Отчасти, я завидую всем плодовитым поэтам, которым удается писать по стихотворению в день-два и быть довольными, так сказать, своей работой. Также меня сбивают с ног ребята, ставящие себе такие цели, как, например, писать по стихотворению в день в течение месяца. Все бы ничего, если бы эти же люди не требовали всем своим видом на каждом поэтическом вечере похвалы и всех благ на свете. Эзра Паунд высказал на этот счет точную мысль о том, что поэзия - точно такой же труд, в который нужно вкладывать силы и время, и доступность инструмента для самовыражения (то есть - языка) не должна обманывать нас - ведь те же пианисты не выступают перед публикой, не отрепетировав композицию множество раз, не правда ли? Слушателей тоже следует уважать. Но здесь в таком случае появляются вопросы к эстетическим вкусам слушателей, которые аплодируют и улыбаются.
Что касается меня, то я до ужаса неплодовитый писатель. Начиная с длительного поиска и подбора образа, сюжета, проработки замысла, архитектуры стихотворения и заканчивая постоянной неудовлетворенностью тем, что было написано спустя много часов. И я понятия не имею, в чем причина этого: в нездоровом перфекционизме, банальной придирчивости или в ежечасном движении тектонических плит моего мироощущения, которое не позволяет моему обновленному "я" мириться с тем, что написало уже прошлое "я". Но факт остается фактом - я пишу крайне медленно и никак не могу успокоиться, пока каждая буква в стихотворении не достигнет необходимой точности, не будет подчинена важному для меня замыслу. Хотя обретенное спокойствие на деле всегда оказывается паллиативом - через несколько дней я перечитываю текст и снова нахожу в нем слабости.
Над 76 я работал почти ежедневно в течение полутора месяцев, изредка прерываясь на записи в дневнике и прозу. Я уверен, что именно такой подход и есть серьезное отношение к поэзии - постоянный усердный труд, в результате которого получается (насколько это возможно) точно осуществить то, что задумал. А не в ночном чувственном порыве набрасывать пару десятков строк и бежать их читать со сцены. Ведь именно такое ощущение у меня и возникает, когда я на очередном поэтическом мероприятии слушаю выступающих. Никакой работы над текстом, никакой работы над подачей (чтение с листов, школьные интонации и проч.), никакого уважения к публике, что ей, впрочем, даже нравится, судя по всему.
99% всего моего труда происходит утром. Гюнтер Грасс говорил, что не верит в творчество по ночам, так как ночью пишется слишком легко. С чем я полностью согласен. Наутро за свои испорченные листы испытываешь только стыд. Хотя в темное время суток могут прийти в голову любопытные идеи. Которые мягко кладутся на бумагу и ждут своего момента. Но работа (!) над ними будет происходить на гораздо более глубинном уровне только с утра. По крайней мере, моя созидательная рутина устроена именно так. В целом, смысл в том, чтобы не верить сиюминутному сочувствию, а выпускать заключенного только тогда, когда он действительно раскается.
Я не осуждаю людей, которые пишут для себя, которые ощущают, что поэзия - это подходящий для них способ выражения, и проч. Но сам факт самовыражения методами искусства совсем не свидетельствует о том, что вы это самое искусство созидаете и заслуживаете за это одобрения и приятных слов. Нас развратила доступность инструментов для получения внимания.
Но стихотворение, безусловно, не об этом. Эти заметки могут иллюстрировать стихотворение 71, по большей части, но к 76 они тоже, разумеется, относятся. В конце концов, все эти тысячи подписчиков, лайков, репостов, фотографии с медийными личностями, концерты, выступления в телепередачах, премии, гранты, членства в союзах писателей с красивыми названиями и все подобные вещи совершенно ничего не значат. Только твой текст имеет значение, только он после тебя и останется. Поэтому только работа над ним и заслуживает твоего основного внимания.
A thing is a thing. Not what is said of that thing.