Пребывание на даче Белля стало для нас погружением в некую умиротворенную идеальную реальность.
Когда мы приехали, для Юрия Николаевича уже была приготовлена студия — в просторном помещении, только что переделанном из бывшей конюшни, на первом этаже разместилось все необходимое для работы. Здесь стоял совершенно новый мольберт, огромный музыкальный центр с невиданными колонками. На антресолях была спальня. Юрий Николаевич быстро освоил шедевр Грюндига, нашел несколько музыкальных радиоканалов. Когда он работал, в мастерской постоянно звучала музыка — классическая, как он любил: Моцарт, Гайдн, Шуберт… Был и общий салон, где можно было общаться с теми, кто гостил на даче одновременно с нами. Давид Боровский, великий театральный художник, философ Владимир Кантор, хулиганистый писатель из бывшей Восточной Германии Питер Ваверзинек (Peter Wawerzinek). С ними Юрию Николаевичу было интересно.
Часто приезжали сотрудники и друзья Фонда, сыновья Генриха Белля с женами и детишками, приезжала и его вдова, прекрасная Аннемари Белль. Приезжал и возил нас по окрестностям колоритный Феликс фон Грюнберг — настоящий барон, депутат земли Северный Рейн-Вестфалия. Все это было замечательно, будто в кино.
Я помню отчетливо: жаркое лето, я читаю в саду в тени черешни, лениво подбираю спелые ягоды, упавшие в траву, слежу за белейшими овечками. А из студии доносится музыка — Юрий Николаевич работает. И кажется, что я в каком-то райском саду, и я точно знаю: это ощущение никогда уже не повторится.
Мы были свободны, счастливы, никому ничего не должны, о нас деликатно заботились — и могли наслаждаться творчеством, общением, вдохновением.
