Две пожилые женщины вошли в полупустой вагон электрички, не спеша осмотрелись, выбрали места, расположились. Их движения — четкие, с чувством, толком, расстановкой — привлекали внимание. Не каждый день в общественном транспорте встретишь таких ухоженных женщин, примерно лет за семьдесят с небольшим.
У обеих салонные короткие стрижки, выправка — графиням под стать. Одна в светлом кашемировом пальто, темно-сером платье и жемчужном гарнитуре. Вторая — в клетчатом коротком пальто, брючном костюме цвета бутылочного стекла и янтарном ожерелье.
— Скоро Покров, но все еще тепло, — задумчиво произнесла жемчужная.
— Да, в этом году осень долгая, теплая, — эхом откликнулась янтарная.
— И красиво, и грустно осенью. Лето промелькнуло, как и не бывало его, —вздохнула жемчужная, глядя в окно электрички на мелькающие подмосковные леса.
— Да что лето, тут жизнь промелькнула, будто и не было. А что мы с тобой успели увидеть? — возмущенно спросила янтарная.
— Как это что? Жили, как все, детей воспитывали. А теперь уже не только внуки, но и правнуки у нас с тобой есть. Вот и получается, что счастливые мы,— жизнеутверждающим тоном ответила жемчужная.
— Ну да, работали, как проклятые. Бежишь на работу — не опоздать бы, бежишь с работы — успеть бы... Весь вечер, помню, то с одним, то с другой уроки делаешь, а заодно ужин готовишь и обед на завтра. Отдохнешь раз в год — в отпуске, и дальше, как белка в колесе... И в чем же оно, мое счастье? — спросила янтарная.
— Да в том, что было для кого жить. И все, слава Богу, здоровы. Отдых, он тоже, знаешь, может надоесть, — отчеканила жемчужная.
— Ты меня, конечно, прости, но ты отдыхом явно не пресытилась. Сколько тебя помню, без дела и минуты не сидела, надрывалась и на работе, и дома. Да еще успевала носки мужу гладить! Я все удивлялась — это же надо так мужа обихаживать... А как он к тебе относился? Изменял направо и налево,— возмутилась янтарная.
— Хотелось гладить, вот и гладила. Знаешь, какой я счастливой была, когда мы дачу построили. Ну и что, что работали? Шесть соток — не двадцать... К тому же, это счастье, когда знаешь, какие овощи и фрукты едят твои дети. Тебе ли не помнить, как тогда все было... Вот мужа уже восемь лет как нет, и все обиды забылись. А я сейчас приеду на дачу, зайду в дом, и так тоскливо станет... Как бы я была счастлива, если бы он сейчас был жив... Мы бы с ним все дачные дела переделали, — с увлажнившимися глазами произнесла жемчужная.
— Вот тебе все счастье — что носки гладить, что на даче работать. А я работала потому, что так надо было. Дачу от завода муж получил —надо было брать. Детей вот только по собственной воле родила,— в сердцах сказала янтарная.
— А что, уже забыла, как твой муж тебя чуть ли на руках не носил? Да и сейчас вот сам там на даче работает... А ты — то в парикмахерскую, то на маникюр... И ты меня, конечно, прости, но тебе уж недовольной быть — великий грех! И вставай, нам надо уже сейчас продвигаться к выходу. И будет нам счастье. А то проедем свою платформу, тогда ты поделом несчастной будешь, — повысила голос жемчужная.
Женщины поднялись, застегнули верхнюю одежду, взяли свои небольшие элегантные сумочки и пакеты, и молча пошли к выходу...
Сидевшая недалеко от меня их ровесница (может, и младше!) в платочке в мелкий лазоревый колокольчик посмотрела им вслед и тихо произнесла:
— А я была счастлива, когда мой муж зарплату не пропивал, в семью ее приносил. Вот оно какое счастье-то...
А Ваше счастье — какое оно?
Буду рада, если прочитаете и другие мои рассказы