Придя домой, Степан раздраженно прошел в дом, переоделся и пошел управиться по хозяйству. Он всегда это делал после работы, хотя жена всегда упрекала его в том, что он не делает этого утром. Просто утром, идя в школу, он не хотел, чтобы от него пахло навозом. Нину это раздражало: подумаешь, какой чистюля! Да здесь в деревне от каждого так пахнет, кого этим можно удивить?
Работая во дворе, Дорошин не мог не думать о сегодняшней встрече с Ольгой. Он помнил эту девочку в школе: всегда опрятная, веселая, училась хорошо. Не была отличницей, но была умной девочкой. Ничем не выделялась среди своих одноклассников, разве что тем, что всегда была приветливой и вежливой, и улыбчивой. После разговора с ней он чувствовал себя не очень уютно. Получалось так, что она понимает жизнь лучше, чем он. Он говорил с нею с точки зрения закона, она – с точки зрения жизни. Ну, удружил сынок!
Когда пришла с работы жена, Степан возился во дворе с желобами для стока воды с крыши. Она молча прошла в дом и вскоре позвала ужинать. Степан вошел, молча вымыл руки, снял грязную одежду. Младшая дочка, семиклассница, сидела за столом, учила уроки.
- Заканчивай с уроками, садись ужинать, - позвала ее Нина.
- Сейчас, немного осталось, - ответила та, не отрываясь от книги.
- Я два раза на стол ставить не буду! – сказала мать, гремя ложками и вилками. – Вас с отцом всегда надо по два раза звать, прямо хоть пригласительные пиши вам!
- Не заводись, Нина, - сказал Степан, садясь на свое место за столом. – Таня, заканчивай, иди за стол!
Дочка села за стол, Нина положила в тарелки ужин, села сама. Ели молча. После ужина дочка собрала посуду, стала мыть, Степан взял газету, сел на диван. Потом свернул газету, отложил.
- Нина, ты очень занята? – спросил он.
- А что? – раздалось из другой комнаты.
- Поговорить надо.
Нина насторожилась: если Степан так говорит, значит, действительно, что-то серьезное. Она подошла и села рядом с мужем. Степан молчал. Через минуту Нина спросила:
- Так о чем поговорить хотел?
- О сыне, Нина.
- А что тебе сын?- вспыхнула Нина. - Служит твой сын.
- Я знаю. Что делать будем с внуком?
- С каким еще внуком? Ты соображаешь, что говоришь?
- Соображаю, - повысил тон Степан. – Я двадцать два года живу в этом селе. Меня все знают и уважают, вернее, уважали. А теперь я не знаю, куда деваться от позора. Сегодня я говорил с Ольгой.
- Она и до тебя добралась! Вот бесстыжая!
- Прекрати, Нина! Она не собиралась ни до кого добираться, как ты выражаешься. Я встретил ее случайно на улице.
- И что она от тебя хотела? – не унималась Нина.
- Да ничего! – Степан вскочил с дивана. – Я предложил ей помощь, сказал, что ребенок должен родиться в браке.
- Интересно, как это у тебя все легко получается! Ты за нее должен думать, что ребенок...
- Да, Нина, я! Если мой сын оказался подлецом, значит, я должен исправить это.
- Ты что ж, женишься на ней, что ли? – Нина во все глаза смотрела на мужа.
- Не говори глупости! – прикрикнул Степан.
- Илюшу заставишь? Я не дам ему жизнь портить!
- Успокойся, она не пойдет за него. Не хочет!
- Это новости! Она заявила в милицию? – Нина всплеснула руками. – Я так и знала! Они с Дуськой давно хотели это сделать! – Она поднялась с дивана, стала нервно ходить по комнате. – Вот сволочи!
Степан крепко взял жену за плечи:
- Послушай себя – что ты говоришь! Наш сын испортил жизнь девчонке, которая ничего от нас не хочет.
- Это она тебе сказала, что ничего не хочет?
- Да, она так и сказала. Сказала, что дети должны рождаться в любви, а без нее ей не нужно ничего. Вот так! Твой внук, Нина, будет жить без отца, и в его метрике вместо имени отца будет прочерк.
- Почему ты решил, что это наш внук? Может, вовсе и не наш...
- Прекрати! Ты не хуже моего знаешь, что этот ребенок от Ильи.
Нина всхлипнула:
- Бедный мальчик!
Степан взглянул на нее и вышел из комнаты.
Тут же вошла дочка.
- Мам, мне сегодня Юлька сказала, что у меня скоро племянник будет. Или племянница. Это правда?
- И ты туда же?! – закричала Нина. – Прекрати болтать глупости! Слушаешь неизвестно кого! Иди лучше учи уроки!
Дочка обиженно пожала плечами и вышла. Нина осталась в комнате одна.
Как же так случилось, что их жизнь теперь зависит от какой-то девчонки? И ведь прав Степан: судачить будут долго, судить и Илью, и ее.
Она почувствовала неприязнь к мужу, вспомнив его слова о том, что все годы, которые он живет в селе, его всегда уважали. «Подумаешь, забеспокоился, что его уважать перестанут! – думала она. – Ничего с тобой не случится!»
А Степану действительно было не по себе. Он, всегда требовавший от своих учеников честности и порядочности, воспитывавший родителей тех, кто допускал какие-то проступки, он теперь отец подлеца. Он сам не смог воспитать в сыне чувства ответственности за свои поступки или хотя бы совести.
