Анна Зотова
В конце июня
роман
Часть 7
Возвращение Арамиса
Глава 54
- Ну, как съездила - отдохнула? - таким вопросом встретила Люсю бабушка.
"Вот хитрая, - подумала Люся, - ведь ее распирает от любопытства, и совсем другое у нее на уме. Спрашивала бы уж прямо – как у меня дела с Глебом".
- Отдохнула, - коротко ответила Люся на вторую часть вопроса и стала наблюдать за бабушкой, - как она ерзает на диване, не зная, как дальше продолжить разговор, чтобы, с одной стороны, не показаться, не дай Бог, бестактной, а с другой, все выведать и узнать до мельчайших подробностей. Воспитание - вот что мешало сейчас Софье Степановне в разговоре с внучкой.
Бабушка помолчала минут пять, надеясь, что Люся сама все расскажет. Но так как внучка сидела на стуле, пила чай и не делала никаких попыток продолжать разговор, не выдержала:
- А как родители Глеба тебя приняли? - издалека начала подступы к интересующему ее вопросу бабушка.
- Хорошо. Пироги вместе пекли, вареники делали по-забайкальски, как дедушка любил.
В любое другое время упоминание о варениках по дедушкиному рецепту вызвало бы неиссякаемую волну воспоминаний у бабушки, но не сейчас. Софья Степановна твердо решила докопаться до сути и не обратила ровно никакого внимания на "вареники":
- А Глеб что?
- Что ты имеешь в виду под словом "что"? - Люся уже вовсю веселилась, глядя, как бабушка выпытывает у нее сведения.
- К тебе он как относится?
- Хорошо.
- Люся, ну что с тобой делать, зачем ты меня мучаешь? Давай, рассказывай все по порядку, - не выдержала бабушка.
- Ну наконец-то ты по-человечески заговорила. А то я думала, что у нас с тобой будет светский вечер, и ты так и будешь изображать из себя Анну Павловну Шерер.
- Ну ты ведь сама должна понимать, что мне любопытно, а ты молчишь.
- А что мне говорить, бабушка, какое это имеет значение? Позвали они меня жить в Новосибирск, Глеб обещал с работой помочь, Лев Давыдович - с жильем. А какой в этом прок - как я отсюда уеду? Не хочу тебя бросать.
- Ну да, конечно, - задумчиво произнесла бабушка. А через минуту добавила:
- И все-таки, Люся, как ты там жила, что делала?
Люся рассказала. Бабушка слушала молча, думая о чем-то своем.
Ночью Люся слышала, как часто встает бабушка, идет на кухню, ходит по комнате, о чем-то думает и размышляет.
Утром за завтраком Софья Степановна сказала:
- Вот что я тебе скажу, доченька, - никогда не думала, что так случится, да уж придется. Поезжай ты в этот Новосибирск и не медли, пока зовут. И от Глеба не отворачивайся. Таня говорит, что он хороший парень, и родители его - хорошие, относятся к тебе как к родной, сразу видно. Поезжай к ним, пока зовут, - повторила бабушка и добавила:
- Обо мне-старухе не беспокойся - Таня за мной присмотрит. А там, если все гладко пойдет, если возьмешь меня к себе, то я с радостью приеду. Может, еще деток ваших понянчить успею. Я ведь, знаешь, как правнуков-то хочу. Ты сейчас упустишь эту возможность - второго шанса не будет, так и останешься "в девках", а без мужа и детей плохо тебе жить будет, одиноко. Я ведь старая, умру, - на кого тебя оставлю?
- Бабушка, что ты такое говоришь, какие детки?
- Живые и маленькие - дочки и сыновья. Я ведь знаю, что ты будешь самой хорошей мамой для них. И хорошо, что ты уедешь в другой город. А то этот охламон так и будет сбивать тебя с пути-дороги. Он уж и так... - бабушка внезапно осеклась.
- Что "так"?
- Ничего, - бабушка смутилась, - уезжай, Христом-Богом тебя молю. Пускай у меня хоть одна кровиночка счастлива будет в жизни. Проживи хоть ты счастливо за них, за всех - за Надю, за Гришу, за маму свою. Будь хоть ты счастлива, не отворачивайся от людей хороших и от руки, протянутой тебе в помощь. Прими их, не гордись! А обо мне не думай, - я свое пожила, и Ваня на том свете рад будет, если у тебя все устроится. И я, когда встречусь с ним на том свете, скажу ему: "Хоть одну свою кровиночку я направила по верной дороге". И будет мне-старухе и жить спокойно, и умирать легко. Я вот что тебе передам в свое благословение, - и бабушка бросилась к шкафу, достала оттуда две старые иконы и показала Люсе:
- Вот - Спаситель наш и Богородица. От мамы иконы остались. Одной я хотела Надю благословить, другой - тебя. Будешь замуж выходить - обе забирай, обеими тебя благословлю. От всего сердца прошу - послушай меня, - бабушка бережно уложила иконы на стол и в мольбе соединила руки, оборотившись к Люсе и с тревогой ожидая ее ответа.
Люся уже давно чувствовала, как слезы подкатывают к глазам и сказать что-то мешает комок в горле. Поэтому она ничего не стала говорить, просто встала, подошла к бабушке и обняла ее - маленькую и старенькую, но такую добрую и любящую, прямо как в Коринфянах этих.
А когда смогла говорить, то произнесла:
- Ты - самый добрый и самый щедрый человек, которого я видела в жизни. Давай одну икону все же унесем Наде, пусть ей будет утешение и надежда. А я очень постараюсь сделать все, как ты говоришь, обещаю тебе. Только, бабушка, стыдно мне ужасно, что я от одного к другому кинулась. Я Глеба ханжой назвала, когда он меня призывал с отцом помириться, а теперь он мне работу подыскивает. Я не понимаю, как он ко мне относится. И виниться, вроде, перед ним мне не в чем, а все равно, стыдно. Я чувствую себя, как выжатый лимон, а мне говорят: "Ну, Люся, готовься - новый забег". А если опять ничего не получится?
- Так все будет, если трудиться, стараться будешь. А не получится - отдохни чуток, и опять ищи новое дело, чтобы не застояться. Подумаешь, - повстречала бездушного человека. Да их таких каждый первый ходит, вот еще - слезы из-за него лить и жизнь себе калечить. Он же ноготка твоего не стоит - такая ты у меня ладная и хорошая выросла. А если Глеб окажется хорошим человеком, то не гони его, не сравнивай его с тем... не хочу его называть. Семейная жизнь - она, как сад-огород, никогда не бывает так, чтобы люди трудились, а никаких плодов не принесла им ухоженная земля. Сначала тяжело будет, а ты руки не опускай, вот и будет у тебя все цвести и радовать и вас, и ваших близких.
- Какой же сад-огород? Сколько я с Веригиным трудилась, и какие у меня плоды?
- Так ты одна трудилась-то, вот и сад у тебя только твой, собственный. Его-то ничего в нем нет, только камни да колючки, - бабушка нахмурилась при упоминании фамилии Веригина. - Но, если ты посмотришь честными глазами, то увидишь, что и одна ты много чего достигла - научилась терпению, выдержке, стала умнее и гибче. Так что тебе не на что жаловаться - урок пошел впрок.
На следующий день Люся позвонила Глебу и сказала, что скоро приедет.
- Замечательно, - коротко ответил Глеб. - Сколько тебе времени надо, чтобы все уладить и приехать?
Люся предположила, что недели две, максимум - три.
- Позвони, я встречу, - сказал Глеб и повесил трубку.
Люся стала собираться в дорогу. Нужно было со многими встретиться, чтобы попрощаться, сделать у бабушки в квартире генеральную уборку перед отъездом, купить кое-какие вещи. По вечерам она смотрела на стены, мебель в родном бабушкином доме и удивлялась, что скоро не будет ничего этого видеть вокруг себя. Смотрела в окно на привычный пейзаж и старалась его запомнить, чтобы можно было, закрыв глаза, представить себе, что ты смотришь на мир из бабушкиного окна, если вдруг станет одиноко.
В последний вечер перед отъездом бабушка позвала Люсю к телефону:
- Какой-то мужчина тебя спрашивает. Может, по работе?
Люся взяла трубку.
- Это Александр Дмитриевич Веригин, могу я поговорить с Люсей? - услышала она на другом конце трубки.
- Здравствуйте, - вся напряглась Люся. "Что ему надо, зачем звонит?"
- А мы уж с Юрием думаем, куда ты пропала, может, твои родственники тебя говорить с ним не пускают. Мой оболтус попросил меня, чтобы я тебе позвонил. "А то я, - говорит, - не могу дозвониться, не пускает ее бабушка к телефону".
- Я уезжала, бабушка правду говорила, - рассердилась Люся. Надо же - Александр Дмитриевич, оказывается, им покровительствует, а бабушка все разрушает.
- Уезжала? Куда, если не секрет?
- В гости. К друзьям.
- Ясно. А замуж ты, случаем, не выходишь?
Люся была поражена. "А какое ваше дело?" - хотела сказать она, но растерялась и ответила: "Не знаю".
- Что, значит, не знаю? Ты узнай, - зацепился Веригин-старший.
- Хорошо, узнаю, - устало сказала Люся.
- Юрий скоро вернется, не переживай, - «порекомендовал» ей Александр Дмитриевич командирским тоном.
"Пускай возвращается - меня уже больше здесь не будет", - подумала Люся и повесила трубку.
- Какие же люди все-таки нахальные, - не выдержала бабушка. - Ты их в дверь, а они в окно. Ведь сказала я этому охломону, чтобы оставил тебя в покое, а он отца подсылает. До чего люди пошли непутевые.
- Бабушка, ты только не переживай за меня, я морально-устойчивая.
- А я боюсь, как бы он не сбил тебя с пути. Не нужен он тебе. Пускай идет с Богом на все четыре стороны. "Вы нам не нужны, мы вам не должны". Люся, послушай меня-старую. Не надо тебе с ним разговаривать. И мы о нем больше вспоминать не будем. Давай лучше сегодня посидим вдвоем перед разлукой. Непонятно, когда еще вновь будет у нас возможность побыть друг подле друга.
На другой день Люся покинула родной город.