Руководитель исторического отдела Бийского краеведческого музея имени В. Бианки нашел в нашем городе следы предков Дмитрия Харатьяна.
О том, как полезно читать старые газеты
Эта история началась с того, что руководитель исторического отдела краеведческого музея имени Виталия Бианки Константин Ярославцев, наткнулся в старой газете «Алтай» №12 от 23 июля (по новому стилю) 1918 года на некролог. Родственники извещали о смерти морского офицера, полковника, инженера-механика в отставке Петра Дмитриевича Тизенко. Служба должна была пройти в Троицком соборе (к сожалению, не сохранившемся до наших дней), похоронили же морского офицера на городском кладбище.
Это имя было взято на карандаш. Согласитесь, редко в те времена можно было в нашем городе встретить полковника, - да еще и морского. В Бийске про него найти ничего не удалось. Пришлось поднимать другие источники, в том числе - Интернет. Результат оказался просто впечатляющим…
Имя его ищите на карте
Данные о Петре Дмитриевиче хранились на многих военно-морских Интернет-ресурсах. Родился он 10 июня 1858 года в Санкт-Петербурге. Закончил Техническое училище Морского Ведомства с присвоением звания кондуктора корпуса инженеров-механиков. В1880-1883 гг. участвовал в кругосветном плаванье на клипере «Пластун». Далее уже в чине прапорщика, направлен для прохождения службы на мореходную канонерскую лодку «Сивуч». В 1885 году перешел на ней на Дальний Восток, где служил в составе отряда контр-адмирала А. Б. Асланбегова.
15 декабря 1886 году назначен помощником старшего инженера-механика. 19 сентября 1887 года переведен в Сибирскую военную флотилию. В 1887 году участвовал в гидрографических работах у побережья полуострова Корея.
В ходе этих работ командой «Сивуча» была обследована одна из бухт в Японском море, названная по фамилии Тизенко. Ныне она известна также под названием Йончжоман. В 1890-1893 гг. после отчисления с «Сивуча», Тизенко стал заведующим Владивостокским плавучим доком. С 1893 по 1900 года, после ряда назначений он уже старший судовой механик канонерской лодки «Бобр».
4 июня 1900 года участвовал в бомбардировке и взятии фортов китайской крепости Таку (Русско-китайская война 1900-1901 годов). С 4 октября 1900 года полковник, флагманский инженер-механик. Приказом Его Императорского Высочества генерал-адмирала по Морскому Ведомству №79 от 23 апреля 1901 года назначен флагманским механиком Штаба начальника учебного артиллерийского отряда Балтийского флота (в 1901-1903 годах начальник отряда З. Рожественский).
Последнее плавание Петр Дмитриевич совершил в 1901 году. В 1902-1904 его, уже как видного специалиста, определили флагманским механиком отряда судов, назначенных для испытаний - служил на крейсере «Аврора», эскадренных броненосцах «Победа» и «Император Николай I».
Уволен со службы 2 августа 1904 года. За свою службу удостоен орденами св. Владимира 4 степени с бантом за 20 кампаний, св. Станислава 2 степени, св. Анны 2 степени с мечами. Отмечен он был также иностранцами, с которыми приходилось бок о бок воевать в ходе русско-китайской войны: японцы жаловали ему орден «Священного Сокровища» четвертой степени. А французы - крест Почетного Легиона.
Теперь же, благодаря внимательности Константина Ярославцева, можно добавить и заключительное слово к этой славной биографии действительно заслуженного офицера России. Дело в том, что во всех издания даты и места смерти Петра Тизенко нет, вместо них стоит знак вопроса. Исправляем этот недочет: проживал в городе Бийске, где и умер 21 июля 1918 года, похоронен на городском кладбище нашего города (на горе).
В огне февральской революции
Остались ли у Тизенко потомки? Это тоже был интересный вопрос. И ответ оказался еще интересней - остались, да еще какие! Но начнем все по порядку. У Тизенко была жена и два сына. Старший, Борис, пошел по стопам отца. Служил на Балтийском флоте. В 1911 году был произведен в лейтенанты. В 1917 году проходил службу в составе 4 роты команды линейного корабля «Петропавловск» (командир - капитан первого ранга Д.Тыртов) Балтийского флота.
Но исторические катаклизмы, сотрясавшие охваченную революционным пожаром Россию не дали молодому офицеру шансов. Гарольд Граф, флагманский минный офицер штаба начальника Минной обороны в 1917 году оставил после себя воспоминания, в которых, в частности, фигурирует история гибели Бориса Тизенко. 31 августа 1917 года вернувшись из отпуска на свой корабль «Петропавловск», Борис Тизенко столкнулся с новой действительностью. На корабле власть поменялась, впрочем, как и во всей стране, с приходом Керенского. Вместо офицеров правили бал судовые комитеты. Судовой комитет обязал всех офицеров дать расписку в том, что они не будут выполнять приказы генерала Корнилова. Корнилов в эту пору оказался в немилости у Керенского и был объявлен мятежником. В основном все подписали, отказались подписывать всего четыре офицера, среди них был и Борис Тизенко, которые сочли эти расписки полной глупостью - на тот момент корниловский мятеж уже был подавлен. Эти четыре человека высказали собственное мнение отдельной резолюцией:
«1. Мы, нижеподписавшиеся, обязуемся беспрекословно подчиняться всем боевым, направленным против внешнего врага России, приказаниям Командующего флотом, назначенного Временным правительством, опирающимся на центрально-демократический орган;
2. Не желая проливать кровь русских граждан, совершенно отказываемся от всякого активного участия во внутренней политике страны;
3. Решительно протестуем против обвинения нас в каких-либо контрреволюционных взглядах и просим нам дать возможность доказать нашу преданность России посылкою нас на Церельский фронт, в самое непосредственное соприкосновение с внешним врагом нашей родины».
Матросы собрались на голосование - наиболее активные требовали расстрелять потенциальных «изменников революции». Но в итоге за расстрел высказались только 30 человек, остальные - 800 человек были против. Было решено отправить офицеров на берег, для того чтобы Центробалт сам решал, что с ними делать. Однако у тех тридцати, что ратовали за расстрел офицеров, были собственные планы.
«Да, шлепнули, ну и что?»
Арестованные офицеры перед отправкой на берег, предчувствуя самое худшее, попросили дать им возможность надеть чистое белье и выдать умывальные принадлежности. Просьбы были удовлетворены.
Под конвоем шестнадцати вооруженных винтовками и револьверами матросов их отправили на берег. На катере к Елизаветинской пристани. Едва высадились, их выстроили спиной к морю и предложили проститься друг с другом. Четыре офицера молча пожали друг другу руки. Было им в основном всего по 18-19 лет…Раздался залп, два мичмана упали. Лейтенант Тизенко и еще один мичман остались стоять.
- Что же вы, негодяи, делаете? - крикнул Тизенко, а мичман сказал:
- Добивайте, мерзавцы, до конца!
Матросы бросились на офицеров и принялись их колоть штыками и добивать из револьверов. Позже изуродованные тела казненных были доставлены в покойницкую, где их свалили на пол.
На корабле услышав выстрелы, обеспокоились. Возвратившийся конвой, между тем, уверил офицеров, что арестованные переданы в руки Центробалту, и что выстрелы на берегу никакого отношения к ним не имеют. Но шила в мешке не утаишь - после более серьезных расспросов матросы лениво сознались. Мол, да, шлепнули их, ну и что? Офицеры, сослуживцы расстрелянных отправились на берег. В покойницкой они нашли сваленные в кучу тела погибших. Сторож покойницкой только после того, как ему посулили большое вознаграждение привел тела в порядок. Погибших положили в гробы и 1 сентября 1917 года на грузовиках доставили в часовню.
3 сентября при огромном стечении народа состоялись их похороны. Отцом одного из убитых был священник - он и вел службу по своему сыну и его товарищам. Можно было представить, что творилось у него на сердце…
Керенский же отреагировал на убийства офицеров довольно странными словами: «Эти жертвы неизбежны... Необходимо было таким образом прорваться буре народного негодования...»
Трагедия тронула не только русских, но и местных жителей - а дело было в Гельсингфорсе (ныне это Хельсинки, Финляндия).
Могилы четырех морских офицеров Тизенко, Кондратьева, Михайлова и Кандыбы были сплошь усыпаны цветами.
- Скорее всего, - комментирует Константин Ярославцев, - Именно смерть сына и подкосила Петра Дмитриевича - пережил он его всего на год. И в Бийске, возможно, оказался после того, как террор в Санкт-Петербурге усилился, и началось просто истребление офицеров - отставных и действующих - без разбора. Как это происходило, вы можете увидеть в фильме «Адмирал». Вот и стали офицеры скрываться в глухих уголках империи и за ее пределами.
Киношный гардемарин - правнук настоящего морского офицера
Но был ведь и второй сын у Петра Дмитриевича. У Олега Петровича Тизенко жизнь сложилась получше. У него была дочь, Светлана Олеговна, которая является матерью известного артиста Дмитрия Харатьяна. Сам Дмитрий знает про своих предков, вот только навряд ли догадывается, что прах его прадеда находится в нашем городе.
Выступая на радио «Эхо Москвы» 27 июля 2008 года, он сказал:
«…На самом деле, сегодня День ВМФ и я опосредованно, косвенно, но все-таки имею к этому отношение. Не только потому, что я сыграл гардемарина. Видимо, не случайно я сыграл гардемарина, потому что мой прадед был офицером русского флота - Петр Дмитриевич Тизенко (по маме). По маме я Тизенко, по папе я Харатьян. Участвовал он во многих сражениях, в том числе, и на «Варяге», кстати, он служил одно время. А одного из его сыновей, к сожалению, в 1917 году в Кронштадте расстреляли. И он тоже был офицером русского флота. Так что я потомственный, династия».
Как видим, некоторые данные расходятся с нашей информацией: сведений о том, что Петр Дмитриевич служил на «Варяге» мы не нашли. И двоюродного деда Дмитрия Харатьяна расстреляли не в Кронштадте, а в Гельсингфорсе (Хельсинки). Но в основном - все подтверждается. Петр Тизенко, заслуженный офицер российского флота, исследователь, чьим именем названа бухта Корейского полуострова, прадед артиста Дмитрия Харатьяна покоится на кладбище города Бийска.
Алексей Тырышкин из личного архива (текст написан 2 сентября 2009 года), фото предоставлено краеведческим музеем имени В. Бианки.
