Это не я придумала, это анекдот такой по Сети гуляет. Но как же он точно описывает процесс проведения дистанционного урока! Делюсь впечатлениями.
Итак, за пару минут до начала урока захожу в электронный журнал, далее на страницу нужного класса и жму кнопку «Войти в виртуальный класс». И дальше начинается виртуальный трэш, к которому я, учитель 50+, не очень-то готова. Две недели прошло, а никак не привыкну.
Войдя в этот самый класс, на мониторе я вижу себя и комнату, в которой нахожусь. Если дело происходит в школе, то здесь все благообразно. За спиной у меня доска, слева — громадный гибискус, листья которого я могу, не вставая с места, демонстрировать на уроках.
Дома картина иная. Я, конечно, в парадной блузке и даже не самой затрапезной юбке. У меня относительно новая мебель и хорошая люстра. Но на заднем плане стоит напольная сушилка для белья. И деть мне ее некуда. Я наклоняю экран ноутбука так, чтобы было больше видно люстру, чем сушилку, но это не помогает. И наплевать. Уроки из дома не я придумала.
Уроки из дома — это больше относится к литературе и математике. Естественные науки из дома преподавать трудно. Мне нужны окаменелости, коллекции раковин, семена и плоды, скелет, пробирки, микроскоп и много чего другого, чего из школы не натаскаешься.
Ну да ладно, мы хотели про спиритический сеанс.
Жму кнопку «Зал ожидания», впускаю детей. Когда зал ожидания опустеет, говорю: «Всем здравствуйте!» На мониторе по-прежнему вижу себя. То есть разговариваю сама с собой.
У детей камеры выключены. Во-первых, видеопоток приводит к тому, что все просто зависает. Во-вторых, у каждого дома найдется своя условная сушилка для белья, которую не хочется демонстрировать всем. У детей часто нет своих комнат.
Дети здороваются. Микрофоны у всех разного качества. У кого-то звук чистый, можно даже по голосу ребенка узнать. А у кого-то микрофон так себе, и голос какой-то замогильный.
Перекличку не делаю — отнимает много времени. Да и бессмысленно. Во-первых, треть учеников утверждает, что у них нет микрофонов. Во-вторых, что мешает ребенку откликнуться и уйти после переклички.
Пока дети заходят, смотрю на список в зале ожидания и отмечаю в своем списке. Потом в электронном журнале поставлю отсутствующим нули. Нам так сказали сделать. Но не сказали, а что вообще делать с теми, кто не заходит на дистанционные уроки.
Включаю демонстрацию экрана. Теперь не вижу ни зал ожидания, ни список участников. Если кто-то зайдет, внизу загорится красная кнопка, но весь список не видно. Поэтому после краткого просмотра слайдов прошлого урока выхожу из режима демонстрации, чтобы побеседовать с классом.
И вот тут-то начинается.
- Ваня, что такое фотосинтез?
Ваня молчит, шифруется. В списке он есть. Микрофон у него выключен. Я не имею права включить его. Ваня должен сделать это сам. Но он не хочет. Например, не знает. Или вообще отошел чаю попить. Или подключился к уроку и спать лег.
- Ваня, ты с нами? Ваня, ты слышишь нас? Ваня, отзовись!
Осталось только положить перед собой блюдечко и двигать его по столу с пиктограммами.
Иногда в той платформе, на которой мы работаем, включается чат. Тогда я могу написать Ване, а он мне ответить что-нибудь, например: «У меня микрофона нет». Проверить невозможно.
Но чата чаще нет, чем есть, и связь с большинством детей остается односторонней.
Новый материал в сложившихся обстоятельствах я объясняю в формате лекции с элементами беседы. Но беседа чаще не складывается. На том конце провода полная тишина. Микрофоны выключены, поэтому даже тетради не шуршат. И приходится время от времени задавать вопрос:
- Девятый «г», вы меня слышите? Отзовитесь хоть кто-нибудь!
А им лень микрофоны включить. Или говорят, что микрофон долго включается. Или спят.
- Девятый «г», отзовитесь! Я сижу в пустом классе пустой школы. И разговариваю с монитором. И медленно схожу с ума! Не дайте учителю сойти с ума!
И находится кто-то сердобольный, кто включает микрофон и легким снисходительным баском говорит:
- Да здесь мы, Елена Викторовна! Мы вас слушаем.
Подписывайтесь на канал. Ставьте лайк. Автор ждет комментариев, советов, продуктивных дискуссий.