Очередной текст, который я не собиралась писать.
Посмотрела последнюю серию второго сезона «Внутри Лапенко» - сам Антон, как человек, который посылает сердечки маме с «Вечернего Урганта», рассказывает, что любит «Монти Пайтон» у Дудя или делает фристайла вака мака фо с дорогим Палем на закрытии «Кинотавра», мне безумно нравится - редкое сочетание искрометности и искренности для российского артиста; что до его шоу и скетчей - я точно не была в первой волне, которая оценила контент по достоинству, и не бегу по зову ютубовского колокольчика смотреть новое видео, скорее планирую этот процесс, просто потому что глупо упускать действительно интересную вещь в отечественном развлекательном пространстве.
Финальный эпизод все же заставил меня всплакнуть, хоть я и знала про цоевское настроение и даже догадывалась, кем окажется Особа.
Я обычно легко поддаюсь на хорошее и популярное, но здесь все шло тяжело и неохотно. Сбрасываю вину на отторжение перестроечной эстетики и ностальгии в целом. Однако с момента, когда понимаешь, что «втянулся» и обрел любимых героев (всей душой переживала за Жилина), начинаешь оправдывать привязанность чем-то рациональным. Опять же, звание «русский Монти Пайтон» ого-го как надо заслужить - Лапенко не дотягивает до тонкого абсурда британской комедии, а мне претит «меметичный код» человека из 90-х. С Ирой Горбачевой (крестной матерью проекта) все было как-то проще - голый талант на пустом месте - включаешь камеру и играешь (образ актрисы был моим любимым), без какого-то цельного концепта и предметных триггеров.
Короче, в ходе просмотра «Внутри Лапенко» я поняла, что для меня это не ностальгия, а ламповость. Джим Керри в своем знаменитом выступлении «Неестественное действо» сказал, что можно определить состояние жалкости человека по тому, насколько далеко он обращается за воспоминаниями - фраза врезалась мне в голову, потому что обличала собственные грешки, а сейчас идеально ложится для описания моих отношений с сериалом. Творчество Лапенко охватывает не столько физический временной промежуток (условные 80-е и 90-е), сколько отрезок жизни каждого зрителя - детство, где все весомее, наивнее и жирнее. Акценты ставятся на совершенно простые вещи, вроде покупки сыра в магазине, вера в добро и поучение состраданию применимо для любого героя (жалеешь всех по очереди), собственно маскарад из очень выразительных образов, с костюмами и аксессуарами, которые надевают воспитатели на каждый утренник, и достаточно толстые отсылки к суперпопулярным фильма - подход к ребенку взрослого зрителя. Так или иначе внутри каждого из нас свой Лапенко. Именно поэтому, шоу становится максимально безопасным проявлением жалкости, когда ты не стремишься реализовать американскую мечту, а на двадцать минут прячешься под теплое одеялко, чтобы предаться чувству щемящей тоски по миру, в котором деревья большие, а добра - больше. Особенно оно бьет по голове в финальных эпизодах с открытиями простых человеческих радостей (вроде смотреть на небо целый день) Инженером.
Не могу сказать, весь сериал был источником чистого кайфа. Второй сезон заметно похорошел и Собянин тут не при чем. Появились и анимационные вставки, и сложные технические съемки (Инженер под водой в начальных эпизодах - прям красота), и отсылок больше к западному кинематографу, а не Балабанову. В нем нет тщательно и талантливо прописанного сценария, скорее это бюро офигительных находок, ради которых и стоит смотреть каждую серию. Заметно было, как меняются и теряются линии и арки заявленных персонажей, как от невнятного пассажа про Бога, сочинившего песню о сне купца, действие выворачивается в старую добрую политическую повестку, и слава первому, потому что в известном контексте простой, опять же, как с ребенком, разговор о важности и значимости слова человек - необходим. Отдельно подчеркну обозначенную тему про уничтожение искусства - ее вообще нечасто встретишь в русскоязычном пространстве, но это именно то, что еще дает нам право называться людьми и индикатор антиутопии вне художественного произведения.
Не знаю, как второй «Внутри Лапенко» будет смотреться целиком - серии выходили на протяжении трех месяцев и все неудачное к финалу размылось (а мы с сестрой и не заметили, как пришел конец, потому что при виде графика орали: фига себе, до осени все растянется - так далеко), но очень здорово, что проект существует, фактически единичный случай, когда коннотация «Россия для грустных» вызывает прекрасные чувства.