#это_нужно_живым — проект, объединяющий опыт поколений
Цель проекта: сохранить истории старшего поколения, которые никогда не были опубликованы в интернет-пространстве.
Информация о проекте: Слово инициатора проекта
Цикл публикаций, составленный из воспоминаний Романова Владимира Андреевича (1907 – 1996). Для публикации в каналах «Хакнем» и "Хакнем Школа" материалы предоставлены внуком автора Романовым Владиславом.
Цикл статей "Моя блокада, которой для многих не было"
1 статья 2 статья 3 статья 4 статья 5 статья 6 статья
ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНАЯ СОНЯ
Меня навещала врач Сивачева. Диагноз поставила — алиментарная дистрофия 2-ой степени. Соня угостила докторшу настоящим кофе! Он у неё нашёлся. И ещё кое-что было спрятано в двух чемоданах запасливой Соней, опорожнившей в начале войны огромный семейный буфет. Чемоданы хранились у родственников, по разным адресам. Она привезла их домой на санках.
Чемоданы сохранились, в них никто даже не заглянул, кто бы мог подумать, что там лежат продукты! А продукты были ценнее ценного: сахар, сухари, крабовые консервы, бутылка кагора, кофе зёрнышками, плиточный шоколад. Припасено на чёрный день. И вот он наступил. В мирное время я потешался над Сонечкой, над её запасливостью, а ведь она спасла мне жизнь, да и свою тоже. Не сохрани она те лежалые продукты, умерли бы мы от голода, как многие ленинградцы. Выжили те, которые имели хоть малый приварок. Какой? Какой угодно. Наш сотрудник Дубровин в тяжкое время нашёл силы и ушёл к сестре во Всеволожский район, там восстановился, а потом признался нам, что вдоволь ел картошки и квашеной капусты.
Соня меня выхаживала, а я читал книжку «Владимир Красное Солнышко», в которой описан праздник Солнцеворота. Потом писал сам фантазии на тему, как после войны, пережившие голод, будут встречать Новый год. Соня, видимо, подозревала, что моё истощение коснулось и мозга. Она уступала мне во всём, оберегая, как человека с тронувшимся сознанием. Она рачительно тратила прибавку, иначе мы набросились бы на неё и уничтожили за неделю.
Силы, к счастью, не убывали, но и не очень прибавлялись. Ноги застывали, и приходилось круглосуточно держать под одеялом утюги. Однажды у меня из бутылочной грелки выскочила пробка, и водой залило половину матраца. Я не обжёгся, но жена расстроилась. Как высушить тюфяк, когда в комнате низкая температура? Сушили, утюгами. Долго и терпеливо, но высушили.
Новый год — 1942-й — я встречал, фантазируя в кровати, когда-нибудь приглашённые соберутся в комнате, в которой воспроизведена обстановка блокады, (тогда я не понимал, что больших усилий не требовалось для такой фантасмагории), середина комнаты освещена коптилкой, по углам темно. Комнату специально выстудили. Окна занавешены для светомаскировки. Топится буржуйка. Гости молча сидят в пальто, головных уборах. Стол накрыт, но поверх всего наброшена скатерть, впечатление, будто на столе лежит покойник.
Часы отбивают двенадцать! Скатерть сдёргивают, и открывается богатейшая сервировка и отборная еда. Звучит музыка. Гости рассаживаются и поднимают бокалы с шампанским...
Я провалялся до середины января, а потом был выписан на работу. Моя лаборатория переехала в другую комнату, но сотрудники кое-как перезимовали. Дорога жизни действовала. Карточки отоваривали, норму хлеба прибавили. А ещё ленэнерговская столовая подкармливала обедами из двух блюд. Какими были те «блюда», можете догадаться, если молоко нам подавали соевое. Спасибо и за то!
За те же два часа я добирался от Тамбовской до Марсова поля. А как выглядели героические труженики города — фронта, вам представить не удасться.
Как-то на лестничной площадке я встретил в конце зимы Милу — подругу жены — я её не узнал — она превратилась в сухую старушку.
Когда вы подойдёте к памятнику защитникам Ленинграда на площади Победы, обратите внимание на группу из трёх рабочих, несущих длиннющую рельсу. Трёх человек — блокадников маловато для такой работы… Тогда потребовалось бы поставить по пять человек с одной и с другой стороны. Это походило бы на правду. Чтобы представить наши силы, я вспомнил о том, что, уже поокрепнув и малость подкормившись, во время весенней уборки города не мог поднять лом — он мне казался примагниченным к земле.
Боялись ли бомбёжек и обстрелов? Было какое-то странное отупение и безразличие, но соображение и сознание не покидало нас.
Автор: Романов Владимир Андреевич, во время войны работал в Ленэнерго, после войны закончил аспирантуру и до конца 1970-х годов преподавал в Ленинградском политехническом институте.
Если вы (или ваш родственник) были участником важных событий, которые хотели бы сохранить в памяти других людей — присылайте свою авторскую заметку (+ плюс фотографии из личных архивов) нам на почту info@haknem.com , мы опубликуем в рубрике #это_нужно_живым от вашего имени.
Подпишитесь на этот хэштег, чтобы читать другие истории 👉 #это_нужно_живым
Цикл статей "Моя блокада, которой для многих не было":
1 статья 2 статья 3 статья 4 статья 5 статья 6 статья 7 статья
8 статья [Текущая]