Многие уверены, что это котики! Да, котики, бесспорно, хороши. Но от них не щемит в груди и к горлу не подкатывается комок, и глаза не становятся на мокром месте. И нет потом светлой грусти и долгого послевкусия. Так бывает только от тёплых воспоминаний детства, которое уже далеко.
Поздний октябрь в деревне. Мы с бабой Таней уже почти готовы ехать в город и ждём, когда за нами приедут родители. Светает поздно, темнеет рано.
Проснувшись, первым делом надо проверить, есть ли корочка льда в бочке с водой? Причем, сделать это надо быстро, пока баба Таня не поймала и не заставила умываться, поливая на ладошки тёплую воду из чайника, который стоит на печи.
Поэтому ноги из-под одеяла ловко вставляешь в стоящие рядом с кроватью валенки, и аккуратно ступая по скрипучим половицам, по пути из печного «кармана» вытягиваешь горячий пуховый платок и выбираешься в сени.
Подойдя к бочке, обязательно надо ткнуть в ледяное стеклышко пальцем, чтобы услышать нежный хрусткий звук трескающейся льдинки. Ах, какая это радость! Ну вот, дело сделано, можно идти умываться и одеваться.
Последнюю неделю перед отъездом почти каждый день ходим «прощаться на зиму» с прабабкой Варей, теть Нюрой и нянькой. Каждый раз они повторяют кому передать в городе приветы, а мы наказываем им беречь себя, не забывать топить печь и не бегать из бани «голяком рассупоненым», чтобы не простыть. Обещаем, что обязательно приедем на рождество и привезем гостинцы.
А зимой в деревне было расчудесно! Миканька и Женька ещё по темноте стучали в окна и звали мерить сугробы. «Они огроменные, под самую крышу амбара! Тётя Настя разрешила нам с её мазанки прыгать! Да выходи ужо скорее, а то тётя Настя другим разрешит!»
Прыгать с крыши амбара в пушистый сугроб – чистое удовольствие. Когда неделю идёт снегопад, то с земли кажется, что у амбара уже и не крыша вовсе, а так, приступок какой-то) Но вот прыгаешь и… проваливаешься в эту белую рыхлую тьму!
Мы с Миканькой не боимся прыгать, а Женька - бояка. Он и волков боится, и щи с бычьми хвостами не ест. Трус, одним словом! Сам сосульки грызть боялся, говорил, что там куриные какашки и микробы, выдумщик! А нас с Миканькой частенько «закладывает» перед бабками, предатель.
Часа через два таких прыжков мы были мокрыми насквозь, как говорила баба Таня, «до трусов». У меня была мутоновая или, как раньше называли, цигейковая шубка с разноцветными наставками на рукавах. Эту шубейку я носила то ли третья, то ли четвертая из нашей многочисленной деревенской родни. Поэтому ее постоянно подшивали, чинили и наставляли рукава старыми драповыми пОльтами. После меня её ещё донашивали подросшие брательники.
Для прыгания по сугробам и катания с горок эта шубейка была незаменима! В такой шубе совсем не больно падать. Но вот встать тяжело, как медведь ворочаешься-ворочаешься)))
Ой, ещё были «глухие шапки» и под них надевали тонкий платочек, чтобы в ушки не дуло. Так вот зовут тебя домой, зовут, а ты продолжаешь резвиться, потому что всё равно ничего не слыхать! Снимаешь потом эту шапку, все волосы мокрые, прилипли ко лбу, на щеках безумный румянец и совершенно обессиленное состояние.
И обязательно был «кусачий» шарф, завязанный назад, от дыхания он индивел и пах шерстью. Валенки у меня были разные с блестящими галошами, черными снаружи и фуксиевого цвета внутри. Они подло слетали и их приходилось долго вызволять из рыхлого снежного плена.
После гуляния в дом не пускали, баба Таня, кутаясь в огромный платок, на крыльце долго обметала старым веником и велела топать ногами: «Как песни горланить как оглашенная, так ты первая, а как снег сбить, так и жизни в тебе нет! Сильнее топай, куда в избу сугроб понесла?» Строгая была баб Таня, но справедливая!)))
А ещё мы строили крепости и горки! И рыли лабиринты в сугробах, и гуляли по насту на спор, кто дольше не провалится! Про снеговиков с морковным носом и ёлку на новый год вообще гора воспоминаний! Но это отдельная история)