Продолжение. Начало здесь
К солидному господину подошел прилично одетый мужчина со слуховой трубкой, висящей на цепочке и спросил:
- Кого хоронят?
- Не хоронят, - ответил господин, могиле уж пятьдесят лет, просто памятник новый ставят.
- Ась? Что вы говорите? – приложив ладонь к уху, переспросил глухой. Господин нагнувшись к нему поближе громко сказал:
- Просто памятник обновили.
- А-а, – удовлетворенно проговорил инвалид, - покорнейше благодарю.
Он, отошел в сторону, и тут же бросил в открытый ридикюль торопливо подставленный молоденькой девицей солидного вида портмоне, которого только что лишился вежливый господин.
Среди людей приличных могли бы быть и те, с кем он очень много общался при жизни: мазурики и карманники, частые непрошеные гости дружеских и общественных сборищ. Его странную дружбу с ними - называли пустой, она, дружба эта, в свое время отдалила его от старых респектабельных знакомых, ибо обозначала лишь одно – отказ от выгоды, а выгода – это наше все, а отнюдь не Пушкин.
Потом они разошлись по домам и семейные вечера, или встречи со старыми друзьями, романтические свидания - были особенно душевными и интимными. Ибо рядом витала добрая тень, испытавшая впервые за полвека счастье.
Думал ли он о Свободе пока был жив? Мне кажется, он не успел об этом задуматься. Семьдесят три года жизни пролетели так быстро. Но тогда под той новой каменной плитой он впервые ощутил стремление к свободе. К той свободе, о которой заговорили еще сто лет назад, не понимая, как следует: что это вообще такое?
А в тот октябрьский день могли быть на погосте анархисты, социал-демократы крайнего толка, тайные и явные революционеры, готовые сражаться для благо человечества и непонимающие гуманизма для отдельного человека. Их подруги со склонностью к адюльтеру и преувеличению своей значимости в жизни близких. Они заняты больше своими увлечениями и любовными романами, чем участием в семейной жизни. Поэтому жизнь приносит различные неожиданности.
Но кем бы ни были эти люди, они не могли не ощутить внутри себя ответственность за всё, за жизнь вокруг, в мире, стране, в этом городе. Прямая трансляция воли времени мучительна, особенно если эта воля противоречива.
Возможно, лежащий тут понял: сколько опасностей несет наступивший ХХ век с революционными настроениями в обществе и подавлением личной свободы. Будут катастрофы, разрушающие старые формы. Появятся новые лидеры, отказавшиеся от прошлого. Полную смену круга общения, друзей, единомышленников он мог бы перенести. Но эти новые методы лечения! Это все от лукавого, решил бы он. И - остался лежать в могиле забвения.
Московский Доктор, лежа в земле сырой, где ему было так тесно, он стремился к некой трансформации, к неограниченной свободе, которой он заслуживал более, чем кто бы то ни было. Ведь не только немецкому Доктору Фаусту это свойственно. Ему так хотелось перемен. Но перемены никак не зависели от его деятельной воли, только от молитв. Смерть – это серьезно. Ему предстояло ждать еще лет сто…