Начало - здесь. (Рассказ состоит из двух частей)
Вдоль дороги, скользкой и тёмной – ряды огромных тополей. Они перезваниваются ветками, скованными ледяным панцирем. Вдруг одна из них, не выдержав напора ветра, под тяжестью льда, отломилась с громким треском и свалилась на дорогу позади мальчика. Другая, поменьше, упала впереди. Ветер делался всё сильнее, начал падать мокрый снег, вскоре превратившийся в липкий, холодный дождь. Ледяная корка под ногами превращалась в мокрую кашу, идти становилось чуть легче, но ботинки пропитались водой, и, хотя мороз ушёл, и температура повысилась, Генку пробирал холод из-за промокших ног.
Перчатки тоже промокли, руки задубели, сумка стала тяжелее в несколько раз. Он всё чаще менял руку, но облегчение это давало только в первый момент. Приходилось иногда снимать перчатку со свободной руки, совать эту руку за пазуху. Пальцы немного согревались, но от них мокрый холод бежал по всему озябшему телу.
Впереди забрезжил слабый свет: это центральная площадь – там сельсовет, администрация, поликлиника – у них аварийное освещение. Значит, он дошёл почти до центра! Но теперь, когда не так скользко, можно попробовать сократить путь и отправиться короткой дорогой, по боковым улочкам.
Он остановился у малозаметного переулка, отходящего вбок от основной трассы. Вот знакомая бетонная тумба, непонятно для чего стоящая возле дороги: на неё можно поставить сумку с продуктами – там хоть и мокро, но не так грязно. Генка попрыгал немного, помахал руками, но всё равно не согрелся: известно, что лучше сухой мороз, чем небольшой сырой холод.
Итак, последний рывок! Мальчик подхватил сумку и двинулся в путь. Обошёл двухэтажное общежитие, дальше шла огороженная невысоким забором территория детского садика. Дорога бежала под уклон и оставалась очень скользкой. Генка не учёл, что лёд на открытом шоссе под действием дождя и ветра таял быстрее, чем здесь, в переулках. Кроме того, тропинка вдоль забора была неровной, да и уклон получался значительным. Чтобы не упасть, пришлось хвататься за металлические прутья, такие же обледенелые и скользкие.
Спуск оказался очень тяжёлым! Ноги пытались ехать вперёд, скользили по неровной ледяной поверхности. Держаться приходилось только одной рукой, вторая замедляла рвущуюся вперёд тяжеленную сумку с продуктами. Скоро прутья закончатся, и предстоит преодолеть десятка полтора метров по скользкому склону без страховки и поддержки. Он вспомнил, как Смок Беллью, карабкался на ледяную стену, цепляясь за неё руками и ногами. А Генке приходилось ползти вниз, стояла темень, и не было рядом верного друга, который страховал его, а потом привёл помощь.
Закончился забор и теперь Генку ожидал открытый склон, где схватиться руками не за что. Маленький шажок… ещё один. Нога попыталась поехать вниз, но он сумел удержать её. Так, ещё шажок, ещё… Хуже всего то, что нет возможности балансировать руками – в одной из них сумка, тянущая за собой в сторону. Может, завязать ручки и отправить её вниз, а потом спуститься и там подобрать? Нет, нельзя! Ручки могут развязаться, дно протрётся и тогда все его труды – насмарку!
Ну, ещё немного! Ледяной ветер налетел из-за забора, закружился, хлестнул по лицу. Здесь самый трудный участок, тропа делает поворот, да ещё и под уклоном. К счастью, лёд подтаял, и появилась возможность опереться ногой, не боясь упасть. Он преодолел опасное место на удивление легко, почти не скользя. Теперь осталось несколько метров очень пологого, почти ровного спуска. Вот так, можно чуть быстрее…
Грохнулся он основательно. Никогда нельзя расслабляться – даже если кажется, что все трудности позади! Он ударился задом, заскользил вниз, проехался правым боком и приземлился в месиво из грязи и растаявшего снега у подножия склона. Генка был, конечно, мужчиной, отважным путешественником, героем, доставляющим продовольствие в затерянный старательский посёлок, но всё-таки ему только недавно исполнилось двенадцать!
Сидя в грязной, ледяной луже, промёрзший насквозь, продуваемый студёным ветром, он заплакал, не вытирая слёзы с мокрого от дождя лица. Болел ушибленный бок, саднила ободранная рука, водой наполнились теперь не только ботинки, но и брюки и куртка. Надо вставать и идти! Уже не только чтобы доставить продовольствие, но и спасти себя. Он поднялся, схватил, чтоб не раздумать и не бросить, опостылевшую сумку, и медленно побрёл по неровной, засыпанной щебнем грунтовке. Вся дорога покрылась слоем жидкого месива из воды, грязи и снега, скрывавшего под собой ямы и колдобины. Несколько раз он оступался, проваливаясь в них по щиколотку, но не обращал на мокрый холод внимания – только бы ногу не сломать!
В какой-то момент Генка понял, что может просто не дойти. Одежда намокла вся и не защищала от холода и студёного ветра. Сил не осталось, тяжеленная сумка тянула вниз уставшие, онемевшие руки. Деревья, по-прежнему скованные ледяным панцирем, зловеще скрипели и потрескивали. Можно, конечно, попробовать постучаться в какой-нибудь дом, попроситься согреться. Но как же тогда он доставит продовольствие? Так нельзя – спасать свою шкуру, забыв о женщинах и детях – маме и Викуле, ждущих его! Да и кто услышит сейчас стук в калитку…
На просторах Белого Безмолвия, попавшие в беду путешественники стреляли из ружей, звук разносился на много миль, и все, кто был близко, спешили на помощь. Ещё зажигали костёр, его дым служил сигналом для спасателей. А у Генки нет ружья, чтобы выстрелить, да и не услышит никто за шумом ветра и дождя, за скрипом обледенелых деревьев. И костёр не развести в такую бурю. Надо же, почти зима, холодно, а с неба льётся дождь… И помощи ждать не от кого…
В конце длинной улицы показался какой-то свет, далёкий, но яркий. На лампочку от домашнего генератора не похоже, та была бы тусклой, да и не приближалась. Неужели машина? Откуда она здесь взялась и как смогла проехать по этим ямам?
Переваливаясь на колдобинах, разбрасывая грязное ледяное месиво, огромный внедорожник медленно подъехал к мальчику и остановился в нескольких метрах от него. Из машины выпрыгнул сосед, дядя Миша.
– Генка, ты? Вот здорово! Так и знал, что ты пойдёшь здесь! Быстро в машину! – он схватил мальчишку в охапку, потащил к открытой дверце. Генка вцепился в сумку:
– Там продовольствие… еда…
В машине у дяди Миши хорошо, тепло. Генку он завернул в шерстяное одеяло и поместил на заднем сиденье. Топится печка, мурлычет магнитола. Дядя Миша пробирается к началу улицы, где можно развернуться, и разговаривает по телефону:
– Да, да, Марина, всё в порядке, живой, здоровый, только промок сильно и замёрз, везу его домой! Да. Мы скоро! – кладёт трубку на сиденье рядом с собой, и уже Генке: – Я там кинул к вам провод от своего генератора, немного комната пусть протопится, да и свет будет. А как же тебя понесло-то сюда, да ещё с сумкой?
– Продукты надо было принести, Викуле молоко… я думал, что быстро управлюсь, телефон с собой не взял…
– И что, аж в город мотался?
– А как же? Мама ведь ждала. – Генка промолчал и вдруг, давя закипавшие слёзы, добавил: – И собаки провалились под лёд, и на Сороковой Миле дожидались продовольствия, и я не смог зажечь сигнальный костёр…
Дядя Миша быстро повернулся к нему, и по лицу его скользнула улыбка:
– А я приехал со своего золотоносного участка и хотел уже распрячь собак, но вдруг увидел сигнальный костёр. Тогда я понял, что кто-то из парней попал в беду…
– Но я не зажигал сигнального костра, – прошептал Генка.
– Его зажёг… да, его зажёг сам Ситка Чарли, – был ответ, – и я поехал к тебе. Ты настоящий мужик, Генка! Дошёл почти до конца! И сейчас мы поедем домой, ты согреешься и уснёшь, а завтра проснёшься здоровым и бодрым, и всё будет в порядке!
– И наконец-то наступит зима?
– Конечно, наступит зима!
– И Юкон замёрзнет и не вскроется до весны?
– Да, дружище, старый седой Юкон не вскроется до весны…
***
Этот и другие рассказы и повести автора собраны в книги, которые можно купить в интернет-магазине по этой ссылке: https://andronum.com/avtory/sorokovik-aleksandr/
***
С приветом, ваш Ухум Бухеев