Борьба бывает разной. Один из признаков, по которому различается противоборство – это ведется борьба на уничтожение соперника, или стоит задача только выяснить отношения, сформировать иную иерархию, выторговать преференции, чтобы потом вместе работать на новых условиях. Когда стоит задача уничтожить, то запрещенных приемов просто не существует. Разрешено всё, что поможет выжить и победить. Другое дело, когда такая задача не стоит. В спорте – в боксе, в борьбе нужно выяснить кто сильнее, искуснее. Но ни в коем случае не убить и даже не нанести серьезных повреждений.
В большой политике тоже имеют место такие случаи. Например, знаменитый «стоп-приказ» Гитлера в мае 1940-го, когда Гудериан имел все шансы уничтожить британский экспедиционный корпус под Дюнкерком, но получил приказ остановиться и дать возможность англичанам спокойно эвакуироваться. Да, это была война и люди гибли. Но Британия как держава могла бы закрыть глаза на гибель какого-то количества людей. А вот гибель всей экспедиционной группировки она бы Гитлеру не простила. И если Гитлер имел в виду в последующем с британцами договариваться, то такой шаг вполне объясним.
А еще бывают случаи, когда применение некоего оружия обоюдоопасно для обоих соперников. Контрудар может быть не менее смертелен, чем сам удар. И стороны по прямому или непрямому уговору такие удары не наносят.
На тему запрещенных ударов. Точнее их ненанесения я задумался, когда посмотрел памятное видео с дискуссией Н.Н. Платошкина и В.Н. Тетёкина[1]. И сегодня мы рассмотрим тему, которая была бы убийственной и для Платошкина, и для Тетёкина, но которую оба обошли стороной. Что за тема и почему обошли?
Это вопрос идеологии. Вопрос отношения КПРФ к коммунистической идеологии не поднимался в принципе, да и само слово «коммунистическая» упоминалось исключительно как часть названия КПРФ. Вопрос большевистской идеологии также не понимался. А вопрос принципиальнейший. Без отсылки к лозунгам «коммунизма» или «большевизма», КПРФ в принципе теряет лицо и превращается в невыразительную околовластную «политтусовку».
Почему не поднял вопрос идеологии Тетёкин – понятно. Он умный человек. Опытный политик и отлично знает, что для него и КПРФ это равносильно политическому самоубийству.
А вот если бы Платошкин в своей манере задал Тетекину вопрос: «Вячеслав Николаевич. Ну, и где у вас «коммунистическая» идеология? Где у вас «коммунизм»?» Его оппонент «завис» бы не просто надолго, а насовсем. Учитывая резонанс, который (отдадим должное) высказывания Платошкина имеют в стране, КПРФ получила бы если не «нокаут», то «нокдаун» точно. Но и Платошкин этот вопрос не поднял. Почему?
Скорее всего, он боялся, что его оппонент сразу поставит вопрос: «А где у вас, Николай Николаевич, «социализм»?» И вот тут «завис» бы уже Платошкин. Кроме слова в названии у него по «социализму» ничего нет.
Картина вырисовывается следующая: У Тетёкина и КПРФ нет «коммунизма», а у Платошкина нет «социализма». То есть вопрос идеологии смертелен для обоих. Но задачу самоуничтожиться не ставит никто. Вот почему ни тот, ни другой не говорили об идеологии, хотя и тот и другой могли одним предложением уничтожить оппонента.
В прошлой своей публикации мы высказывали версию, что сейчас наблюдаем процесс передела и переподчинения «левого» сектора российской политики. Идеологический вопрос, точнее игнорирование этого вопроса политическими игроками только подтверждает наше предположение.