2.20… Так её звали все деревенские парни. И девки. И она отзывалась. Ленка-2.20. Я запомнил её такой. Высокая… Правда, тогда все, кто был старше меня хотя бы на пару лет, казались мне высокими. А она сразу лет на пять старше. В меру худощавая. Я бы даже сказал, поджарая. Чёрные как смола волосы, были модно, для советской деревни 80-х, зачёсаны с пробором посередине головы, но с свисающей на лоб то ли белой, то ли рыжей чёлкой. И звали её Лена. Нет, Ленка. Она была оторва и шалава. С повадками «сколько я зарезал» и «эй, ты, ща я те морду набью». Но Ленкой её никто не назвал. А величали её во имя стоимости какого-то портвейна или что-то в этом роде – 2 рубля 20 копеек. То ли по причине её любви к этому напитку, то ли по причине соответствия качества их обоих. А может, и то и другое. Может ещё, сыграл свою роль фактор доступности. И портвейн этот был всегда в продаже и… Так или иначе - 2.20. И всё тут.
Я часто её видел в компании деревенских парней. Они прогуливались толпой по дороге в направлении речки или клуба. Эта толпа всегда была шумной и неспокойной и напоминала рой пчёл или муравейник. Толпа шевелилась, жужжала и норовила ужалить любого, кто к ней приблизится. И никто не приближался. Я наблюдал за ними из-за забора у своего дома. Там я чувствовал себя в безопасности.
Однажды наши взгляды встретились. Мой и Ленкин. Я, десятилетний маменькин сыночек, ковырялся у забора, а она шла в толпе-свите, и что-то жужжала. Наверняка, все уже были навеселе. И она меня увидела. Конечно, она знала, кто я такой. Городской прилизанный дачник, коих летом за каждым забором.
- Эй, очкарик!
Я напрягся и прикинулся папоротником на огороде. Но что-то меня выделяло из общества садовых растений.
- Тебе, бльдь, тебе, говорю! - Ленка жестикулировала, как Ози Озборн на сцене. Её руки жили своей отдельной жизнью от тела, а голова и вовсе эмигрировала...
– Ты, очкарик, чего ты там прячешься? Так и будешь всегда один! Никто из девчонок не захочет с тобой дружить!
Последнее прозвучало, по-судейски, как приговор. Помню, это меня сильно расстроило. Я действительно был нелюдим. То есть, друзья у меня, конечно, были, но новых заводить я не умел. Кстати, девчонки меня тогда совсем не интересовали. Но всё равно, эта сука мне такое говорит... Я затаил на неё злобу. Она выпалила мне это, и толпа удалилась дальше по направлению к деревенскому клубу. А я, расстроенный этим пророчеством, побрёл куда-то за дальние огороды грустить, погрузив свой близорукий взгляд в глубину бесконечного горохового поля.
Забегая вперёд, скажу, что пророчество Ленки-2.20 не сбылось. Иногда, даже я вспоминал её, и мне хотелось предъявить ей: ну, что, сука?! Помнишь того мелкого очкарика за забором? Так, вот, знай: я не один! Это ты одна! Как бы не сложилась твоя судьба. Разбейся ты на мотоцикле с пьяным Пашкой, что гонял с тобой по ночной деревне, а затем любил в кустах на берегу древней реки Оредеж… Работай ты на рынке в районном центре, перекладывая синих курей из лотка в лоток… А, может, ты сделала городскую карьеру? Покинула в начале 90-х свой деревенский дом с покосившейся крышей, оставив больную мать и алкоголика отца умирать одних? Уехала в большой и чёрный на тот момент Петербург, где стала проституткой на юго-западной окраине этого города? Или преобразилась и устроилась в казино в бывший кинотеатр «Гигант»? Хотя, куда тебе? А может, родила?.. Конечно, уверен, что родила… А вдруг, стала депутатом и сейчас, у тебя свой кабинет, и ты, вспоминая, как обидела того самого очкарика за забором, искупаешь свою вину, сочиняя целительные законы? Кто ты, Ленка-2.20? Где ты? А вдруг, это ты сейчас передо мной? Эта полная щекастая и милая женщина-продавец мороженого? Как сложилась твоя судьба, Ленка-2.20? Покажись, человек из детства! Совершенно искренне я хотел бы тебя увидеть. А может, уже и видел. Но не знал, что это ты.