"Дорогой сводный братец"-Пенелопа Уорд, глава 11,12,13,14,15

Глава 11

Тот факт, что я ощутила пустоту на душе, как только он ушел в ванную, не сулил ничего хорошего – я представила, что со мной будет твориться завтра. Элек должен был уехать через несколько часов, а я уже сейчас, всего лишь через пару минут после того, как он ушел, тосковала по его запаху и прикосновениям.

Как удобно, что рядом с моей комнатой был небольшой туалет с душем, иначе он мог бы разбудить Рэнди с мамой, если бы ему пришлось спускаться в холл. Наконец Элек вернулся с небольшим полотенцем в руках и лег рядом со мной.

– Раздвинь-ка ноги. – Он положил влажное полотенце мне на промежность. – Так хорошо?

– Да. Спасибо.

На самом деле, мне не было особо больно, но прикосновение теплой ткани было приятным.

– Тебе больно?

– Нет. Все совсем не так уж страшно. Со мной все нормально, и я не прочь попробовать еще раз.

– Обязательно попробуем. Но сначала тебе надо немного отдохнуть.

В комнате царила темнота, лишь из ванной пробивалась полоска света. В течение часа Элек несколько раз вставал, чтобы сменить полотенце на новое, более теплое. Он просто лежал рядом со мной, прижимая полотенце к моей промежности. Мы были все еще полностью обнаженными, и, как ни удивительно, меня это больше не смущало, потому что он помог мне полностью принять свое тело. Мне даже на минуту захотелось, чтобы он не был таким уж заботливым и нежным по отношению ко мне.

Мы много говорили в этот час о самых разных вещах: о его сочинительстве, о моих возможных планах стать учительницей, о том, что намереваемся делать в следующем году. Он собирался жить дома, приглядывая за Пилар, и найти какую-нибудь временную работу.

Элек свободно мог говорить на любую тему, за исключением истории его взаимоотношений с Рэнди. Эта тема оставалась запретной и пресекалась всякий раз, когда я ее затрагивала.

Красные светящиеся цифры будильника словно издевались надо мной. Преследовали меня. Было уже три часа ночи. Мое сердце заколотилось, и меня охватила паника. У нас оставалось так мало времени… Казалось, он прочитал мои мысли, потому что внезапно перевернул меня на спину и снова склонился надо мной.

– Не надо об этом думать, – выдохнул он почти мне в губы.

– О чем?

– О том, что сейчас занимает твои мысли.

– Трудно от этого удержаться.

– Я знаю. Что я могу сделать, чтобы ты чувствовала себя лучше?

– Заставить меня забыть об этом.

Он долго смотрел на меня, а потом мягко обхватил рукой мою шею.

Похоже, он на ней помешан. Мне это нравится.

– Я знаю, ты об этом уже говорила. Но ты действительно хочешь, чтобы я показал тебе, как я это делаю?

– Да.

– Не хочешь, чтобы я сдерживался?

– Не надо осторожничать со мной на этот раз, Элек. Пожалуйста.

Он целую минуту смотрел на меня, а потом сказал:

– Повернись.

Уже от одних этих слов у меня сразу же стало влажно между ногами.

Я почувствовала, как его горячая сильная рука скользнула по моей спине, вызывая волну дрожи. А затем обе ладони легли на мои ягодицы и вслед за ними их коснулся его рот – я почувствовала легкий укус, затем еще и еще…

– Я обожаю твою задницу, – прошептал он, обжигая дыханием кожу.

Его слова заставили мои мышцы сжаться в предвкушении.

Я глубоко вздохнула, когда его ладони нажали на ягодицы, а губы коснулись моей промежности сзади. Ощущение от его ласк было таким сильным, что я едва сдерживалась. Я дрожала и стонала, пока он лизал и сосал мою киску с такой жадностью, словно умирал от голода, а я была его единственной пищей. Звуки, которые он при этом издавал, сводили меня с ума.

– Боже, какая же ты вкусная. Я могу делать это всю ночь, – прорычал он, обдав кожу моих влажных губ своим дыханием.

В какой-то момент я, не выдержав, громко застонала, и он тут же сгреб в руку мои волосы, чтобы повернуть лицом к себе.

– Тс… тише. Ты ведь не хочешь, чтобы мы с тобой попались.

Он снова повернул меня и, накрыв своим телом, прижался к моим губам поцелуем, возбуждая меня запахом моей собственной влаги. Проложив цепочку поцелуев вдоль всего моего тела, он внезапно замер и отстранился.

– Черт, это просто невозможно. Нам нужно переместиться на пол, потому что эта чертова кровать жутко скрипит.

Я тут же сбросила на пол подушки и слезла сама, встав на колени, спиной к нему. Он молчал. Я оглянулась, в его пристальном взгляде заплясали черти. Он медленно поглаживал свой вновь увеличивающийся прямо на глазах член.

– Твой вид, вот так на четвереньках… за всю свою жизнь я не видел ничего, что могло бы завести меня сильнее.

Вид Элека, который ублажал себя, глядя на меня, оказался вдруг невероятно возбуждающим. Я отвернулась, но, услышав звук разрывающегося пакетика с презервативом, снова обернулась, чтобы посмотреть, как он натягивает его.

– Расслабься, – сказал Элек и, проведя рукой по моей спине, обхватил мою шею ладонью. Мне неожиданно стало нравиться это возбуждающее ощущение легкого удушения. После первого неприятного саднящего ощущения его член легко скользнул в меня, и я сразу поняла, что на этот раз все будет по-другому.

– Скажи, если в какой-то момент тебе покажется, что для тебя это слишком.

Я знала, что ни за что на свете такого не случится. Каждый его толчок был мощнее предыдущего. И с каждым из них он делал сильный выдох, который я чувствовала всей кожей спины. Наконец-то он чувствовал себя совершенно раскованно, окончательно отбросив всякую осторожность.

Вот теперь Элек трахал меня по-настоящему.

Я хотела продолжения, хотела узнать, как это бывает, до конца.

– Трахай меня сильнее.

Ему пришлось крепко схватить меня за бедра, чтобы ускорить ритм. Казалось, было невозможно не закричать, потому что я испытывала невероятное блаженство. Но, странным образом, необходимость сдерживать крик усиливала наслаждение, не давая ему выхода. Я начала подстраиваться под ритм его движений, и это очень быстро подвело его к кульминации.

– Потрогай себя, Грета, – задыхаясь, прошептал он.

Я принялась ласкать свой клитор, а он начал двигаться чуть медленнее, чтобы приблизить мой оргазм. Я начала чувствовать его все глубже в себе. Он подтянул мою попу повыше. Под таким углом его проникновение стало еще глубже, и я почувствовала приближение оргазма.

– Ты чувствуешь это? – прошептал он.

– Да, да, да. Это просто невероятно…

– Я еще никогда ни в кого не входил так глубоко. Никогда. Со мной такое впервые.

– О боже, Элек!

– Я хочу, чтобы ты первая. А я хочу кончить тебе на спину.

Его слова оказались спусковым крючком, запустившим мой оргазм. Чтобы заглушить звуки, вырывающиеся из меня помимо воли, я прижалась лицом к ковру на полу.

Поняв, что я кончаю, он стал двигаться быстрее. Наконец, он вышел совсем, я услышала звук рвущегося презерватива и сразу после этого почувствовала, как по моей спине разливается теплая жидкость. Никогда не думала, что мне может понравиться нечто подобное… но мне это безумно понравилось.

– Я сейчас вернусь, – сказал он и побежал в душ за полотенцем. Вытерев мою спину, он поднял меня с пола и уложил на кровать.

Бег стрелок на часах продолжал меня нервировать. Было уже около четырех часов утра. Мы лежали друг к другу лицом, почти касаясь друг друга губами. Он провел большим пальцем по моей шее.

– Ты как, в порядке?

– Да, – я улыбнулась. – Это было просто невероятно.

– Видишь, что произошло, когда ты попросила меня не сдерживаться. Это было не слишком для тебя?

– Нет. Я чего-то такого и ожидала.

– И ты ожидала такого… грандиозного финала?

– Нет… гм… это, определенно, оказалось сюрпризом. – Я рассмеялась.

– Признаюсь, я такого раньше никогда не делал. Мне тоже захотелось чего-нибудь новенького.

– Правда?

– Как жаль, что у нас так мало времени. Я бы хотел еще много чего сделать с тобой.

– Мне тоже жаль.

Как бы я хотела, чтобы мы были вместе навсегда.

* * *

Усталость взяла свое, и я даже не помню, как заснула.

Было пять утра, за окном только-только забрезжил рассвет, когда я проснулась и обнаружила, что Элек лежит на мне, покрывая мою шею и грудь легкими поцелуями. Он был в полной боевой готовности – с затвердевшим членом и уже в презервативе. Его дыхание становилось все чаще, когда его губы обхватили сначала один мой сосок, потом другой.

Уже влажная и готовая принять его, я обнаружила, что проснулась гораздо более возбужденная, чем была на протяжении всей этой ночи.

Жаркие поцелуи Элека спустились вниз, к моему животу, затем вверх – к груди, и я почувствовала, как он входит в меня. Его проникновение было медленным, но мощным. Глаза его были закрыты, а на лице застыло выражение страдания. Меня захлестнул внезапный поток эмоций, реальность всего того, что произошло сегодня ночью, и того, что должно было произойти сегодня, предстала передо мной со всей своей беспощадной ясностью.

Я взглянула на часы – они словно насмехались надо мной. У нас оставалось очень мало времени.

Мое сердце разрывалось все больше с каждым отчаянным толчком, которым он входил в меня. Он приник к моим губам жадным поцелуем, каждый раз проникая в меня все глубже, медленными, хорошо контролируемыми движениями. На этот раз все было совсем иначе. Казалось, он своим телом пытается сказать мне то, что не решается выразить словами.

Сейчас он занимался со мной любовью.

Даже если бы у меня возникли сомнения в этом, они рассеялись бы в ту же минуту, как только он, словно забыв о поцелуях, приблизил свое лицо к моему и, глядя мне в глаза, продолжил медленно, с невероятной нежностью двигаться во мне. Он так и не опустил глаз, словно не хотел упустить ни одного мгновения, зная, что они последние. На этот раз он не старался мне что-то показать. Он просто брал то, что хотел навсегда сохранить в своем сердце.

Отражение моих собственных чувств в его серых глазах рассказало мне все без утайки. Я солгала ему. Я солгала нам обоим, когда сказала, что смогу справиться с этим. Прошло всего несколько часов, но казалось, что в этой комнате за одну ночь родилось и расцвело чувство, связывающее жизни двух людей, и вот теперь оно должно быть разорвано и похоронено навсегда.

Достигнув точки кульминации, он содрогнулся, его взгляд не отрывался от меня до самой последней секунды. Мои мышцы сжались, и меня накрыл оргазм сразу после него. Он продолжал медленно двигаться во мне, пока все не кончилось.

– Прости меня, – хрипло прошептал он.

– Все хорошо, – сказала я, не вполне понимая, за что он просит прощения. За то, что поспешил и кончил раньше меня? Или за то, что, глядя в мои глаза, понял, что я на самом деле чувствую? В любом случае это никак не меняло тот о факт, что ему придется сегодня уехать.

Элек лежал, прижавшись головой к моей груди, пока его дыхание полностью не успокоилось.

Когда он вернулся ко мне, избавившись от презерватива, я поставила будильник на семь. Он прижался щекой к моей груди, закрыл глаза и последний раз сжал меня в своих объятиях. Так мы и заснули, обнимая друг друга.

* * *

Услышав звон будильника, я вскочила и обнаружила, что кровать пуста. Мое сердце бешено заколотилось.

Он уехал, даже не попрощавшись со мной!

Солнечные лучи струились сквозь мое окно, словно насмехаясь над моим горьким пробуждением. Я закрыла лицо руками и заплакала. Это я во всем виновата. Я же знала, что все так и будет, и позволила этому случиться. Плечи мои содрогались, слезы просачивались сквозь пальцы. Между ног саднило – я не замечала этого прошлой ночью в угаре любовных утех, но сейчас боль явственно чувствовалась.

Почувствовав прикосновение чей-то руки к своей спине, я вздрогнула и обернулась. Передо мной стоял Элек. Взгляд его глаз был абсолютно отсутствующим.

– Ты обещала, что сможешь с эти справиться, Грета. – А потом едва слышно повторил:

– Ты же обещала, мать твою.

Мои губы задрожали.

– Я думала, ты уехал, не попрощавшись.

– Я пошел в свою комнату, чтобы Рэнди с Сарой не застали меня здесь, когда встанут. Они уже уехали. Я только что закончил собирать вещи.

Я всхлипнула и поднялась с постели.

– Понятно.

– Я никогда бы не смог этого сделать… я имею в виду уехать, не попрощавшись… особенно после того, что между нами произошло.

Мои глаза расширились.

– А какая разница? Разве это что-нибудь меняет?

– Конечно, не меняет. Не знаю, что и сказать… разве то, что прошлая ночь… очень важна для меня. Хочу, чтобы ты это знала. Я никогда не забуду все, что ты дала мне. Ничего из этого не забуду. Но, ты же знала, чем все это закончится.

– Я не знала, что это будет так больно.

Он стоял, засунув руки в карманы, глядя то в пол, то на меня.

– Твою мать. Я тоже не знал. – Когда он потянулся ко мне, чтобы обнять, я попятилась.

– Нет. Пожалуйста, не надо. Не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. От этого будет только хуже.

Дальше я не могла продолжать, потому что опять готова была залиться слезами. Я тряхнула головой, не желая принимать, что так легко могу потерять контроль над своими эмоциями.

Кашлянув, я произнесла:

– Когда ты уезжаешь?

– Такси сейчас подъедет. До аэропорта добираться целый час при таком движении.

Еще одна слезинка покатилась по моей щеке.

– Проклятье, – произнесла я, смахивая ее.

– Я вернусь, – прошептал Элек.

Потом он вышел, чтобы отнести свой багаж вниз. Когда он вернулся, я стояла на том же самом месте в своей комнате, и в ту же минуту раздался сигнал такси.

– Блин… Держись, – сказал он, выбегая из комнаты.

Я выглянула из окна и увидела, как Элек кладет свои чемоданы в багажник. Потом багажник захлопнулся со стуком, болью отдавшимся в моем сердце.

Элек сказал что-то водителю и вернулся в дом. Я все еще невидящими глазами смотрела в окно, как вдруг услышала его шаги за своей спиной.

– Я попросил его подождать. Не уеду, пока ты не посмотришь мне в глаза.

Я обернулась. Очевидно, все отчаяние, которое я сейчас испытывала, отразилось на моем лице.

– Черт! Не хочу оставлять тебя в таком состоянии.

– Все нормально. Еще одна минута ничего не изменит. Ты можешь опоздать на самолет. Иди.

Игнорируя мою просьбу не прикасаться ко мне, он сжал мое лицо ладонями и заглянул прямо мне в глаза.

– Я знаю, что тебе все это трудно понять. Я далеко не все рассказал тебе о своих отношениях с Рэнди. А, не зная всей правды и не понимая, что происходит с моей матерью, ты вряд ли все это сумеешь понять. Просто хочу, чтобы ты знала, если бы я мог с тобой остаться, я бы это сделал без раздумий. – Он целомудренно поцеловал меня в губы и продолжил:

– Я знаю, что, несмотря на мое предостережение, ты подарила мне частичку своего сердца прошлой ночью. И как я ни пытался этому противиться, я подарил тебе частичку своего. Знаю, что ты это тоже поняла сегодня утром. Хочу, чтобы ты сохранила это чувство в каком-нибудь тайном уголке души. И когда ты в один прекрасный день решишь подарить свое сердце другому парню, пожалуйста, убедись, что этот человек тебя достоин.

Он снова приник к моим губам в отчаянном последнем поцелуе. Глаза у меня снова защипало от слез. Когда он оторвался от меня, я, плохо соображая, обеими руками вцепилась в его куртку, пытаясь воспротивиться его уходу. Элек стоял молча, не делая попыток освободиться, дожидаясь, пока я не разожму руки. А потом просто повернулся и ушел.

Он так же мгновенно ушел из моей жизни, как и вошел в нее.

Я стояла у окна и смотрела, но лучше бы я этого не делала, потому что, когда он поднял глаза, чтобы взглянуть на меня в последний раз, перед тем как сесть в такси, он понял, что действительно уносит со мной частичку моего сердца. А все, что осталось от него, разбилось на мелкие кусочки.

* * *

Позже, ночью, завибрировал мой телефон. Это пришло сообщение от Элека со ссылкой.

Во время полета я поиграл с буквами твоего имени, и у меня получилось GREAT. Ты восхитительна, Грета. Это правда. Никогда не забывай об этом. Эта песня всегда будет напоминать мне о тебе.

Лишь через несколько часов я осмелилась пройти по указанной ссылке. Песня называлась «Все, что я хотел» группы Paramore. Это песня о любви к человеку, с которым тебе не суждено быть вместе, и о желании снова пережить все те минуты, которые довелось провести наедине. Я слушала эту песню снова и снова, предаваясь мучительным и в то же время сладким воспоминаниям, вдыхая его запах, оставшийся на рубашке, которая все еще была на мне, и на простынях.

Прошло семь лет. От Элека пришло только одно сообщение.

Однажды вечером, через год после того, как Элек уехал из Бостона, я вышла прогуляться с Викторией.

Мои мысли непрестанно возвращались к нему, как вдруг пришло сообщение, и оно потрясло меня до глубины души.

Я все еще мечтаю о твоей шее. Думаю о тебе все дни напролет. По какой-то причине у меня сегодня возникло желание сказать тебе об этом. Пожалуйста, не отвечай.

Я не ответила.

Не ответила, несмотря на то что горько расплакалась, прочитав его признание. Он так давно мне не писал, и я решила, что, возможно, в тот момент он просто напился. А если это было и не так, эти признания ничего не могут изменить. Теперь я это хорошо понимала. На самом деле, я достигла определенного мастерства в подавлении своих чувств к Элеку. То, что он был так далеко от меня, тоже немало этому способствовало. Пару раз я разочаровывала саму себя, давая волю любопытству и пытаясь найти о нем информацию в соцсетях, но его присутствия там не обнаружила.

Рэнди больше ни разу не ездил в Калифорнию, ведь Элек теперь был вполне взрослым.

Но даже по прошествии этих семи лет мое сердце все еще болело, когда я позволяла себе вспоминать нашу единственную ночь, проведенную вместе. Поэтому я делала все возможное, чтобы не заглядывать в прошлое – как гласит прописная истина, с глаз долой, из сердца вон. Но эта пословица годится лишь на какое-то время – до тех пор, пока вам не приходится лицом к лицу столкнуться с тем, чего вы всеми силами избегаете. И тогда воображаемые стены, которые вы возвели, чтобы спрятаться от прошлого, с грохотом падут от малейшего удара.

Глава 12

– Рэнди умер.

Поначалу мне казалось, что все это происходит во сне. Стояла глубокая ночь, и накануне вечером мы крепко выпили с друзьями в Гринвич-Виллидж. Когда в три ночи зазвонил телефон, мое сердце тревожно забилось, а от первых же слов, которые я услышала, чуть не остановилось.

– Мама?

Она задыхалась от рыданий.

– Рэнди умер, Грета. У него был сердечный приступ. Я в Массачусетской больнице. Врачи не смогли его спасти.

– Мамочка, пожалуйста, подыши и постарайся успокоиться…

Но мать продолжала безудержно рыдать, и я ничем не могла ей помочь, потому что находилась далеко, в своей квартире в Нью-Йорке.

Их с Рэнди семейная жизнь текла без изменений, но в последние месяцы была далеко не безоблачной. Конечно, Рэнди никогда не выказывал по отношению к матери такого пренебрежительного отношения, как к Элеку, но характер у него был непредсказуемый, с сильными перепадами настроения, и жить с ним было нелегко.

На самом деле, мать потеряла свою настоящую вторую половинку, свою родственную душу, когда много лет назад умер мой отец. За Рэнди она вышла замуж скорее по расчету, ради спокойствия и стабильности. Он занимался перепродажей подержанных автомобилей и даже при своем скромном доходе хорошо заботился о нас. Мама никогда не работала и не относилась к тому типу женщин, которые способны выжить в одиночку. Рэнди был первым мужчиной, который появился в ее жизни после смерти отца. У меня всегда складывалось впечатление, что он был в гораздо большей степени влюблен в мать, чем она в него. И все же, потеря нынешнего мужа непременно перевернет ее жизнь с ног на голову. Я жила от нее далеко, и этот мужчина был для нее целым миром, не говоря уже о том, что это был второй супруг, который скончался преждевременно. Я не представляла, как она сможет с этим справиться.

Меня начала бить нервная дрожь.

– О, боже. – Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. – Мне так жаль. Мне безумно жаль, мама.

– Он умер еще до того, как мы доехали до госпиталя.

Я вскочила и немедленно вытащила свой маленький чемоданчик из кладовки.

– Послушай, я сейчас постараюсь узнать, где можно взять напрокат машину, хотя сейчас уже ночь. Постараюсь быть у тебя к утру. Будь на связи и сообщи мне, когда доберешься домой. С тобой рядом кто-нибудь есть?

Она всхлипнула.

– Грег и Клара.

Услышав это, я слегка успокоилась – Грег был одним из старинных друзей Рэнди, который по стечению обстоятельств переехал вместе с женой в пригород Бостона пару лет назад, получив новое назначение по работе.

Когда я, наконец, нашла открытый пункт аренды автомобилей и выехала на шоссе, было уже пять утра.

Все четыре часа езды до Бостона из моей головы не выходили печальные мысли о том, какие последствия для матери будет иметь смерть Рэнди. Неужели мне придется уйти с работы здесь, в Нью-Йорке, и переехать в Бостон ради ее благополучия? Ей придется впервые в жизни пойти работать, чтобы прокормить себя. Как часто мне придется брать отгулы, чтобы помогать ей? А потом у меня внезапно возникла ужасная мысль.

Элек.

О, боже, Элек.

Знает ли он уже, что Рэнди ушел из жизни? Приедет ли в Бостон на похороны отца?

Неужели мне придется с ним встретиться?

В панике я еще крепче ухватилась за руль одной рукой, а второй начала переключать радио со станции на станцию в поисках музыки, которая бы заглушила панические мысли в моей голове.

Даже спустя семь лет после нашей разлуки и несмотря на помолвку, пусть и неудавшуюся, с другим мужчиной, мой сводный брат оставался единственным, кому действительно принадлежало мое сердце. А сейчас мое сердце болело за него вдвойне, потому что не только моя мать потеряла мужа, но и Элек лишился отца.

Рэнди был слишком молод, чтобы умереть. Конечно, их отношения с Элеком были просто ужасны, но мысль о том, что они уже никогда не будут иметь возможность их исправить, погрузила меня в невыразимую печаль. Ни один человек на свете не вызывал у меня такую бурю эмоций, как Элек. Даже когда я уехала от мамы и Рэнди, мое отношение к нему не изменилось.

Через два года после окончания местного муниципального колледжа в Бостоне я поступила в колледж неподалеку от Манхэттена, который и закончила, получив диплом магистра гуманитарных наук. Мне удалось устроиться на административную должность в одно небольшое агентство. Последние три года я жила в Нью-Йорке и там же встретила Тима.

Мы прожили вместе два года. Тим занимался продажей программного обеспечения и часто ездил в командировки. Мы жили в одной квартире до того момента, как ему предложили должность торгового представителя в Европе. Он ответил согласием, не посоветовавшись со мной, а когда я отказалась с ним ехать, нам пришлось расстаться. Необходимость переезда заставила меня принять трудное решение, к которому я, скорее всего, так или иначе бы пришла. Тим был хорошим парнем, но я не испытывала к нему всепоглощающей страсти, о которой мечтала. Даже в самом начале отношений меня не захлестывал адреналин и не охватывал такой трепет, как в присутствии Элека. Когда я приняла предложение Тима, я надеялась, что мои чувства изменятся и я смогу полюбить его так, как он это заслуживал. Но этого, к сожалению, не случилось.

До Тима у меня были еще два бойфренда, и с ними была точно такая же ситуация. Я каждый раз оценивала свои чувства, вспоминая свою безумную тягу к Элеку. Хотя я и знала, что Элек навсегда ушел из моей жизни, я ничего не могла с собой поделать и постоянно сравнивала с ним всех мужчин, как в сексуальном, так и в интеллектуальном плане. Несмотря на то что внешне это, может быть, не особенно проявлялось, Элек все же был весьма умным и глубоким человеком. Его личность была многогранна, о чем красноречиво говорила та повесть о Лаки и мальчике, которую он когда-то дал мне прочитать. Я очень многого не успела о нем узнать за недолгое время нашего знакомства. Но я всей душой хотела найти кого-то похожего на него. То время, которое мне довелось провести с Элеком, научило меня, помимо всего остального, тому, что и сексуальное влечение, и ощущение полноты жизни, и эмоциональная близость для меня одинаково важны.

Мои предыдущие парни были весьма милыми, но вполне посредственными людьми. Как ни печально это звучит, но я предпочитаю быть одной, чем дарить себя кому-то, если между нами не вспыхивают искры. Я надеялась, что когда-нибудь встречу человека, с которым у нас будет столь же сильное взаимное притяжение, как и с Элеком.

Когда появился дорожный плакат Добро пожаловать в Массачусетс, меня охватило страшное волнение. Я представления не имела, что меня ждет в ближайшие несколько дней. Придется помогать матери с приготовлениями к похоронам, и это, разумеется, вызовет воспоминания о том страшном времени, когда мы занимались тем же, готовясь хоронить отца.

Когда я въехала на подъездную дорожку нашего дома, то содрогнулась, увидев припаркованный слева «Ниссан» Рэнди. Я открыла дверь своим ключом и увидела мать, которая сидела на темной кухне, уставившись невидящими глазами в чашку с чаем. Она даже не заметила, как я вошла.

– Мама?

Мать подняла на меня красные опухшие глаза. Я подбежала к ней и обняла.

Немытая посуда, оставшаяся от вчерашнего ужина с Рэнди, все еще лежала в раковине, напоминая о том, каким внезапным и неожиданным ударом была его кончина, а еще о том, как мгновенно может измениться жизнь.

– Я уже здесь, с тобой. Я здесь. Просто скажи мне, что надо делать. Я помогу тебе пережить все это. Все будет в порядке.

Она заговорила, снова опустив глаза.

– Он просто проснулся среди ночи, жалуясь на боль в сердце, а потом потерял сознание, еще до приезда «Скорой помощи».

Я погладила ее по спине.

– Мне так жаль…

– Спасибо, что приехала, Грета.

– А… а где он сейчас?

– Его забрали в похоронное бюро. Клара всем этим занимается. Они с Грегом такие замечательные. Я бы не смогла с этим справиться… еще раз.

Я крепко обняла ее.

– Я знаю.

В ту ночь я легла рядом с матерью, чтобы ей не было одиноко. Это было жуткое и странное ощущение – я лежала на том самом месте, где вчера спал Рэнди, а теперь его уже нет на свете.

* * *

Следующий день вспоминается как в тумане: какие-то люди, снующие с кастрюлями и цветами, Виктория, заскочившая выразить соболезнование. Мы с ней несколько отдалились друг от друга, когда я уехала, но во время моих визитов домой мы всегда встречались, хотя бы просто для того, чтобы попить вместе кофейку.

Поэтому, когда мама пошла вздремнуть, мы с Викторией отправились в «Данкин Донатс» на углу. Это был словно небольшой фрагмент нормальной жизни в каком-то сюрреалистическом мире.

– Как долго ты можешь отсутствовать на работе? – спросила она.

– Я им позвонила только утром. Мне дали отгул на сегодня и отпуск до конца недели в связи со смертью члена семьи. Я могу забрать маму с собой в Нью-Йорк, пока она не придет в себя.

– А Элеку кто-нибудь сообщил?

От одного лишь упоминания этого имени у меня начались спазмы в животе.

– Грег и Клара занимаются обзваниванием всех. Уверена, они его не забыли. Между ним и Рэнди были холодные отношения из-за матери, поэтому я даже не уверена, что он приедет.

– А что ты будешь делать, если он все-таки приедет?

Я нервно впилась зубами в пончик с ванильным кремом.

– А что я могу поделать?

Виктория знала о моей ночи, проведенной с Элеком. Кое-какими подробностями я с ней поделилась, но в целом ничего особенного не рассказывала. Это был слишком интимный опыт, которым мне не хотелось ни с кем делиться, и я просто не желала обесценивать то, что он значил для меня. И пусть это была наша единственная ночь, все то, что тогда произошло между нами, меня во многом сформировало и задало планку моим дальнейшим ожиданиям от жизни.

Виктория отпила из своей чашки кофе-гляссе.

– Ну, в таком случае, как говорится, поживем – увидим.

– Для меня сейчас важнее всего мать. Я не собираюсь лишаться сна, гадая, появится Элек или нет.

На самом деле, я могла думать только о нем.

В тот вечер Грег и Клара пригласили нас с матерью на ужин. После того как я сказала им, что большую часть времени она сидит в своей комнате и плачет, а какие-то незнакомые люди приносят ей еду, они настояли на том, чтобы я постаралась вытащить ее из дома.

Во время ужина мама вела себя очень тихо и едва прикоснулась к цыпленку и булочкам. Но зато она выпила изрядное количество красного вина «Зинфандель».

Похороны и поминки были назначены на послезавтра. От этой мысли у меня сосало под ложечкой, и с каждой секундой это неприятное ощущение лишь усиливалось.

Я не могла больше оставаться в неведении.

В конце концов, я не выдержала и спросила:

– А вы позвонили Элеку? – Я сглотнула, чтобы избавиться от комка в горле в ожидании ответа Клары.

– Конечно. Говорила с ним сегодня. Он был в каком-то подавленном настроении, и было непонятно, приедет он или нет.

Новость о том, что она с ним общалась, заставила мое сердце забиться еще сильнее.

– Где он сейчас?

– По-прежнему живет в Калифорнии с Пилар.

– У тебя есть номер его телефона?

Она оглянулась на мужа и нерешительно произнесла:

– М-м-м… Грег ему звонил. Мы знаем, что у них с Рэнди были просто ужасные отношения. Пару лет назад Грег попытался было выступить посредником между ними. Они с Элеком даже нашли общий язык в процессе. Но на самом деле Рэнди так об этом и не узнал.

Я посмотрела на Грега, словно он был носителем самой драгоценной в мире информации для меня.

– И чем он сейчас занимается? – Мой голос дрогнул.

– Он закончил колледж, получил диплом социального работника. Занимается подростками из неблагополучных семей. Последний раз я с ним разговаривал где-то полгода назад.

– Правда?

Ничего себе.

Столько информации о нем я не получала за многие годы. Я была счастлива оттого, что узнала, что с ним все хорошо, и одновременно опечалена тем, что больше не общалась с ним и не имела возможности познакомиться с Элеком-мужчиной.

Я кашлянула, чтобы прочистить горло.

– Значит, ты не знаешь, приедет он или нет?

– Понятия не имею. Он не соизволил нам об этом сообщить, – произнесла Клара. – Думаю, он был шокирован новостью. Я все ему подробно рассказала, так что он в курсе.

Мое сердце сжалось в агонии при мысли о том, что теперь происходит на душе у Элека, где бы он в данный момент ни был.

* * *

Меня тошнило от приторного запаха лилий. Похоже, все без исключения присылали лилии сорта «Старгейзер», которые пахли особенно тошнотворно. Я предложила отвезти часть букетов и венков в «Похоронное бюро Томаса».

Служба должна была начаться в четыре, но до этого мы должны были заехать к Грегу и Кларе, чтобы слегка перекусить.

Мать помогала мне раскладывать цветы по углам помещения, в центре которого должен был стоять гроб. Мы также расставили фотографии Рэнди и всей нашей семьи из разных периодов совместной жизни. Мне было грустно от того, что среди них не было ни одной фотографии Рэнди с Элеком.

В похоронном бюро пахло заплесневелой древесиной и освежителем воздуха. Мне была нестерпима мысль, что пришлось вернуться сюда снова после смерти отца и снова видеть горе моей матери и Рэнди в гробу.

Всю дорогу к дому Грега и Клары я держала мать за руку. Она держалась более стойко, чем я ожидала, хотя я была совершенно уверена, что причиной тому ксанакс, который она приняла, чтобы снять стресс.

Когда мы подъехали к дому, я испытала облегчение, увидев, что перед ним нет незнакомых машин. Это означало, что обедать мы будем лишь вчетвером.

Но мое спокойствие тут же сменилось паникой, когда я вошла в дом и заметила в прихожей чей-то черный чемодан.

Клара обняла мать, а я принялась нервно оглядываться.

Я была слишком взволнованна, чтобы задать вопрос, крутившийся у меня на языке, и просто стояла молча, чувствуя, как сжимается мое сердце. Наконец, я сделала глубокий вдох, выдох и спросила:

– Это чей чемодан?

– Элек приехал, Грета. Он сейчас наверху.

Мое сердце бешено колотилось, мне показалось, что я не могу дышать. Было такое ощущение, что мне не хватает воздуха.

– Простите, – произнесла я и вышла из задней двери во дворик.

Я была совершенно не готова встретиться с ним вот так, лицом к лицу, и стояла там, уставившись на красные тюльпаны на клумбе. Какая-то часть моей души не верила, что он появится здесь, ведь между ним и Рэнди всегда были такие натянутые отношения, но тот страх, который я носила в себе последние два дня, говорил о том, что другая ее часть ждала и готовилась к этой встрече.

И сейчас я представления не имела, что ему сказать.

Прохладный весенний ветерок трепал мои волосы, и я взглянула на небо, словно упрекая вселенную за то, что она уготовила мне такую взрывоопасную ситуацию. Возможно, небо откликнулось, потому тут же раздались отдаленные раскаты грома.

В этот момент непонятно что – интуиция или инстинкт – заставило меня обернуться и взглянуть на застекленные двери балкона второго этажа, выходившие в садик, где я стояла.

За стеклом я увидела его.

Элек.

Он стоял и смотрел на меня. На нем не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг талии. Я всегда пыталась представить, как он может выглядеть спустя семь лет, но даже в самых необузданных фантазиях не могла вообразить такого.

Его вечно взлохмаченные черные волосы теперь лежали длинными волнами, закрывая уши, и выглядело это безумно сексуально. А еще на нем были очки.

В очках он выглядел даже еще более привлекательно.

Даже отсюда я могла видеть сквозь стекла знакомые пронзительно серые глаза.

Его покрытое татуировками прекрасно сложенное тело выглядело более крепким и сильным, чем в моих воспоминаниях.

Он поднес к губам сигарету, и, несмотря на шок от того, что я снова увидела его, я испытала разочарование – он снова закурил.

Элек выдохнул дым, по-прежнему пристально глядя на меня. Он не улыбался. Он просто смотрел на меня в упор. Но один лишь его властный взгляд заставил меня испытать бурю чувств и слабость в ногах.

В голове у меня гудело, на глазах выступили слезы, в ушах звенело, рот наполнился слюной, соски затвердели, колени дрожали, а сердце… Я не могу описать, что творилось в моем сердце.

Но прежде чем я смогла все это осознать и как-то отреагировать, у него за спиной появилась женщина со светлыми волосами и обвила его голый торс руками.

Глава 13

Собравшись, наконец, с духом, я вошла в дом и, заняв свое место за обеденным столом, принялась жадно пить воду. Ощущение сухости во рту не проходило. Мне казалось, что комната начала кружиться вокруг меня.

– С тобой все в порядке? – спросила мать.

А ведь это я должна была задавать этот вопрос ей. Я кивнула, схватила стакан с водой и одним махом выпила. Я должна быть сильной ради нее и не могу себе позволить потерять над собой контроль.

Они еще не спустились вниз.

После того как я сквозь стекло увидела таинственную женщину, появившуюся за спиной Элека, он тотчас же развернулся и исчез из вида. Я настолько оторопела, что застыла на месте, и смогла покинуть сад только спустя несколько минут.

У него есть девушка… или жена.

Несмотря на то что эта вероятность должна была бы в первую очередь прийти мне в голову после семилетней разлуки, все же это никак не вписывалось в картину нашей новой встречи, по моим представлениям.

Тут раздался слаженный звук двух пар ног, спускающихся со второго этажа, заставивший меня напрячься и замереть с прямой спиной и застывшим выражением лица.

Топ.

Топ.

Топ.

Когда, наконец, пара вошла в столовую, мое тело вошло в режим «дерись или убегай», а в крови пульсировала запредельная доза адреналина.

Наверное, надо было встать и сказать что-нибудь, но я словно прилипла к стулу.

Мать подошла к Элеку и заключила его в объятия.

– Элек, как же я рада тебя видеть… Соболезную тебе по поводу отца. Знаю, у вас с ним были не лучшие отношения, но он любил тебя, правда.

Тело Элека напряглось, но он не отстранился от нее, а просто сказал:

– Я тоже приношу вам свои соболезнования.

Когда он неохотно позволил матери себя обнять, его взгляд метнулся ко мне, да так и замер. Я не имела представления, о чем он думал, но уверена, что в голове у него крутились примерно те же мысли, что и у меня.

Мы уже никогда не будем вместе.

После того как мама отпустила Элека, к ней подошла его подружка, чтобы тоже обнять ее.

– Миссис О’Рурк, я девушка Элека, меня зовут Челси. Я так соболезную вашей потере…

– Зовите меня Сара. И спасибо, милая. Мне так приятно с вами познакомиться.

– Жаль, что это произошло при столь печальных обстоятельствах, – произнесла девица, поглаживая мамину спину.

Я перевела взгляд на ее пальчики с французским маникюром. Она была миниатюрной, и ее тонкая фигурка была похожа на мою. Длинные светлые волосы падали на спину, словно морские волны. Она была просто великолепна.

Разумеется, великолепна, как же могло быть иначе.

Внутри у меня все перевернулось.

Элек медленно приблизился ко мне.

– Грета…

Звук моего имени, произнесенный его голосом, тут же отбросил меня на семь лет назад.

– Элек… – я поднялась со стула. – Мне так жаль… так жаль. – На этих словах я споткнулась, у меня задрожали губы. Казалось, я вот-вот задохнусь, ведь он стоял прямо передо мной, и я могла ощущать такой знакомый запах его одеколона и сигарет с гвоздикой. Столько лет прошло, но, судя по обуревавшим меня эмоциям, казалось, это было только вчера.

Только вчера.

С той единственной разницей, что человек, покинувший мою спальню в ту ночь, был еще мальчиком, а теперь передо мной стоял взрослый зрелый мужчина.

Я подняла на него взгляд и поразилась, насколько привлекательнее он стал, если такое вообще было возможно. Мои любимые черты сохранились, но с небольшими изменениями. Его серые глаза по-прежнему сверкали, но теперь их блеск приглушали строгие очки в черной оправе. В губе его все так же красовалось кольцо, но растительности на лице стало явно больше. Черная рубашка в тонкую полоску с закатанными рукавами плотно облегала его грудь, которая теперь выглядела мощнее и, как это ни странно, еще рельефнее.

Он по-прежнему смотрел на меня в упор. В конце концов, я решилась обнять его и тут же почувствовала его теплые руки на своей спине. Сердце мое колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Что бы ни произошло за эти семь лет, одно оставалось неизменным – то, как мое тело реагирует на его прикосновение. Я невольно закрыла глаза и тут же услышала голос из-за его спины.

– А вы, должно быть, дочь Сары. Вы с ней выглядите словно сестры-близнецы.

Я резко отстранилась от Элека и неловко протянула его девушке липкую от пота ладонь.

– Да… здравствуйте, меня зовут Грета.

Она проигнорировала мою руку и вместо того, чтобы пожать ее, сочувственно улыбнулась и обняла меня.

– А я Челси. Приятно с вами познакомиться. Соболезную по поводу вашего отчима. – От ее волос исходил тот самый запах, который я почему-то ожидала: свежий и тонкий, в полном соответствии с ее явно мягким характером.

– Благодарю вас, – неловко произнесла я.

Напряжение в воздухе было почти осязаемым, и мы трое застыли на несколько мгновений в неловком молчании.

Тут в комнату вошла мама, неся в обеих руках огромное овальное блюдо с жареным мясом, украшенным стеблями спаржи. Я воспользовалась моментом, чтобы сбежать от неприятной для меня ситуации, и предложила матери помочь принести остальное угощение, оставив Элека и Челси вдвоем возле стола.

Дрожащими руками я пыталась достать из ящика на кухне столовое серебро, которое мама попросила меня принести. Перед тем как снова войти в столовую, я закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Грег произносил речь, а я обходила стол, раскладывая столовые приборы. Получалось это довольно неловко, потому что я нервничала, и у меня все валилось из рук.

Закончив, я села на свое место, наискосок от Элека и Челси. Мой взгляд был прикован к отражению моего лица в тарелке.

– Ну, дети, расскажите, как вы познакомились? – благодушно поинтересовался Грег.

Я подняла глаза.

Челси улыбалась, с обожанием глядя на Элека.

– Мы оба работаем в молодежном центре, – сказала она. – Я руковожу программой внеклассной работы со школьниками, а Элек работает у нас социальным педагогом. Сначала мы были только друзьями. Я просто восхищалась, как прекрасно он обращается с детишками. Они его обожают. – Она накрыла ладонью его руку, лежащую на столе. – А вот теперь и я.

Краешком глаза я заметила, что она подалась к нему всем телом и поцеловала. В этот момент мне показалось, что мое черное платье стало слишком тесным – я почти не могла в нем дышать.

– Как мило, – произнесла мама.

– Элек, а как Пилар восприняла это печальное событие? – задал новый вопрос Грег.

– Она сейчас себя плохо чувствует, – довольно резко ответил тот.

Я невольно взглянула на него. Это были первые слова, которые он произнес за все время, не считая моего имени.

Челси сжала его руку.

– Мы пытались уговорить ее приехать, но она решила, что не сможет выдержать это.

Мы.

У нее близкие отношения с его матерью.

Значит, отношения у них определенно серьезные.

– Ну, в таком случае к лучшему, что она осталась дома.

Очевидно смущенная упоминанием Пилар, мать сделала большой глоток вина из бокала. Она-то прекрасно знала, что именно она была главной причиной того, что Пилар не приехала на похороны.

Челси повернулась ко мне.

– А где вы живете, Грета?

– Я на самом деле живу в Нью-Йорке. Сюда приехала лишь на пару дней.

– Какая, наверное, там интересная жизнь. Мне всегда хотелось побывать в Нью-Йорке. – Она повернулась к Элеку. – Может быть, мы наведаемся как-нибудь к Грете? У нас будет где остановиться.

Он коротко кивнул, ковыряя что-то вилкой в тарелке – было очевидно, что ему неприятен этот разговор. В какой-то момент я почувствовала на себе его взгляд. Когда я повернулась, чтобы взглянуть на него, то убедилась, что он действительно на меня смотрит. На какую-то долю секунды наши глаза встретились, и он сразу же опустил взгляд в свою тарелку.

– Элек никогда не говорил мне, что у него есть сводная сестра, – произнесла Челси.

Вот как! Значит, он никогда не упоминал ей обо мне.

Тут подала голос мать.

– На самом деле Элек жил с нами совсем недолго, когда они с Гретой были подростками. – Она посмотрела на меня. – Вы ведь тогда не слишком друг с другом ладили, не так ли?

Мама и понятия не имела, что на самом деле происходило между мной и Элеком в то время. Поэтому, с ее точки зрения, это высказывание можно было считать правдивым.

Хрипловатый низкий голос Элека, как нож, пронзил мое сердце.

– Это правда, Грета?

Я уронила вилку.

– Что, правда?

– Что мы не очень хорошо ладили, как говорит твоя мама.

Разумеется, скрытый подтекст в его вопросе был адресован исключительно мне, потому что только я и смогла бы его понять. Я недоумевала, почему ему вдруг вздумалось подкалывать меня в этой и без того неловкой ситуации.

– Было такое дело.

Он буквально жег меня взглядом, а потом тихо произнес:

– Да, было…

Внезапно я почувствовала, что все мое тело горит.

Его губы растянулись в улыбке.

– Помнишь, как ты меня обычно называла?

– Что ты имеешь в виду?

– Мой дорогой сводный братец, не так ли? Наверное, из-за моего неотразимого обаяния. – Он повернулся к Челси. – На самом деле, я тогда был полным говнюком.

Полным говнюком. Он, разумеется, этого не хотел, но у меня при воспоминании о тех временах голова пошла кругом.

– Откуда ты знаешь, как я тебя называла? – спросила я.

Он молча ухмыльнулся.

Я улыбнулась в ответ.

– Понятно, ты, как всегда, подслушивал мой треп по телефону.

– Кажется, у вас тогда были веселые времена, – произнесла Челси, невинными глазами посматривая то на Элека, то на меня.

– Это точно, – сказал он, одарив меня взглядом, который отнюдь не был невинным.

* * *

Мы с Челси помогли Кларе отнести посуду в кухню. Через сорок минут нам надо было уже быть в похоронном бюро для прощания с покойным.

Голос Челси заставил меня вздрогнуть.

– А вы где работаете, Грета?

Я не была настроена входить в подробности моей работы в тот момент, поэтому отделалась самой общей фразой:

– Занимаюсь административной работой, ничего особенного, сплошная рутина.

Она улыбнулась, и я, как какая-то ревнивая дрянь, внезапно порадовалась, что у нее намечаются складки вокруг рта и гусиные лапки вокруг глаз.

Я, конечно же, преувеличивала.

– Иногда заниматься рутинной работой – это даже приятно. Работа с детьми, конечно, приносит удовлетворение, но это так изматывает. Ни на минуту нельзя расслабиться.

Мы обе посмотрели сквозь стеклянную раздвижную дверь. Элек стоял в саду, засунув в карманы руки, очевидно, целиком поглощенный своими мыслями.

– Я действительно о нем беспокоюсь, – сказала она, глядя на него. – Могу я вас кое о чем попросить?

Разговор становился все более неловким для меня.

– Конечно.

– Он не желает обсуждать своего отца. Между ними произошло что-то плохое?

Ее вопрос застал меня врасплох. Кто я такая, чтобы обсуждать с ней отношения Рэнди и Элека? Я и сама толком ничего о них не знала.

– Они обычно много препирались, и Рэнди подчас бывал очень груб с Элеком, но я понятия не имею, что послужило причиной их неприязни.

Больше я ей не собираюсь ничего выдавать.

– Я просто беспокоилась, что он замкнется в себе. Его отец только что умер, а он не проявляет почти никаких эмоций. Я имею в виду, что, если бы мой отец умер, я была бы просто в разобранном состоянии.

Я это хорошо понимаю.

Она продолжала:

– Боюсь, от всего этого Элек рано или поздно сломается. Он явно не в своей тарелке. Не может спать по ночам. Его это явно беспокоит, но он не может об этом говорить, не может позволить себе поплакать.

Я почувствовала острый укол в сердце при этих словах, потому что моя душа тоже болела о нем.

– А вы пробовали с ним поговорить?

– Разумеется. Он просто заявляет, что не желает это обсуждать. Он даже не хотел ехать на похороны. Я знала, что потом он будет об этом очень сожалеть, поэтому уговаривала его до тех пор, пока он, в конце концов, не сдался.

Вот как – на самом деле он не хотел приезжать сюда.

– Я рада, что вы настояли на его приезде.

– Я действительно люблю его, Грета.

А я и не сомневалась, что это так, и, хотя ее слова заставили мое сердце сжаться еще больше, моя более разумная часть была рада, что Элек нашел кого-то, кто его так сильно любил. Я не знала, что ей сказать. Не могла же я признаться ей, что и сама испытываю то же чувство.

Я тоже его люблю.

Может быть, спустя столько лет, все это уже не имело никакого смысла, но мои чувства к Элеку были столь же сильны, как и семь лет назад. И, как и раньше, мне приходилось их скрывать.

Она положила ладонь на мою руку.

– Вы не окажете мне услугу?

– Конечно.

– Когда вы сейчас выйдете отсюда… не могли бы вы поговорить с ним об этом?

– М-м-м…

– Ну, пожалуйста… Я не знаю, кого еще я могу попросить об этом. Не думаю, что он будет готов к тому, что ему сегодня предстоит вынести.

Я оглянулась на крепкую фигуру Элека, который по-прежнему стоял в саду. Возможно, это мой единственный шанс поговорить с ним наедине.

– Хорошо, я постараюсь поговорить с ним.

Она обняла меня.

– Спасибо вам. Буду весьма признательна.

В таком случае, я отберу у тебя Элека.

Во время этого теплого, дружеского объятия я вдруг поняла, что можно испытывать искреннюю симпатию к человеку и тем не менее безумно к нему ревновать.

Я глубоко вздохнула и вышла через раздвижные застекленные двери на улицу. Небо постепенно принимало сероватый оттенок – явно близилась гроза.

Прямо скажем, момент был не совсем подходящий для того, чтобы замечать, как потрясающе выглядит его задница в черных брюках, но я сразу же обратила на это внимание. Легкий ветерок играл удивительными темными волнистыми волосами моего сводного брата.

Я кашлянула, чтобы привлечь к себе его внимание.

Элек даже не обернулся, потому что и так знал, что это я.

– Что ты здесь делаешь, Грета?

– Челси меня попросила поговорить с тобой.

Он пожал плечами и саркастически ухмыльнулся.

– Да неужели?

– Представь себе, именно так.

– Вы с ней что, опытом обменивались?

– Это не смешно.

В конце концов, он повернулся и посмотрел на меня, выдыхая сигаретный дым, а потом бросил сигарету на землю и раздавил ее ногой.

– Думаешь, она послала бы тебя сюда поговорить со мной, если бы знала, что, когда мы с тобой последний раз были вместе, мы трахались, как кролики?

Хотя я и была шокирована этой грубостью, от его слов все мое тело покрылось мурашками.

– Обязательно так выражаться?

– Но ведь это правда, не так ли? Она бы в бешенство пришла, если бы узнала об этом.

– Я не собираюсь ей ничего рассказывать, так что можешь успокоиться. Я бы никогда этого не сделала.

У меня начал подергиваться глаз.

Он приподнял одну бровь.

– Ты что, мне подмигиваешь?

– Нет… я… у меня просто глаз дергается потому, что…

– Потому что ты нервничаешь. Я знаю. У тебя так уже было, когда мы в первый раз встретились. Рад видеть, что круг замкнулся.

– Думаю, некоторые вещи не меняются, разве не так? Прошло семь лет, но кажется, что…

– Это было вчера, – кивнул он. – Такое впечатление, что это было вчера, но мы все просрали. Я имею в виду ситуацию в целом.

– Просто этому никогда не суждено было случиться.

Он перевел взгляд на мою шею, а потом снова посмотрел мне в глаза:

– Ну, и где же он?

– Кто?

– Твой жених.

– Я ни с кем не помолвлена. Точнее, была помолвлена… Но мы расстались. Откуда ты об этом знаешь?

Мой ответ, казалось, потряс его, он долго стоял, уставившись в землю, а потом спросил, так и не ответив на мой вопрос:

– И что же случилось?

– Это довольно длинная история. Я сама положила конец этим отношениям. Он уехал работать в Европу. В общем, нам не суждено было быть вместе.

– У тебя сейчас есть кто-то еще?

– Нет. – Я поспешила перевести разговор с моей личной жизни на другую тему. – Челси такая милая, она мне понравилась.

– Она замечательная. На самом деле, отношения с ней – это лучшее, что со мной когда-либо случалось в жизни.

Меня словно ударили кулаком под дых.

– Она действительно о тебе беспокоится, потому что ты не проявляешь никаких эмоций по поводу смерти отца. Спрашивала меня, не в курсе ли я, какая кошка пробежала меду тобой и Рэнди. Я даже не знала, что ей сказать, потому что и сама очень многого не понимаю.

– Ну, уж ты точно знаешь больше, чем она, хотя и не по моей вине. Но если в двух словах – он был хреновым папашей, а сейчас он помер, в этом вся суть. А если серьезно, это все, что выдает мне мой мозг. Я еще даже не осознал этот факт.

– Это произошло так неожиданно…

– Моя мать действительно тяжело переживает его смерть, – признался он.

– А как ей жилось до этого?

– Лучше, чем когда они расстались, но ненамного. Хотя пока сложно говорить, как смерть Рэнди может сказаться на ее душевном здоровье.

Ветер внезапно усилился, и начал моросить дождь. Я взглянула на небо, потом на часы.

– Через несколько минут нам надо ехать.

– Иди в дом. Скажи ей, что я сейчас приду.

Я проигнорировала его слова и продолжала стоять рядом. По моим ощущениям, я потерпела полное поражение. Мне ничего не удалось выяснить.

Черт! Мои глаза начали наполняться слезами.

– Что с тобой? – резко спросил Элек.

– Челси не единственная, кто о тебе беспокоится.

– Но она единственная, кто имеет на это право. Тебе не стоит обо мне беспокоиться. Тебя это совершенно не касается.

Эти слова задели меня больнее, чем все сказанное им раньше.

Ведь в этот момент Элек самым безжалостным образом отрекся от всего, что было между нами, и растоптал ту частичку моего сердца, которую я отдала ему, сохраняя свою любовь все эти годы. Я испытывала глубокое разочарование от того, что все это время идеализировала своего сводного брата, сравнивая с ним всех своих парней, возвела его на пьедестал, а на самом деле ему глубоко наплевать на то, что я чувствую.

– Знаешь что? Если бы мне не было тебя сейчас жалко из-за того, через что тебе приходится пройти, я бы просто сказала: поцелуй меня в задницу.

– Если бы я был полным мерзавцем, то сказал бы, что ты просишь меня об этом, потому что тебе когда-то очень нравилось, когда я это делал. – Он прошел мимо меня, слегка задев плечом. – Позаботься о своей матери сегодня.

Эмоции, которые я испытывала последние пару часов, напоминали американские горки, поскольку шок сменялся то грустью, то ревностью, а сейчас меня охватил страшный гнев. Чистый гнев в его первозданной форме. Когда он покинул меня, я, оцепенев, стояла в саду, и слезы катились по моему лицу потоком, столь же обильным, как и дождь, который уже разошелся не на шутку.

* * *

– А я и не знал, что у Рэнди есть сын.

Невозможно сосчитать, сколько раз гости, приходящие отдать последнюю дань Рэнди, произносили эти слова. Это заставляло меня испытывать безумную жалость к Элеку, даже несмотря на то, что он буквально уничтожил меня утром.

Аромат цветов, смешивающийся с запахом духов присутствующих здесь незнакомых женщин, был просто удушающим.

Большая часть людей, пришедших попрощаться с покойным, были либо его коллегами по работе из автомобильного салона, либо соседями. Очередь заворачивала за угол, и мне было не по себе от вида людей, обменивавшихся непринужденными репликами, иногда смеющихся в ожидании момента прощания с покойным. Все это сильно смахивало на коктейльную вечеринку без алкоголя, что меня дико бесило.

Я стояла рядом с матерью, которая совершенно сломалась, увидев бездыханное тело мужа в первый раз после сердечного приступа. Я поглаживала ее по спине, меняла бумажные платочки – словом, делала все, чтобы помочь ей выдержать испытание до конца.

Челси убедила Элека занять место среди группы родственников, несмотря на его изначальное сопротивление. Думаю, он просто настолько вымотался, что не смог ей противостоять.

Грим коркой застыл на лице Рэнди, и от этого он выглядел окаменевшим и совсем неузнаваемым. Было очень тяжело видеть его лежащим там, к тому же все это очень ярко напомнило мне день похорон отца, и это просто разрывало мне душу.

Элек не подходил к гробу и даже не смотрел в его сторону. Он просто стоял поодаль, и его выдержки хватало лишь на то, чтобы автоматически пожимать руку подходившим к нему людям, в то время как Челси произносила дежурные слова:

Соболезную вам в связи с вашей потерей.

Соболезную вам в связи с вашей потерей.

Соболезную вам в связи с вашей потерей.

Казалось, Элек вот-вот сломается, но, очевидно, я была единственной, кто это замечал.

В какой-то момент мне потребовалось отлучиться в ванную комнату, но я пообещала матери, что тут же вернусь. Я плутала в поисках туалета и, в конце концов, спустившись вниз, попала в пустую комнату отдыха. Там довольно сильно пахло плесенью, но я была рада, что мне удалось скрыться от шумной толпы.

Войдя в тихое помещение на первом этаже, я, наконец, заметила знак туалетной комнаты на противоположной стене.

Когда я вышла, все волоски на моем теле встали дыбом: на одной из кушеток я увидела Элека. Он сидел согнувшись, обеими ладонями сжимая голову. Потом он опустил руки, но голову так и не поднял. Его уши были красными, а плечи и спина судорожно дергались в такт не то тяжелому частому дыханию, не то рыданиям.

Это был момент особых, очень личных переживаний, а я невольно его нарушила.

Возможно, у него, наконец, наступил срыв, приближение которого я заметила по выражению его лица, когда он стоял у гроба. Как бы там ни было, я очень не хотела, чтобы он меня заметил, но проблема состояла в том, что мне все равно пришлось бы пройти мимо него, чтобы оказаться на лестнице.

Несмотря на то что он расстроил меня утром, потребность утешить его была неожиданно сильной, но ведь он сказал, что мне не должно быть дела до его переживаний, и я скрепя сердце сочла, что это меня действительно не должно касаться.

И поэтому я медленно, стараясь не шуметь, прошла мимо него.

Когда я уже подошла к лестнице, он неожиданно окликнул меня.

– Подожди.

Я вздрогнула, услышав его хриплый голос, и повернулась к нему.

– Мне надо наверх, к маме.

– Удели мне пару минут.

Я смахнула белую пушинку с черного платья, подошла к нему и села рядом, чувствуя тепло его тела и прижавшейся ко мне ноги.

– С тобой все в порядке?

Он посмотрел на меня и отрицательно покачал головой.

Борясь с желанием обнять его, я прижала руку к своему колену.

Тебе не должно быть до этого никакого дела.

Он положил ладонь поверх моей руки, лежащей на колене, и все мое тело отозвалось на это простое прикосновение каждой своей клеточкой. Один-единственный жест смел все барьеры, которые я выстроила после нашей перепалки в саду.

– То, что я сказал тебе сегодня… прости, мне жаль, – тихо произнес он.

– Какую часть разговора ты имеешь в виду?

– Все, что я наговорил. Я просто не знаю, как со всем этим справиться… Рэнди… ты… все остальное. Все, что происходит, кажется нереальным. Пока я летел сюда, я все время молился, чтобы ты не появилась.

– Но почему?

– Потому что ситуация очень сложная.

– Не думаю, что мы снова встретимся. Я, конечно, не ожидала, что эмоции будут настолько сильны после семи лет разлуки, Элек.

– Насколько сильны?

– Мне действительно кажется, что все это случилось только вчера. Для меня это так, потому что я цеплялась за прошлое, никак не могла тебя отпустить, и это влияло на мою жизнь и мои отношения с мужчинами. Но все же я неплохо с этим справлялась… до нашей встречи. Как бы то ни было, я не должна в это втягиваться. Все это больше не имеет никакого значения. Ты ведь любишь Челси.

– Люблю, – уверенно подтвердил он.

Когда я услышала, с какой теплотой он сказал это, к моим глазам подступили слезы.

– Она прекрасный человек. Но после всего, что было между нами, мне все еще тяжело видеть тебя с другой женщиной. Правда, видеть, как ты страдаешь, еще тяжелее.

Я отбросила всякое притворство и произнесла именно то, что было у меня на душе, потому что не была уверена, удастся ли нам хоть еще один раз пообщаться наедине. Мне было очень важно дать ему понять, какие чувства я на самом деле испытывала. Но, возможно, это была не слишком удачная идея. Спохватившись, я покачала головой.

– Извини, мне не следовало все это говорить.

Создавалось такое впечатление, что толпа наверху находится где-то за миллион миль от нас. Здесь было так тихо, что, казалось, можно услышать звук падающей на пол булавки.

Я стояла, опустив глаза, и вздрогнула, когда почувствовала, как его ладонь прикоснулась к моей щеке. Потом она скользнула вниз и обхватила мою шею.

– Грета… – выдохнул он. Такую бурю эмоций, которую он вложил в одно мое имя, я слышала от него всего один раз, в ту самую ночь, семь лет назад.

Я закрыла глаза, осознав, что на мгновение мы вернулись в прошлое. Я снова была с Элеком – моим Элеком. Я думала, что больше никогда в жизни не испытаю подобного. Его рука, лежащая на моей шее, слегка сжалась. Это было невинное прикосновение, но с каждой секундой мы словно преодолевали невидимый барьер, разделяющий нас. Он принялся медленно поглаживать мою шею большим пальцем. От прикосновения его жестких, огрубевших пальцев к моей коже по моему телу побежала теплая волна. Я не понимала, что происходит, и не была уверена, что он это понимал. Оставалось только молиться, чтобы никто не спустился сюда, потому что, как только Элек придет в себя, он меня покинет.

– Я делаю тебе больно, – произнес он, поглаживая мою шею пальцами.

– Все нормально, – прошептала я. Мои глаза все еще были закрыты.

Тут мы услышали чьи-то шаги, и Элек резко отдернул руку.

– Вот вы где, – сказала Челси, подходя к кушетке, на которой мы сидели. – Не удивляюсь, что вы захотели передохнуть. Этот вечер такой утомительный.

Я немедленно поднялась и выдавила из себя, видимо, самую фальшивую улыбку, которую мне только приходилось изображать в своей жизни. Мое сердце готово было выскочить из груди после того, что между нами только что произошло.

– Священник уже готовится произнести молитву. Я просто хотела, чтобы ты ее не пропустил, – произнесла она, обращаясь к Элеку. – Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы подняться наверх?

– Да… М-м-м… Со мной все нормально, – чуть запинаясь, ответил он. – Пойдем.

Он бросил на меня быстрый взгляд, выражение которого было сложно понять, прежде чем повернуться и последовать за Челси. Я пошла вслед за ними и увидела, как он кладет руку на ее шею – тем же жестом, которым минуту назад обнимал меня.

* * *

После прощания с покойным Грег и Клара пригласили несколько человек к себе на чай со сладостями. Мама сочла, что просто обязана пойти, и подразумевалось, что я должна быть с ней, чтобы потом отвезти ее домой.

Мы с мамой были последними, кто ушел из похоронного бюро, поэтому к тому времени, как мы добрались до дома друзей, за столом в столовой уже сидело множество гостей. Весь дом был пропитан запахом свежесваренного кофе и булочек с черникой, которые Клара только что достала из духовки.

Все, что я хотела – это отправиться домой и выспаться как следует. Завтра будет еще один долгий день, так как предстояли похороны. Я представления не имела, когда Элек собирался уехать обратно в Калифорнию, но полагала, что он вряд ли задержится здесь дольше завтрашнего дня.

Элека и Челси нигде не было видно. Хотя, казалось бы, меня это вовсе не должно касаться, я невольно гадала, где они сейчас и чем занимаются.

Как только я об этом подумала, в гостиной появилась Челси, несущая булочку на бумажной тарелке. Она переоделась из черного платья в гораздо более свободную одежду – шортики и майку. Волосы были собраны в небрежный хвост, на лице ни следа макияжа, отчего она казалась гораздо моложе.

– Привет, Грета. Можно составить тебе компанию? – Она уселась рядом со мной, прежде чем я успела ответить.

– Конечно. – Я подвинулась на маленьком диванчике, освобождая ей место.

– Я рада, что ты сюда пришла, – произнесла она. – У Грега и Клары такой милый дом, не находишь? Хорошо, что мы остановились у них, а не в отеле.

– Конечно.

– Надеюсь, когда-нибудь у меня появится свой дом, но с теми зарплатами, которые мы получаем в молодежном центре, нам еще не скоро это светит. Сейчас мы живем в крохотной квартирке.

Мы живем.

– Как давно вы живете вместе?

– Всего несколько месяцев. А встречаться начали около года назад. Элек не очень хотел уезжать далеко от матери, но, в конце концов, смирился. Пилар не очень хорошо себя чувствовала в последнее время. Впрочем, ты же, очевидно, об этом знаешь, правда?

– Да. Я в курсе, что у нее были проблемы со здоровьем.

– Однако за последний год ей стало намного лучше. У нее даже мужчина появился… Но, когда она узнала о смерти Рэнди, то очень тяжело это переживала, поэтому мы даже опасались, что наступит ухудшение.

– А где сейчас Элек?

– Он в комнате наверху.

– В каком он состоянии?

– На самом деле… с ним сегодня творится что-то странное.

– Что ты имеешь в виду?

Она осмотрелась вокруг, чтобы удостовериться, что никто не слышит нашего разговора.

– Понимаешь… ну… мы ушли с церемонии чуть пораньше и приехали сюда. Он…

– Что он?

Она склонилась ко мне и прошептала.

– Он захотел заняться любовью.

Я чуть не поперхнулась чаем.

Какого черта она мне это сообщает?

Я кашлянула.

– А что тут необычного?

– Да нет, я не то имею в виду. Он любит заниматься сексом, но на этот раз это было как-то по-другому…

Любит заниматься сексом.

Я изо всех сил старалась вести себя непринужденно и не показывать, что меня просто тошнит от этого разговора, который причинял мне острую боль.

– Что значит «по-другому»?

– Мы пришли сюда, и он немедленно затащил меня наверх и начал срывать одежду. Было такое впечатление, что он просто хочет убежать от своих переживаний, забыть, что происходило сегодня. Я это прекрасно понимаю. Но потом, как только мы начали заниматься любовью, он не смог завершить акт. У него был такой отсутствующий взгляд… словно его мысли были далеко отсюда. Потом он помчался в ванную, захлопнул дверь, и я услышала шум воды.

– Он потом что-нибудь сказал?

– Нет. Абсолютно ничего.

– Думаю, это связано с тем, что сегодня происходило, – сказала я.

И я вовсе не имею в виду то, что он обнимал меня за шею, Челси.

– Как я теперь смогу оставить его одного после того, что случилось?

– Что значит «оставить»?

– А он тебе разве не сказал? Я не могу остаться на похороны.

– Почему?

– Я улетаю завтра в девять утра. У сестры завтра свадьба. Ну, понимаешь… ведь завтра пятница. Конечно, если проводить свадебные торжества в будни, это снижает расходы для устроителей вдвое. Но для всех остальных это очень неудобно – у всех работа, какая-то своя жизнь. И, главное, я никак не могу не пойти – она попросила меня быть подружкой невесты. Вот такое ужасное совпадение.

Значит, она уезжает.

– А когда Элек собирается уехать?

– У него рейс в субботу вечером.

– Понятно.

Она закинула ногу на ногу и откусила булочку.

– У него всегда был такой сложный характер? Я имею в виду, в юности?

– Если судить по его поведению в то короткое время, что я общалась с ним, то, скорее, да. Один из показателей – стремление писать книги.

Она откинула голову назад и с изумлением переспросила:

– Он что, писал… книги?

Она этого не знала?

– О… м-м-м… да он делал это ради развлечения. Наверное, не стоило об этом упоминать. В общем, это не важно.

– Обалдеть! Надо спросить его об этом. Как такое возможно, что я ничего не знаю о том, что он любил писать? А о чем были эти книги?

Как могло такое получиться, что он не рассказал ей о том, что было для него так важно?

Я начала слегка паниковать.

– Да так, какие-то рассказы… Не говори ему, что я проболталась об этом. – Я потрясла головой, пытаясь придумать, как перевести разговор на другую тему. – Не надо было мне об этом говорить.

– Действительно, не надо, – раздался ледяной голос Элека.

Мы обе повернулись и увидели, что он стоит позади нас.

Вот черт!

Одного его холодного взгляда, брошенного в мою сторону исподлобья, было достаточно, чтобы понять – я совершила огромную ошибку. Но исправлять что-либо было поздно. В тот момент только он сам мог спасти ситуацию.

Челси похлопала по дивану рядом с собой.

– Иди сюда, милый. Почему ты не рассказывал мне, что когда-то пробовал писать? Это же так круто.

– Что в этом такого особенного? Просто увлечение, которое у меня было в подростковом возрасте.

Никакое это не увлечение, а настоящая страсть.

Почему же ты теперь ничего не пишешь?

– Поверить не могу, что ты скрыл это от меня, – с намеком на обиду произнесла Челси.

Он раздраженно отмахнулся.

– Что ж, теперь ты в курсе.

Я все ждала, когда Элек посмотрит на меня, чтобы хотя бы взглядом показать ему, как я сожалею о своей ошибке, но он не дал мне такой возможности.

Тут в комнату вошла Клара.

– Элек, тебе что-нибудь принести?

– Какой-нибудь напиток покрепче.

– Понятно, будет сделано.

Она вскоре вернулась с тремя стаканами, наполненными какой-то жидкостью янтарного цвета. Элек тотчас же опрокинул две порции подряд.

Челси прошептала мне на ухо.

– Вот видишь? Обещай, что будешь за ним присматривать ради меня. Хорошо?

Элек с грохотом опустил последний стакан на поднос, прикончив и его содержимое тоже.

– Вот только не надо за мной присматривать, – рявкнул он.

– Ты же знаешь, как я переживаю, что приходится оставлять тебя здесь одного.

– Не стоит переживать. Все со мной будет в порядке. Я буду дома еще до того, как ты проснешься в воскресенье утром.

Значит, он снова исчезнет из моей жизни и даже не собирается попрощаться.

Челси положила голову ему на плечо. Элек успел к этому времени переодеться в джинсы, и я только сейчас заметила, что он был босиком. У меня в голове тут же мелькнуло воспоминание о той самой ночи, когда он в первый раз открыл мне свое сердце – тогда я заметила, какие красивые у него ступни. Я тут же постаралась выкинуть эту мысль из головы и отвернулась, потому что, когда Челси просила меня за ним присмотреть, вряд ли она имела в виду, что я буду пожирать взглядом ее возлюбленного.

В гостиную вошла моя мать.

– Дорогая, думаю, мне надо ехать домой, чтобы отдохнуть перед завтрашним испытанием.

– Хорошо, сейчас поедем. – Мне было тяжело оторваться от этого дивана.

Челси тоже поднялась.

– Грета, мы с тобой больше не увидимся. Выразить не могу, как приятно было с тобой познакомиться. Надеюсь, мы встретимся снова.

– Взаимно, – солгала я.

Обнимая ее, я смотрела через ее плечо на Элека и беззвучно произнесла одними губами: «Прости», в надежде заслужить его прощение за то, что выболтала его секрет о литературных экспериментах. Он смотрел на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Честно говоря, я не могла понять, почему он никогда не говорил Челси о своем юношеском увлечении, но теперь это не имело никакого значения. Я снова нарушила границы в наших отношениях. Что бы ни происходило между нами в комнате для отдыха в похоронном бюро, мне в его жизни больше не было места. В тот момент я поклялась себе на следующий день держаться от него подальше, если только он сам не будет искать встречи.

Я ему не нужна. Он принадлежит ей.

Челси обняла мою мать.

– Сара, пожалуйста, еще раз примите мои самые искренние соболезнования. Я так сожалею, что завтра придется ехать в Калифорнию на свадьбу сестры.

– Спасибо вам, – произнесла мама. Было видно, что она смертельно устала.

Челси прошептала мне на ухо:

– Спасибо за то, что дала мне выговориться, и прости, что нагрузила тебя всякими глупостями.

– Пустяки. Обращайся.

И тебе спасибо, что так больно меня ранила.

В какой-нибудь другой жизни эта девочка могла бы стать моей лучшей подругой. Можно было не сомневаться, что она – тот самый человек, которого вы можете вызвать в любое время дня и ночи и поплакаться в жилетку. Она была такой милой, и я почувствовала себя последней дрянью из-за того, что испытала облегчение, услышав, что завтра утром она улетает домой.

Теперь основной проблемой будет как-то пережить следующие двадцать четыре часа. А потом Элек тоже сядет на самолет и снова навсегда исчезнет из моей жизни.

Так ведь?

Но все сложилось вовсе не так, как я предполагала.

Глава 14

Мое настроение оставалось мрачным, а вот погода стояла восхитительная. Птички щебетали, солнце сияло, к тому же мне удалось выспаться. Но я помнила, что это не обычное прекрасное весеннее утро в Бостоне. Сегодня моей матери предстоит хоронить мужа второй раз в своей жизни, а Элеку – хоронить отца.

До того как прошлым вечером Челси сообщила мне, что собирается уехать, я и не представляла, насколько сильно меня раздражало ее присутствие. И, несмотря на то, что мне сегодня предстояло удовольствие лицезреть Элека, сегодняшний день все же казался намного менее ужасным, чем вчерашний.

Когда я вошла в комнату матери, она сидела на постели, держа в руках свою свадебную фотографию с Рэнди. На церемонию в здании мэрии она надела простой белый костюм. Тогда они казались действительно счастливыми.

– У него было много тараканов в голове, но он меня любил, – сказала она. – Это единственное, в чем я уверена, говоря о нем.

Я обняла ее за плечи и забрала фотографию из ее рук.

– Я помню этот день, как будто это было вчера.

– Наш брак… Для него это была возможность начать новую жизнь, но он так и не сумел забыть проблемы, которые мучили его в прошлом, или отрешиться от вызванной ими ненависти. Рэнди никогда не был со мной откровенным об этом периоде своей жизни, а я никогда не настаивала на том, чтобы он со мной делился.

Как же это знакомо.

Она немного помолчала, потом продолжила:

– Полагаю, мне и не хотелось ничего об этом знать. После той боли, которую я испытала, потеряв твоего отца, я просто не хотела никаких сложностей. Это было так эгоистично с моей стороны… – Она начала плакать. – Я все время молилась последнее время, и на душе у меня было тяжело. Мне стыдно, что я никогда не пыталась вмешаться в его отношения с Элеком. Я жила в своем замкнутом мире, и меня это устраивало.

– Ну, из их поведения нелегко было угадать, как можно им помочь, и они отнюдь не стремились облегчить нам задачу, – постаралась я ее утешить.

Она вытерла глаза и взглянула на меня.

– Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти.

– Мне? Через что пройти?

– Видеть Элека с ней… с этой Челси.

– Что ты имеешь в виду?

– Я все знаю, Грета.

– Знаешь что?

– Знаю, что произошло между вами в ту ночь, перед тем, как он должен был уехать в Калифорнию.

Я осторожно положила фотографию на кровать, чтобы она не упала на пол и не разбилась. Я была настолько потрясена этими словами, что у меня задрожали руки.

– Что?

– Я в то утро рано проснулась. Элек не заметил, что я видела, как он вышел из твоей комнаты и направился в свою. Потом, уже днем, после того, как я вернулась из похода по магазинам, я пошла проверить, как ты, но ты уже ушла. Я нашла упаковку от презерватива в твоей комнате, а на твоих простынях заметила небольшое пятно крови. И ты была такой подавленной всю неделю после его отъезда. Я хотела было сказать тебе, что все знаю. Хотела поддержать тебя, но боялась смутить и не хотела никаких проблем с Рэнди. Он бы уж точно рвал и метал, если бы узнал об этом. Я не переставала повторять себе, что тебе уже восемнадцать, и если бы ты хотела посвятить меня в свою тайну, ты бы мне все сама рассказала.

– Ну надо же! Оказывается, все это время ты знала.

– Он же был у тебя первым?

– Да.

Она взяла меня за руку.

– Как жаль, что я не смогла поддержать тебя.

– Все нормально. Как ты и сказала, лучше было об этом молчать.

– Это был… просто секс… или нечто большее?

– Для меня это было нечто большее. Думаю, и он в то время испытывал те же чувства. Но сейчас это не имеет никакого значения.

– Похоже, он вполне счастлив с этой девочкой.

– Да, похоже на то. Они живут вместе.

– Тем не менее он все еще не женился на ней.

Я сощурила глаза.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Лишь то, что, если между вами есть что-то недосказанное, это твоя последняя возможность все выяснить напрямую. Сейчас, когда Рэнди умер, нам вряд когда-либо еще доведется увидеться с Элеком.

Несмотря на то что я это и сама прекрасно понимала, ее слова поразили меня своей беспощадной ясностью.

– Спасибо за совет, но я совершенно уверена, что между нами все кончено, поезд уже ушел.

По моей щеке скатилась слеза, несмотря на мои отчаянные попытки казаться невозмутимой.

– Очевидно, для тебя, детка, эта история еще не закончена.

* * *

По запаху я сразу поняла, что он стоит прямо за моей спиной. Впрочем, и до этого мое тело почувствовало его присутствие. Окна в церкви были распахнуты, и свежий ветерок донес до меня аромат одеколона и гвоздичных сигарет. Как ни странно, это подействовало на меня успокаивающе. Этот аромат смешивался с запахом восковых свечей, стоявших вокруг алтаря, и лилий, которые мы перенесли сюда из похоронного бюро.

Мы с матерью сидели в первом ряду. Я обернулась и увидела, что Элек сидит рядом с Грегом и Кларой. Они прибыли в церковь через несколько минут после нас. На нем была соответствующая случаю черная рубашка, застегнутая наглухо, без галстука. Он сидел, опустив глаза. Видимо, он не заметил, что я смотрю на него, или же притворился, что не замечает.

В церкви было вдвое меньше людей, чем на вчерашнем прощании. Было очень тихо, за исключением отдаленных звуков проезжающих машин и эха от шагов людей, направляющихся по длинному проходу к своим местам.

Органист начал играть «На крыльях орла», и при первых звуках музыки мать заплакала еще сильнее.

Священник произнес погребальную проповедь, произнося самые общие, безликие фразы. Когда он назвал Рэнди «любящим отцом», все мышцы моего тела невольно напряглись. Вообще-то если бы у Элека с Рэнди были бы хорошие отношения, в этот момент он мог подняться и произнести несколько слов. Я даже представить не могла, что Элек сказал бы на самом деле, если бы ему представилась такая возможность. Но он в полном молчании просидел всю службу. Он не плакал и даже не поднимал взгляда. Он просто… присутствовал, что, впрочем, было лучше, чем если бы он вовсе не появился в церкви. Я не могла не отдать ему должное за такой мужественный поступок.

Я наблюдала, как Элек, Грег и другие мужчины – друзья Рэнди – выносили гроб из церкви. На лице Элека по-прежнему не отражалось никаких эмоций.

Мать не захотела арендовать лимузин, и мы отправились на кладбище на моем автомобиле, а Грег, Клара и Элек ехали за нами.

На кладбище мы собрались вокруг большой ямы, вырытой прямо перед гранитным надгробным камнем с высеченной надписью «О’Рурк». Я невольно задалась вопросом: моя мать будет похоронена на том же участке или рядом с моим отцом?

Элек вышел из машины, подошел к месту, где стояла я, и заглянул в могилу. Он пристально смотрел туда, да и я тоже. Когда он повернулся ко мне, в его глазах я прочитала смятение.

Удивительно, как быстро человек может отбросить уязвленную гордость, когда чувствует, что кто-то, причинивший ему боль, нуждается в поддержке. Я протянула руку и дотронулась до его ладони. Он не сопротивлялся.

– Я не смогу этого сделать, – произнес он.

– О чем ты говоришь?

– Если они попросят меня помочь опустить гроб в землю, я просто не смогу это сделать.

– Все нормально, Элек. Ты не обязан делать что-либо, если испытываешь отторжение. В любом случае, не думаю, что они ожидают от тебя этого.

Он слушал меня, молча кивал, быстро моргая и нервно сглатывая. Потом он отпустил мою руку, повернулся и пошел сквозь толпу все прибывающих людей. Он так и брел вдоль дороги, уходя все дальше и дальше от могилы.

Не раздумывая, я побежала за ним, хоть это было довольно трудно в туфлях на высоких каблуках.

– Элек… подожди!

Когда он остановился, то дышал даже еще тяжелее, чем я, несмотря на то что я бежала и сильно запыхалась. Я думала, что это вчера в похоронном бюро он сорвался, но я ошибалась, именно сейчас у него случилась настоящая истерика.

– Есть что-то такое в этой части похоронной церемонии, что для меня просто невыносимо. Я не могу смотреть, как его опускают в землю, тем более в этом участвовать.

– Все нормально. Тебе и не надо этого делать.

– Не думаю, что он хотел бы меня здесь видеть, Грета. В любом случае, это зрелище не для меня.

– Элек, успокойся, это совершенно нормальная реакция. Мы можем туда и вовсе не ходить. Я останусь здесь с тобой.

Он продолжал отрицательно качать головой, не глядя на меня. Казалось, он пребывал в глубоком раздумье.

Рядом с нами на землю села черная ворона. Интересно, к чему был этот знак?

После нескольких секунд молчания он заговорил:

– Это было во время одной из наших самых ужасных ссор, примерно за год до нашего с тобой знакомства. Рэнди заявил, что лучше умереть и быть похороненным, чем увидеть, в какого мерзавца я превращусь. – Он взглянул на свои ботинки и снова покачал головой. – Я ему ответил что-то типа «ну, тогда я буду все время улыбаться, когда тебя будут опускать в могилу». – Он судорожно вдохнул, словно не дышал все время, пока говорил.

Я готова была расплакаться.

– Элек…

Взглянув на небо, он едва слышным шепотом произнес:

– Я вовсе не хотел этого.

Его слов почти не было слышно, и я вдруг поняла, что в тот момент он обращался к Рэнди.

Он прижал руку к груди и посмотрел на меня.

– Мне надо отсюда уйти. Не могу здесь больше находиться. Я теряю над собой контроль. Такое впечатление, что я не могу дышать.

Элек внезапно быстро пошел вперед, и я снова побежала за ним.

– Хорошо. Куда ты хочешь направиться? В аэропорт?

– Нет… нет… Ты приехала на машине?

– Да.

– Тогда просто увези меня отсюда ко всем чертям.

Я кивнула, и он последовал за мной по покрытой гравием дорожке к парковке. Люди все еще толпились вокруг могилы Рэнди совсем неподалеку. Я пошарила в кармане, ища ключи от машины, а Элек уселся рядом с водительским местом, громко хлопнув дверью.

Я сразу же завела мотор и выехала с парковки, направляясь к кладбищенским воротам.

– Куда ты хочешь поехать?

– В любое место, которое даже отдаленно не напоминает этот кошмар. Давай просто прокатимся немного по шоссе.

Элек откинул голову на подголовник и закрыл глаза. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась. Он расстегнул три верхние пуговицы рубашки. Когда мы остановились на светофоре, я послала матери сообщение.

Все нормально. У Элека начался приступ паники, он в моей машине, мы немного покатаемся. Пусть Грег подвезет тебя в ресторан. Скажи ему, что Элек со мной. Не уверена, что сможем присутствовать на обеде.

Я не ожидала получить от нее быстрый ответ, но все же надеялась, что она заглянет в телефон, заметив наше отсутствие.

– Вот черт! – пробурчал Элек.

– Что случилось?

– Оставил сигареты в машине Грега. Страшно хочу курить.

– Можно остановиться и купить пачку.

Он поднял руку.

– Не надо. Не останавливайся. Просто продолжай ехать.

Именно так я и поступила. Целых два часа мы катались по шоссе. В середине дня движение было не слишком интенсивное. Элек молчал все это время, в основном глядя в окно.

В одном месте мне пришлось остановиться, иначе мы выехали бы за территорию штата. Через пятнадцать минут езды я заметила знак Добро пожаловать в Коннектикут. Элек попросил меня увезти его в такое место, которое было бы полной противоположностью кладбищу, чтобы забыться. Внезапно мне в голову пришла блестящая идея, куда нам следует поехать.

– Еще минут двадцать, а потом мы сделаем где-нибудь остановку, хорошо?

Он повернулся ко мне и в первый раз за эти несколько часов произнес:

– Спасибо.

Тут зазвонил мой телефон, и я вынуждена была ответить.

– Привет, мам.

– Грета, мы так беспокоились. Обед уже закончился. С вами все в порядке?

– Все просто замечательно. Мы все еще в пути. Скоро сделаем передышку. Не беспокойся, хорошо? Мне очень жаль, что пришлось бросить тебя.

– Со мной все в порядке. Худшее уже позади. Я останусь у Грега с Кларой на ночь. Просто позаботься об Элеке. Он не должен оставаться один.

– Отлично. Спасибо за понимание. Мама, я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю.

Мы уже приближались к месту назначения, и я толкнула Элека локтем в бок.

– Просыпайся. Мы приехали.

Он потер глаза руками и посмотрел на меня. Мы продолжали спускаться вниз по длинной подъездной дорожке.

– Ты привезла меня во дворец Волшебника из страны Оз?

Он был не так уж далек от истины. Открывающийся перед нами вид и вправду напоминал дорогу из желтого кирпича, в конце которой высился массивный замок.

– Нет, глупенький. Это казино.

– Мы удрали с похорон, а ты теперь хочешь приобщить меня к азартным играм? Какого черта?

Когда я повернулась, чтобы взглянуть на него, то ожидала увидеть выражение недоумения или негодования, но вместо этого на его лице появилась чудесная искренняя улыбка, которую я так редко видела – на самом деле, всего несколько раз, – и эта улыбка сказала мне, что он просто надо мной подшучивает. В такие моменты мое сердце всегда трепетало.

А потом он вдруг принялся истерически хохотать, спрятав лицо в ладонях. Мне даже показалось, что он сошел с ума.

– Тебе это кажется неуместным?

Он вытер глаза.

– Вовсе нет. Думаю, это просто блестящая идея, твою мать!

Когда я въехала на парковку, он все еще смеялся.

– Ты же просил меня отвезти тебя в какое-нибудь место, которое является полной противоположностью кладбищу, разве не так, Элек?

– Ну да, но я думал, что, может, это какой-нибудь японский ресторан с дзэн-буддийским уклоном, где все проникнуто духом созерцания, ну, или, не знаю… пляж?

– Хочешь, чтобы мы уехали?

– Нет, черт побери. Я сам до такого никогда бы не додумался, но если есть на свете место, где ты можешь позабыть свои печали, то это казино. – Он посмотрел в окно, потом повернулся ко мне, и от его взгляда меня пробрала дрожь. – Так помоги мне позабыть мои печали, Грета.

* * *

Когда мы вошли в здание казино, я чуть не задохнулась от густого сигаретного дыма. Меня аж передернуло.

– Вижу, в этом месте у тебя не будет проблем найти твои любимые палочки, вызывающие рак. Похоже, здесь все поголовно курят. Хуже, чем здесь, воняет только в магазинах секонд-хенд.

– Попытайся расслабиться и получать удовольствие, сестричка. – Он взял меня за плечи и встряхнул. Реакция моего тело на прикосновение его сильных рук была вполне ожидаемой. Если он и дальше продолжит так ко мне прикасаться, сегодняшний вечер станет тяжелым испытанием.

– Вот только не надо меня так называть.

– А как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Никто нас здесь не знает. Мы можем называть друг друга вымышленными именами. Мы одеты во все черное и выглядим, как какие-нибудь мафиози, играющие по-крупному.

– Как угодно, только не сестричкой, – прокричала я сквозь оглушительный звон игровых автоматов, когда мы вошли в один из залов. – Во что ты хочешь сыграть?

– Хочу попытать счастья за одним из игорных столов, – произнес он. – А ты?

– Предпочитаю игровые автоматы.

– Игровые автоматы? Ха! Как говорится, гулять так гулять.

– Вот только не надо надо мной смеяться.

– Неужели стоит идти в казино ради игровых автоматов, особенно такой дешевки?

– Я просто не умею играть в рулетку.

– Я тебя научу, но прежде нам нужно выпить. – Он подмигнул со скабрезной улыбочкой. – Может, хряпнем текилы? Как там говорится? Лизни-выпей-кусни?

Я закатила глаза.

– Боже, некоторые вещи не меняются. Ну, по крайней мере, я вижу перед собой прежнего Элека с его грязными шуточками. А это значит, что сегодня я все сделала правильно.

– А если серьезно, твоя идея… – он огляделся вокруг. – То, что ты притащила меня сюда… это идеальное решение.

Мы купили пару пачек чипсов, и Элек повел меня в комнату с приглушенным освещением, где за столами сидели игроки. В уголке располагался бар.

– Во что они играют? – спросила я.

– В крэпс. Это игра в кости. Что бы ты хотела выпить?

– Ром с кока-колой.

– Хорошо, я сейчас быстро сбегаю за напитками. Не вздумай без меня тут выигрывать, – произнес он, пятясь с улыбкой на лице.

От этой улыбки у меня стало на душе радостнее, хотя я и знала, что все это лишь ненадолго отвлечет его от боли, которую он испытывал раньше.

В ожидании Элека с напитками я подошла к одному из столиков и встала за спиной стоявших вокруг игроков. Краснолицый крупный мужчина в ковбойской шляпе, который говорил с южным акцентом и был явно навеселе, улыбнулся мне, а потом снова обратил свое внимание на то, что происходило на игровом столе.

Я понятия не имела о правилах этой игры и просто стояла там, погрузившись в свои размышления, как вдруг все начали аплодировать. Когда подвыпивший парень понял, что выиграл, он повернулся и схватил меня за запястье.

– Вы, прекрасная леди, просто талисман, приносящий мне удачу. Я ни разу не выиграл, пока, словно по мановению волшебной палочки, не появились вы. И теперь я вас точно никуда не отпущу.

От него страшно несло пивом, а рубашка насквозь пропиталась потом.

Я улыбнулась ему, потому что ситуация казалась мне вполне невинной. Так оно и было, пока он не шлепнул меня по заднице… причем довольно сильно.

Когда я повернулась, чтобы уйти, то увидела, что к нам приближается Элек с двумя стаканами в руке. Он больше не улыбался.

– Скажи-ка мне, я действительно только что видел, как этот гребаный козел шлепнул тебя по заднице? – Он не стал ждать ответа и сунул мне в руки бокалы. – Подержи-ка.

Элек ухватил обидчика за шею.

– Ты кто такой, черт тебя возьми, чтобы лапать ее?

Мужик поднял руки вверх.

– Я не знал, что она здесь не одна. Она мне просто помогла выиграть.

– Похоже, ты сам себе помог, – Элек, не отпуская его шею, подволок его ко мне. – Проси прощения у леди, немедленно.

– Послушай, парень…

Элек сжал его шею еще сильнее.

– Проси прощения.

– Простите, – с трудом выдавил из себя мужик.

Элек был вне себя от ярости и не спускал глаз с хама.

Я махнула в его сторону рукой с зажатым в ней напитком.

– Ну, хватит, Элек. Пожалуйста, оставь его. Возьми.

Я облегченно вздохнула, когда он забрал у меня бокалы и пошел прочь от стола.

Тут за нашей спиной раздался голос краснолицего:

– Тебе еще повезло, что ты пришел именно в этот момент, а то я собирался попросить ее подуть на мои… кости.

Элек мгновенно развернулся и бросился к мужику, но я успела преградить ему путь. Не успев затормозить, он по инерции налетел на меня и оба напитка опрокинулись на мое платье.

– Элек, остановись! Не надо! Нас отсюда выгонят взашей. Пожалуйста, прошу тебя…

Несмотря на маниакальный блеск в глазах, Элек, как ни странно, отступил. Думаю, он прекрасно понимал, что, если сделает еще хоть один шаг вперед, наша вечеринка тут же закончится. К моему огромному облегчению, он, видимо, решил, что нахал того не стоит.

– Можешь поблагодарить ее за то, что тебе удалось сохранить лицо, – произнес Элек и вышел вслед за мной из комнаты.

Мы молча прошли к выходу, но перед тем, как войти в ярко освещенное помещение, он бросил взгляд на мое платье.

– Да твою ж мать, Грета! Ты похожа на чучело.

– Чучело, пользующееся небывалым успехом у мужчин, – рассмеялась я.

– Пойдем, я куплю тебе новый наряд.

– Все нормально. Я просто чуточку мокрая.

Он выразительно посмотрел на меня.

Господи, Грета. Осторожнее выбирай слова. Забыла, с кем имеешь дело?

– Нет, ненормально. Это все из-за меня.

– Платье высохнет. Вот что я тебе скажу: если ты сегодня что-нибудь выиграешь, можешь все потратить на новый наряд для меня в одном из этих дорогих магазинов. Только в этом случае я позволю тебе потратить деньги на мою персону.

– Ну, тогда мне надо скорее приниматься за дело, потому что ты воняешь, как мусорный бак в баре.

– Что ж, спасибо за комплимент.

– Во-первых, давай купим тебе нормальный взрослый напиток. Пойдем.

Я стояла бок о бок с Элеком, пока он заказывал напитки в другом баре.

– Хочешь понаблюдать, как я играю в покер, или пойдешь развлекаться со своими игровыми автоматами, как какая-нибудь старушенция?

– Лучше посмотрю, как ты играешь.

Он бросил взгляд на столы для покера, оценивая обстановку.

– Вообще-то, если честно, я не смогу сконцентрироваться в твоем присутствии. Там сейчас одни мужчины собрались. Они все будут на тебя таращиться, а мне не хотелось бы сегодня еще раз встревать в драки. Почему бы нам не разделиться на некоторое время? Ты пойдешь к своим автоматам, а я потом тебя разыщу, как только сыграю несколько партий.

Я указала на автоматы, находившиеся наискосок от нас.

– Тогда я буду ждать тебя там.

Уходя, я думала, как бы поделикатнее спросить его о том, почему его беспокоит отношение ко мне других мужчин. Ну, пристают они ко мне, его-то какое дело? В конце концов, я свободная женщина. Разве он не заявлял, что не мое это дело проявлять заботу о нем? И волновало ли его это, если бы он был здесь с Челси? Мне пришлось, скрипя зубами, выносить его девицу, которая с ним сюсюкала у меня под носом, так почему бы ему не относиться терпимее к мужчинам, которые хотят со мной пофлиртовать?

Я хотела было послать ему сообщение с этими вопросами, но не была уверена, что у него тот же номер телефона, что и семь лет назад. Потом я все же решилась и набрала старый номер, просто для очистки совести – в конце концов, если у него теперь другой номер, так тому и быть.

Грета: Почему тебя волнует, когда другие мужчины проявляют ко мне интерес? Тебе не должно быть до этого никакого дела.

Прошло несколько минут, ответа не было. Ну что ж, и пусть, все равно на душе стало как-то легче, после того как я набрала эти слова.

Я выбрала автомат со «Счастливой семеркой» и устроилась рядом со старушкой с почти синими волосами – видимо, перестаралась с оттеночным шампунем.

Она мне приветливо улыбнулась. На ее губах сверкала яркая ядовито-розовая помада, которой были испачканы и передние зубы.

Я монотонно дергала за рычаг, не заботясь о том, выигрываю что-нибудь или нет.

Неожиданно раздавшийся голос старушки заставил меня вздрогнуть.

– Похоже, мысли у вас заняты чем-то совсем другим, милая.

– Вы так думаете?

– Кто этот парень и чем он занимается?

Я в жизни никогда больше не увижу эту пожилую женщину. Почему бы не излить ей душу?

– Какую версию вы предпочитаете – длинную или короткую?

– Мне девяносто лет, и через пять минут открывается шведский стол. Так что, давайте короткую.

– Ну, хорошо. Я здесь со сводным братом. Семь лет назад мы с ним переспали, а потом он уехал.

– О, запретная любовь… табу… Я это просто обожаю. Продолжайте.

Я рассмеялась.

– Хорошо… ну вот, на самом деле, это первый и последний мужчина, которого я когда-либо любила. Я не знала, что снова доведется с ним встретиться. Его отец умер на прошлой неделе, и он приехал на похороны. Но он был не один. Привез с собой девушку, которую он якобы любит. Я знаю, что она-то его точно любит. Она хороший человек. Ей пришлось уехать в Калифорнию по делам. Ну, и как-то так получилось, что я сейчас тут с ним в казино. Завтра он должен уехать. Скорее всего, я с ним больше никогда не увижусь.

По моей щеке покатилась одинокая слеза.

– Похоже, вы его до сих пор любите.

– Да.

– Ну, значит, в вашем распоряжении есть двадцать четыре часа.

– Нет, я же не могу ему все испортить.

– Он женат?

– Нет.

– Значит, у вас все же есть эти двадцать четыре часа. – Она бросила взгляд на часы и оперлась на ходунки, чтобы встать со стула. Старушка протянула мне руку на прощание.

– Меня зовут Эвелин.

– Приятно познакомиться, Эвелин. А я Грета.

– Грета, милая… судьба дает тебе шанс. Не запори его, – произнесла она и заковыляла прочь, опираясь на ходунки.

Следующие несколько минут я по-прежнему бездумно дергала за рычаги игрального автомата и размышляла над словами Эвелин. Даже если бы Элек не был сейчас с Челси, факт оставался фактом – мы никогда не сможем быть вместе из-за Пилар. Я не могла представить, что могло бы сейчас изменить эту ситуацию.

Тут завибрировал мой телефон. Это был Элек.

Элек: Я знаю, что это не должно меня волновать. Но когда речь идет о тебе, мне не важно, что я должен, правила не имеют значения.

В этот самый момент я и приняла решение. Я не буду сама выступать инициатором отношений между мной и Элеком, но все же откроюсь любым проявлениям чувств с его стороны. Все может случиться. Всегда есть надежда. Потому что я и глазом не успею моргнуть, как мне стукнет девяносто, и я буду ждать, когда откроется шведский стол. Когда наступит это время, мне не хотелось бы о чем-то сожалеть.

Глава 15

На моем игральном автомате вдруг начали мигать огоньки, и раздался оглушительный звон. Несколько семерок выстроились аккуратным рядком. Число начисляемых очков росло и росло. Я осмотрелась вокруг и увидела, что все люди поблизости глазеют на меня. Зрители принялись громко аплодировать.

Сердце мое колотилось как бешеное.

Черт побери! Я выиграла.

Я выиграла!

А, кстати, сколько же я выиграла?

Я все еще этого не знала. Я никак не могла разобраться, как работает эта чертова машина. Она показывала число очков, но никак не сумму в долларах. Когда мелькание огней и грохот прекратились, я вытащила билет и отнесла его в кассу.

– Думаю, я выиграла, но не могу понять сколько.

– Хотите получить расчет?

– М-м-м… Да.

На лице служащего восторга не было заметно.

– И сколько же я выиграла?

– Тысячу.

– Тысячу пенни?

– Нет, тысячу долларов.

Я закрыла рот ладошкой и приглушенно прошептала:

– О, боже!

– Каким купюрами хотите получить – пятидесятидолларовыми или стодолларовыми?

– М-м-м… Стодолларовыми.

Он вручил мне пачку наличных, и я понюхала их, прежде чем бежать к Элеку.

Пробравшись сквозь ярко освещенные помещения, в которых царил хаос, с деньгами, готовыми прожечь дыру в моей сумочке, я, наконец, обнаружила его за одним из покерных столов. Он сидел, погрузившись в глубокое раздумье и почесывая подбородок, даже не подозревая, что я за ним наблюдаю. Его рубашка была расстегнута еще на несколько пуговиц, а рукава закатаны. Волосы выглядели так, словно он их все время ворошил от отчаяния. Он пытался сосредоточиться и все время теребил языком кольцо в губе. Разительный контраст его нового облика приличного парня в очках с татуировками, сплошь покрывавшими его руки, делал его до безумия привлекательным.

Наконец, он швырнул карты на стол и выругался: – Твою мать! – а потом проверил телефон и встал из-за стола. Он пошел в моем направлении и наконец заметил, что я улыбаюсь ему из-за угла.

– Я проиграл двести долларов. Сначала был в выигрыше, но в последней игре меня отымели. А как у тебя дела?

Я сунула руку в сумочку и вытащила пачку денег.

– Ну, ты же понимаешь – примитивный игральный автомат…

– Ты что, шутишь?

– Тысяча долларов! – произнесла я, махая деньгами перед его носом и подпрыгивая от возбуждения.

– Вот черт, Грета! Поздравляю!

Он на мгновение крепко обнял меня, и я невольно закрыла глаза – это было непередаваемое ощущение – снова оказаться в его объятиях. Каждый нерв моего тела словно ожил в этот миг.

В голове у меня все раздавался голос Эвелин.

У тебя есть двадцать четыре часа.

На самом деле, уже меньше. Внезапно мне привиделась Эвелин в довольно забавном виде – она усмехалась, приставив пистолет к моей голове.

Я убрала деньги обратно в сумку.

– Такое дело надо отметить. Пойдем, поужинаем.

Когда мы шли по коридорам в поисках ресторана, у него зазвонил телефон. Мы резко остановились.

– Привет, малышка. – Произнося эти слова, он бросил на меня быстрый взгляд, и я инстинктивно отвернулась.

Сердце у меня ухнуло куда-то вниз, и я отошла на несколько футов, но продолжала прислушиваться к каждому слову.

– Рад, что у тебя все в порядке.

– На самом деле, мне что-то стало не по себе на похоронах. Грете пришлось покатать меня немного, пока я не успокоился. Дело кончилось тем, что мы оказались в казино в Коннектикуте. Там мы сейчас и находимся.

– Обязательно.

– Я тоже.

– Желаю хорошенько повеселиться. Передай всем привет.

– Я тоже тебя люблю.

Черт побери! Я тоже тебя люблю?

Такое вот получилось жестокое возвращение в реальность. Почему же я так расстроилась, что он сказал ей правду, словно это путешествие было нашим тайным свиданием? В тот момент я поняла, как заблуждалась. Конечно, после встречи со мной он был охвачен противоречивыми чувствами, но любил-то он ее, а не меня. Все предельно просто. Его сердце было совсем в другом месте, в то время как мое принадлежало ему, и эту печальную истину необходимо было принять.

Элек подошел ко мне.

– Это была Челси. Она передает тебе привет и благодарит за то, что ты меня сегодня поддерживаешь.

Я растянула губы в очередной фальшивой улыбке.

– Всегда пожалуйста. Ей тоже привет.

– Ты уже придумала, чем хочешь заняться?

Полагаю, чистосердечный ответ на этот вопрос отбросил бы меня назад в прошлое наших далеко непростых отношений.

Голова у меня шла кругом, словно весь выпитый раньше ром с кока-колой обрушились на меня, и я весело произнесла:

– Лично я пошла в туалет. А ты решай, чем хочешь заняться.

Я воспользовалась возможностью освежиться, но от меня по-прежнему разило алкоголем, который я раньше пролила на платье. Впрочем, теперь я могу позволить себе купить новое платье.

Когда я вышла из туалета, Элек со странным выражением лица смотрел на экран телефона. Когда он поднял глаза, лицо его показалось мне неестественно бледным.

– С тобой все в порядке?

Рука его дрогнула, но он не ответил.

– Элек?

– Я только что получил этот текст. Он пришел с неизвестного мне номера.

Он протянул мне телефон.

Я была в полном недоумении.

– 22?

– Посмотри, во сколько пришло это сообщение.

– В 02:22. Довольно странно, но почему это вызывает у тебя такое беспокойство?

– День рождения Рэнди 22 февраля.

У меня по коже поползли мурашки.

– Ты, что, думаешь, это послание от Рэнди?

Он не отрывал взгляд от телефона.

– Даже не знаю, что и думать.

– Может, это просто совпадение. Зачем ему посылать тебе цифры 22?

– Я в общем-то не верю в подобную ерунду. Понятия не имею, что это такое. Просто теряюсь в догадках.

– Я тебя прекрасно понимаю.

Элек казался обеспокоенным на протяжении всего нашего ужина в стейк-ресторане. Я знала, что его преследуют мысли о таинственном послании. Честно говоря, и мне от него было жутковато.

Яркие огни казино, куда мы вернулись после обеда, тоже не смогли развеять уныние Элека. В какой-то момент я отправилась раздобыть нам напитки.

Когда я вернулась туда, где он сидел, сердце мое оборвалось. Элек вытирал с глаз слезы. Я испытала шок, увидев, как мой суровый сводный братец откровенно плачет.

Это было лишь доказательством того, что осознание потери может настигнуть нас в любой момент, и мы не вольны его выбирать. Иногда момент срыва можно предсказать, иногда это случается неожиданно. Он сдерживал слезы на поминальной службе и на похоронах, но дал волю чувствам лишь сейчас, в казино, среди толпы чужых людей.

– Не смотри на меня, Грета.

Проигнорировав его мольбу оставить его наедине с его горем, я поставила на стол напитки и пододвинула стул к нему поближе, а потом притянула его к себе и прижала к груди. Элек не сопротивлялся. Верхняя часть моего платья стала влажной от его слез. Он впился пальцами в мою спину так крепко, словно от этого зависела его жизнь. Чем более отчаянно он рыдал, тем сильнее было мое желание его утешить, и тем крепче я прижимала его к груди.

Мы сидели в углу комнаты, и казалось, никто не обращал на нас внимания, а если бы и обратил, меня это ни капельки не волновало.

В конце концов, его тело перестало сотрясаться от рыданий, и я чувствовала лишь его дыхание.

– Как ужасно, – произнес он. – Мне не следовало бы лить из-за него слезы. Почему я должен плакать из-за него?

– Потому что ты его любил.

В его голосе снова послышалась дрожь.

– Но ведь он-то меня ненавидел.

– Он ненавидел в тебе те черты, которые напоминали ему о нем самом. Так что он вовсе не тебя ненавидел. Он не был на это способен. Просто он не знал, что это значит – быть отцом.

– Я тебе много чего еще не рассказывал. Самое ужасное, что даже после всего этого дерьма в наших отношениях я все же хотел, чтобы он мной гордился, хотел, чтобы в один прекрасный день он меня полюбил.

– Я знаю, что ты этого хотел.

Он продолжал прижиматься ко мне. В какой-то момент он поднял голову, и я увидела, что его красивые серые глаза покраснели.

– Что было бы со мной сегодня вечером, если бы не ты?

– Я рада, что оказалась рядом с тобой.

– Я раньше никогда не плакал в присутствии людей. Ни разу.

– Все всегда случается в первый раз.

– Это плохая шутка. И ты это знаешь.

Тут мы оба рассмеялись. Я представила, какое облегчение он, видимо, испытал, после всех переживаний вновь обретя способность смеяться. По своему опыту я знала, что самый лучший смех в мире – это смех после слез.

– Благодаря тебе я вновь понял, что значит испытывать искренние чувства, Грета. У тебя всегда была такая способность. Когда я рядом с тобой – уж не знаю, к добру это или нет, – я чувствую всю полноту жизни. Бывали моменты, когда я не мог с этим справиться, противился этому и вел себя по-свински. Я не знаю, что в тебе есть такого, но я чувствую, что ты видишь меня настоящего. В ту же секунду, когда я увидел тебя у Грега… когда ты стояла в саду… я осознал, что больше не могу прятать голову в песок. – Он погладил мою щеку большим пальцем. – Я знаю, как тяжело тебе видеть меня с Челси. Знаю, что ты все еще испытываешь ко мне нежные чувства. Я это чувствую, даже когда ты притворяешься, что твоя любовь прошла.

– Да, это тяжело, но возможность увидеть тебя снова стоит этих страданий.

– Я больше не хочу плакать сегодня.

– Я тоже не хочу, чтобы ты плакал. Но если у тебя возникнет такое желание, не бойся, поплачь. Всегда полезно дать выход эмоциям.

Он смотрел на мои губы. А я смотрела на его. В последние несколько минут я расслабилась и потеряла контроль над собой. Мне так хотелось его поцеловать. Я, конечно, знала, что не должна этого делать, но эта жажда была столь сильной, что я едва могла усидеть на стуле.

Мне казалось, что я вот-вот взорвусь – как физически, так и эмоционально. Теперь мы сидели наискосок друг от друга у колеса рулетки. Это была единственная игра, помимо игровых автоматов, правила которой я хоть как-то понимала. Мне надо было выплеснуть обуревавшие меня эмоции, поэтому я и выбрала рулетку.

Когда ты играешь в игру, в которой на кону твое сердце, рисковать деньгами кажется сущим пустяком. Я направилась к рулеточному столу и швырнула пачку купюр на один номер.

– Ставка на номер, – провозгласила я.

Крупье посмотрел на меня так, словно я была сумасшедшей.

Элек подошел ко мне и встал за моей спиной.

– Ты что творишь?

Он не заметил, на какой номер я поставила. Мое сердце колотилось все сильнее с каждым поворотом колеса рулетки, и казалось, что все происходит словно при замедленной съемке.

Рука Элека лежала на моих плечах, пока мы наблюдали за движением колеса, впрочем, в этот момент я ничего не видела.

Наконец, колесо остановилось.

Глаза крупье чуть не вылезли из орбит.

Кто-то из присутствующих протянул мне напиток, снова расплескав его на мое платье.

Люди хлопали в ладоши, выкрикивали подбадривающие слова, свистели.

– Выиграл номер 22!

– Это что, я? Я выиграла!

Элек оторвал меня от пола и закружил по залу. Поставив меня, наконец, на ноги, он взглянул на меня с ошарашенным видом.

– Ты поставила на 22! Поставила все деньги на этот номер. Ты хоть представляешь, сколько ты сейчас выиграла?

Я повернулась и вежливо спросила у крупье:

– Сколько я сейчас выиграла?

– Девятнадцать тысяч долларов.

– Черт побери, Грета, – Элек сжал мое лицо в ладонях и тряс его, приговаривая: – Черт побери!

Казалось, он меня сейчас вот-вот поцелует в припадке восторга, но он вдруг опомнился.

Я только что выиграла целый вагон и маленькую тележку денег, но, как оказалось, меня больше волновало не это, а тот факт, что Элек сейчас стоит рядом со мной и разделяет мою радость. Ничто не могло сравниться с ощущением его горячих ладоней на моем лице, сиянием его смеющихся глаз, смотрящих на меня с восторгом. Какое счастье, что мне удалось обратить его страх перед числом 22 в нечто позитивное. Если бы эти деньги могли купить мне больше времени с ним, я бы, не задумываясь, отдала бы все до последнего цента. Мы с Элеком, словно во сне, направились к кассе. Я пошла получать выигрыш, а он встал несколько поодаль и разговорился с людьми, которые были свидетелями моего триумфа.

Я предпочла взять чек на большую часть суммы и попросила выдать одну тысячу наличными. Мне также вручили ключи от номера в гостинице при казино в качестве подарка от заведения. От такой щедрости я сначала растерялась, не будучи уверена, что об этом надо сообщать Элеку.

Когда я вернулась к нему, он уже стоял один с широкой улыбкой на лице.

Я вручила ему десять хрустящих стодолларовых купюр.

– Это тебе подарок от меня.

Улыбка исчезла с его лица, и он попытался вернуть мне деньги.

– Не собираюсь принимать от тебя никаких денег.

– Но ведь если бы не ты, я бы никогда в жизни не поставила на номер 22. Я выбрала его ради тебя.

– Ни за что не возьму. – Он сунул деньги мне чуть ли не в лицо. – Забери.

Я даже не пошевелилась.

– Это всего лишь малая часть выигрыша. У меня чек на остальную сумму. Положу эти деньги в банк, чтобы помочь маме пережить трудные времена. Если ты не возьмешь эти деньги, я опять на них сыграю.

– Не надо этого делать. Маловероятно, что тебе повезет в третий раз за сегодняшний вечер.

Я скрестила руки на груди.

– Не собираюсь брать их обратно. Итак, либо ты их принимаешь, либо я пойду и поставлю их на кон.

Он вздохнул.

– Вот что я тебе скажу. Я возьму эти деньги, но мы сегодня их вместе потратим. Повеселимся от души.

– Вот и отлично. – Мои губы сами собой растянулись в улыбке. – С этим я, так и быть, смирюсь.

Он бросил взгляд на карточку, которую я держала в руках.

– А это что такое?

– О… ммм… Мне еще дали ключ от номера в гостинице в качестве подарка. Полагаю, они хотят, чтобы я здесь зависла и спустила весь свой выигрыш в пользу казино. Не собираюсь его использовать. Ведь мы возвращаемся в Бостон чуть попозже, так ведь?

– На самом деле, ни один из нас не в состоянии сесть за руль сегодня.

– Ты хочешь остаться здесь на ночь? Мы не можем спать в одной комнате.

– А я это и не предлагал, Грета. Я возьму другой номер.

Разумеется. В тот момент я почувствовала себя полной дурой, предположив, что он как раз это и имеет в виду.

– Хорошо. Пусть так и будет. Если ты считаешь, что это хорошая идея, мы остаемся.

– На самом деле, я не готов к тому, чтобы этот вечер закончился. Не хочу снова оказаться лицом к лицу с реальностью, пока это не станет необходимым. Я улетаю лишь завтра вечером. Если мы уедем утром, у нас будет еще много времени.

Я погладила его руку.

– Согласна.

Я вышла вслед за ним из игрового зала.

– И куда мы направимся сначала?

– Пойдем, купим тебе какой-нибудь новый прикид. Я сам его выберу. А потом оторвемся в клубе. В том, что на тебе сейчас надето, тебе там точно нельзя показываться.

– Оторвемся в клубе?

– Да. У них тут есть ночной клуб внизу.

– Мне уже надо начинать беспокоиться? А что ты считаешь подходящим нарядом для клуба?

Он окинул мою одежду критическим взором.

– Что-нибудь такое, в чем ты не будешь выглядеть как восьмидесятилетняя старуха-гречанка в глубоком трауре.

Я одернула платье и с негодованием спросила:

– Что ты этим хочешь сказать?

– Ладно, пусть это будет восьмидесятилетняя пьяная старуха-гречанка в глубоком трауре, потому что от тебя несет, как будто на тебя вылили ведро алкоголя.

– Между прочим, это все из-за тебя.

– Так давай тогда пойдем сорить деньгами.

Продолжение>>>>>>>>>>>