Отношения дочери и нового мужа Валентины складывались не лучшим образом. Отчим, в котором неожиданно прорезался педагогический талант, изводил падчерицу наставлениями и прописными истинами, читая проповеди монотонным голосом. Вот и сегодня Поленька почувствовала, что надвигается буря. Лица домашних были напряжены.
— Мама, вы не брали деньги из копилки? — спросил загадочно Николай у те- щи.
— Упаси Господи, — поспешно перекрестилась Лизавета. — Мне чужого не надо.
— Поля, ты не знаешь, куда деньги подевались из кувшина? Не хватает двух рублей, — выскочила из кухни мама с перекошенным лицом. — Кажется, в нашем доме объявился воришка?!
— Не знаю, — отпиралась девочка. — Ничего не видела.
— Деньги счёт любят!— сказал с чувством отчим.
— Признавайся, брала деньги или нет?! — рявкнула мама, беря в руки тапочки. — Кроме тебя, их было некому взять!
Для Поленьки это был дурной знак. Если мама брала в руки тапки, то для дочки это заканчивалась плачевно. Бабушкины комнатные тапочки из высококачественной резины служили орудием расправы. Полину жестоко пороли за любую провинность.
— Не брала я ничего!— упрямилась дочь.
— А может, ты уже и курить научилась?! — начала истерить Валентина. — Сейчас кругом полно наркоманов. Ты тоже хочешь стать наркоманкой?! Кого я вырастила?
— Крылья выросли? — подливал масла в огонь отчим. — Большая стала?
Валентина лупила дочь до тех пор, пока раскрасневшаяся от экзекуции преступница не признала себя виновной.
— Я взяла эти проклятые монетки, купила пирожные после уроков, — выдавила из себя признание Поленька, размазывая слёзы и сопли по лицу. — Всем в классе дают деньги на булочки, только мне не дают!
— Ах, какая она несчастная! Деньги ей, видите ли, не выдают!
Поленьке хотелось непременно во всем противостоять матери, некоторые вещи она делала специально, чтобы привлечь её внимание. Ей нравилось наблюдать, как учительница отчитывает её маму, как первоклассницу, а та только краснеет и бледнеет. Эти минуты доставляли Поленьке настоящее удовлетворение.
— Явилась, не запылилась? — неласково встретила бабушка внучку после уроков. — Где тебя носило, коза-дереза?
— Меня Анна Васильевна после уроков оставила, — бесхитростно докладывала Полина. — Она про братика спрашивала, почему наша мама не справляется с Митькой.
— Какое ей дело до нашего Митьки?! Пусть своих детей заведёт, тогда и поглядим, как она будет с ними справляться.
— Мама, а тебя в школу вызывают! — с потаённой радостью объявила Поленька маме новость, будто ей поставили пятерку.
— Какой подвиг ты сегодня совершила?
Вы читаете повесть "Полинка". Книгу в мягкой обложке, можно получить по почте, а электронная версия книги доступна для скачивания на моем сайте.
— Они все врут. Танька Зотова говорит, что я у неё пенал украла. А я не крала, я просто спрятала его у себя в портфеле. Она противная, хвалилась своим заграничным пеналом, который ей папа в Москве купил. Мне папа тоже купит такой пенал в Москве!
— Твой папка ничего тебе не купит! — жёстко сказала Валя. — Он уже обзавелся новой дочерью!
Валентина до сих пор чувствовала уколы в сердце, когда речь заходила о Федосове и не щадила дочь, выливая свои старые обиды на её голову. Полина сразу поникла, будто у неё отняли последнюю надежду.
— Мама, я не крала, честное слово, я хотела только Таньку проучить!
— Я тебе покажу необыкновенный пенал! Узнаешь, как чужие пеналы воровать! Раньше ворам на Востоке конечности топором отрубали, а я самолично тебе за воровство руки оторву.
Поленька со страхом наблюдала за матерью. Чувствовалось, что мама затевала какое-то грандиозное судилище. Валентина с шумом вытащила шкатулку, вынула оттуда иглу и позвала на подмогу отчима.
— Коля, иди, помоги мне держать вора покрепче!
Мама ушла на задний план, на сцену вылез отчим. Поленька его жутко ненавидела. Это из-за него мама стала такая злющая и сварливая, из-за него лупит родную дочь, как сидорову козу. Из-за него перестала обращать на доченьку внимание, а раньше всегда привозила ей подарочки.— Тоже мне Робин Гуд в юбке выискался! — посмеивался злорадно над падчерицей Ляпин. — Борец за справедливость! Ха-ха-ха!
Отчим схватил Поленьку в охапку, сжал как тисками её тонкие кисти, а Валентина, вооружившись швейной иглой, угрожающе нависла над дочерью.
— Я тебе устрою Страшный суд, — приговаривала мама, вонзая острие иглы в детские пальцы.— Будешь знать впредь, как таскать чужие вещи.
— Мама, мне больно, я больше не буду! — визжала Поленька.
В эту секунду Поленька люто ненавидела всех своих мучителей. Ей было и больно, и стыдно, и противно одновременно. Больше всего она хотела, чтобы ненавистный отчим провалился в тартарары или превратился в индюка. Мечтала, чтобы с ней случилось непоправимо трагическое, а мама и бабушка горько лили бы слезы и жалели бы, что довели Поленьку до смерти. Картина живо представилась ей перед глазами. Она воочию видела себя в гробу посреди комнаты, одноклассников, оплакивающих её кончину, бабушку, скорбящую о ней. Ясно представляла, как мама будет в отчаянии рвать на себе волосы, и тогда Поля, может, простит их всех и восстанет из гроба.
