
И читая книги Гамсуна, давайте будем помнить: «Не судите, да не судимы будете».
(с) Наталия Будур, автор книги "Гамсун. Мистерия жизни"