ИСКУПИТЕЛЬНИЦА
Вы читаете повесть "Полинка". Книгу в мягкой обложке, можно получить по почте, а электронная версия книги доступна для скачивания на моем сайте.01
Бабушкина работа не прошла даром, Поленька считала себя уже посвящённой. Вначале ей было трудно и непривычно жить по церковным догматам, но со временем она привыкла. Всю службу она понимала дословно: что читают, что надо делать во время той или иной молитвы, когда идёт священник с кадилом, когда окропляют водой святой. За время паломничества Поленька узрела больше, чем за всю свою короткую жизнь.
Многого она не понимала и постоянно пытала бабушку.
— А почему так много больных людей? Вот наш дедушка хороший, а всё время лежит в больнице, почему?
— Твой дед — безбожник и атеист! Вот и страдает.
— А ты ведь веришь в Бога, а ноги у тебя болят! Почему?
Лиза терялась, она сама ломала голову, размышляя о своей судьбе, о мытарствах дочери, о болезни мужа. Ответа у неё не было, но успокоение душе давали молитвы.
А Полина не желала постоянно молиться, она хотела жить реальной жизнью — хотела играть, читать книжки! Самой большой мечтой девочки было одеваться как все нормальные девчонки, а не рядиться во всё чёрное, как монастырская ворона!
— Бабушка, я хочу проколоть уши и сделать короткую стрижку, как у Марины Сайфулиной из нашего класса.
— Ты на эту вертихвостку не равняйся. Эта Марина жизнь себе укорачивает. Богородица не вытащит её из ада, а тебя вытянет, вишь, какие длинные волосы ты отрастила. Если проколешь уши, то тебе навесят на уши здоровенные цепи, они будут тебя тянуть на дно, и ты не сможешь подняться вверх.
Поленька приняла всё сказанное бабушкой за чистую монету. Привитые с детства каноны ставили на колени отбивать поклоны, а внутри её раздирали сомнения. Она всей душой желала освобождения от навязанных порядков! Ей страстно хотелось на улицу, бегать и прыгать, смотреть телевизор. Но и мама относилась к двенадцатилетней дочери, как к взрослой, и просила помощи, как у ровни.
— Хочу вот к старцу съездить в деревню. Говорят, он всем помогает, и чудеса творит. Может, и мне поможет Митьку на ноги поставить.
— Мама, он волшебник?
— Волшебник не волшебник, а людей исцеляет, грешников на путь наставляет. Только вот говорят, что попасть к нему трудновато, к тому старцу хотят попасть многие верующие, чтобы получить благодать, наставления, помощь в молитве. Ты мне поможешь, правда, дочка?
— Чем я тебе помогу, мама?
— Обратись с молитвой к Богу, дочка. Попроси за меня, чтобы мне попасть к старцу Серафиму на приём. Без его помощи нам Митеньку не поднять. Он ведь не вылазит из больниц. Я больше не могу смотреть на его мучения. При каждом приступе мне кажется, что Митька умирает, и я умираю вместе с ним!
— Детей Бог лучше слышит, — вторила бабка. — Самое лучшее время достучаться до Бога, это глубокая ночь.
Полина любила маму и жалела болезненного братика. Боялась к нему подходить. Худосочный отпрыск часто падал на пол, пугающе закатывал глаза и бился в судорогах; белая пена с шипеньем вытекала у него изо рта, как из ручного пенотушителя.
Полина опасалась в такие минуты, что Митька захлебнётся и умрёт. Во время приступа осторожно вставляла брату между зубами карандаш, чтобы он в беспамятстве не прикусил себе язык. В придачу к эпилепсии у Митьки была тяжёлая форма астмы. Любая простуда — это ночь приступов удушья, которая заканчивалась «скорой» и неделями больницы.
Дать обещание маме оказалось для Поленьки легче, чем его исполнить. Вставать по ночам было невыносимо трудно. Бабушка неотвратимо нависала над детской кроватью каждую ночь, как дамоклов меч.
— Вставай, Полина, читай молитву за мать свою грешную, — раздавался в ночной тишине бабушкин глас. — Проси боженьку, чтобы матери твоей открылись все дороги в монастырь.
Тяжёлые веки Поленьки никак не хотели открываться, сон цепко держал её в своих крепких объятиях. Ей постоянно хотелось спать, ранние пробуждения и молитвы посреди ночи отнимали у неё силы. Она засыпала почти мгновенно, проваливаясь в сон, ничего не слыша вокруг.— Сейчас, полежу ещё немножко, — канючила сквозь сон Полина.
— Да просыпайся ты, наконец! — щипала бабка Лиза за упругий зад полусонную Полю, теряя терпение. — Наспишься ещё, вся жизнь впереди!
— Бабушка, больно же! — соскакивала, как ужаленная, Поленька, моментально просыпаясь и вылетая пулей с кровати.
Бабка оставляла внучку одну в комнате и запирала наглухо дверь. Митькина спасительница в ночной рубахе до пят вставала на колени и молилась почти в полной темноте. В углу слабо мерцала свеча. В соседней комнате дрыхли без задних ног мама с отчимом, а в другой неспокойно всхлипывал дедушка. Поленьке было страшно, она прислушивалась к каждому шороху, стуку и скрипу. Ей чудилось, что из темноты на неё кто-то смотрит. За спиной раздавались жуткие звуки, и, казалось, сзади крадётся гигантский паук. Полина боялась пошевелиться, но усердно молилась.
Так продолжалось несколько недель. Поленька смертельно уставала, и желала только одного: доползти до кровати, уткнуться в подушку и забыться, но об этом можно было только мечтать. Она чувствовала, что совершает нечто очень полезное и важное, и возвышалась в душе своей. Верила, что её ночные бдения помогли матери попасть к старцу. Валентина получила добро от «канцелярии» старца, и Ляпины отправились с больным сыном в Дивеевский монастырь. Николай вызвался сопровождать их.
Дорога была долгой и утомительной. Эта поистине святая земля с живописными холмистыми лугами и лесными рощами под Арзамасом привлекала паломников мощами святого Серафима Саровского. Говорили, что купание в святых источниках исцеляет даже от самых тяжёлых болезней и очищает душу. Валентина в монастырь не пошла, сразу направилась к старцу, который жил недалеко от монастыря в деревне Берёзовка.
Старец денег за приём не брал, но люди сами возили продукты. Валентина отстояла длинную утомительную очередь и была допущена к старцу.
Валентина припала к руке старца, как её научила Лизавета, и рухнула на колени:— Что привело тебя, женщина, ко мне?
— Спаси, батюшка, моего болезного сына от страшной болезни.
— Вспомнила о Боге, когда тебе хвост прищемили?! — накинулся старец, не щадя женщину. — Это тебе дают знак сверху, что идёшь ты неверной дорогой, что в душе твоей пустота и холод!
— Каюсь батюшка, каюсь, что в Бога не верила, что в церковь не ходила. Я искала любви, а нашла обман.
— Твой отпрыск родился в грехе. Все болезни от безверия твоего. Ты летишь в бездну и тащишь за собой сына, — беспощадно продолжал проповедник. — Меньше думай о себе, о плоти. Думай о спасении души и Царствии Небесном.
— Я раскаялась, батюшка, я согласна на всё, чтобы вылечить сына.
— Все погрязли в грехе, — вещал старец.— Для спасения души, получения благодати, духовного и телесного исцеления, пророчеств нужно уходить в глубинку, в леса, туда, куда не ступала нога человека, где земля не осквернена безбожниками и атеистами. Будем строить землянки, молиться и просить Бога о спасении наших душ. Готова ли ты идти с нами в лес, женщина?
— Я не могу, меня дома ждёт семья,— энергично замотала головой, Валентина. — У меня больной отец, старая мать и дочка несмышленая.
— Я тоже простой смертный, у меня даже дочка имеется, одиннадцати лет. Она святая душа, молится за весь род человеческий! Меня на путь истины наставляют святые, а бесы по ночам стучат в окна, искушают, но я не поддаюсь.
— Благослови, батюшка, — на коленях отмаливала у старца Валентина благословение. — Наставь на путь и избави сына от болезни.
— Будешь читать сорок дней кряду акафист преподобному Серафиму Саровскому. Бойся, женщина, скоро грядёт конец света, придёт антихрист, и спасутся только те, кто отмолит в своё спасение.
— Я обещаю, батюшка, читать сорок дней подряд акафист. Обещаю дочь свою вам в скит отправить, если Митька исцелится.