Задачей Ибрагима было возвести на трон шехзаде Мустафу. Он готовил под себя будущее кресло Великого визиря, а то и регента при своем ставленнике.
Правлению Сулеймана эти приготовления прозорливого друга первое время и не сильно мешали. Сулейман был спокоен, он знал, что старший сын под присмотром мудрого наставника. О том, что будет дальше с ишаком и падишахом никто пока сильно не задумывался.
Сам наставник опекал Мустафу, а заодно и его маму Махидевран Султан. Вряд ли в планы Ибрагима входила тесная дружба с султаншей. Но после появления в гареме ее соперницы Ибрагим был вынужден расширить границы опеки.
Махидевран была ошеломлена, подавлена, разбита, словом, проходила все стадии женщины, утратившей внимание любимого. Как-то получилось, что весенний чертополох застрял в этих стадиях надолго.
В кабинете верховной правительницы гарема с пониманием относились к мученическому виду матери старшего наследника. Всякая мелкая радость, связанная с Хюррем, как, например рождение сына, вызвала стойкий паралич лицевых мышц султанши Махидевран.
Видя такую картину, Валиде и иже с ней боялись при Махидевран лишний раз порадоваться. Если и делали это по рассеянности, то, натыкаясь на перекошенный фасад весеннего одувана, на Хюррем старались смотреть уже с неодобрением.
Взялась, мол, тут рожать, не видишь, какое страдание испытывает растение Сулеймана? Хюррем, разумеется, по барабану была мимика гаремной свиты. Она уже привыкла радоваться в одиночку.
Махидевран же, творила что хотела, изредка поправляя лучи сияния. После неудавшегося покушения на соперницу Ибрагим пытался наставить мамашу надежды династии на путь истинный.
Паграли говорил о том, что следует больше заниматься шехзаде и меньше внимания уделять существованию Хюррем в природе. В тот момент не только пребывание во дворце, но и жизнь Махидевран были под угрозой.
Султанша отвечала Ибрагиму странным бредом наяву. Как он может требовать от нее переключения на Мустафу (это после отравления), когда в покоях султана живая Хюррем сидит?
Ибрагим старался сохранять спокойствие, даже пообещал Махидевран унижение соперницы. Хюррем-таки поклонилась своему врагу и даже подол лизнула, скрипя зубами.
Казалось бы, мечта сбылась. Но не для Махидевран Султан. Подруг у султанши не было, она решила выбрать в качестве подушки для слез опять же Ибрагима.
Мечты о том, что все будет так, как было в санджаке, не покидали султаншу. Ей очень хотелось излить душу посильно именно Ибрагиму. Чтобы сидели они в уголке, она рассказывала бы о том, как ей в очередной раз чего-то не досталось. А Ибрагим, всплескивая руками, восклицал бы:
-Да ты что!
Поэтому, узнав о том, что вражина будет изображена на портрете вместе с ее возлюбленным падишахом, Махидевран опять идет к Ибрагиму, как к подруге. Ей надо поделиться горем. Но Великий визирь не совсем понимает, в чем, собственно, дело.
Ему абсолютно безразлично, кто будет на портрете вместе с его другом. Хюррем это, или любимый конь повелителя - на государственные и даже личные дела Ибрагима это никак не влияет.
Уже с недоумением Ибрагим в стопицотый раз призывает султаншу заняться шехзаде и постараться не обращать внимания ни на Хюррем ни на портреты повелителя.
Махидевран часто пыталась использовать Ибрагима в качество носового платка. При всех симпатиях и антипатиях к этому герою, мне в таких случаях было его жаль. Мужчина иногда просто не мог понять, зачем султанша пришла и чего она на этот раз от него хочет.
