«Не знаю, сколько сейчас времени. Часов у меня нет. Одно я знаю точно - эта ночь не закончится. Она длится уже слишком долго, рассвету не хватит сил преодолеть тьму».
Чёрный Rolls-Royce со скрипом остановился на мокрой парковке, у потухшей вывески «Свет. Маяк». Я вышел на поросшую травой брусчатку, оставив дверь распахнутой, и медленно двинулся вперёд, словно тень.
«Не знаю, что это за место. Я тут впервые за много лет скитаний по мёртвой планете. Вообще, мне наплевать, главное, оно не заперто - возиться сейчас с замками нет ни сил, ни желания»
Я навалился на дверь, и она со скрежетом, похожим на стон, и хрустом ломающихся проржавевших петель поддалась. Седой от паутины, короткий коридор встретил меня облупившимися стенами и запахом истлевшей плоти. Он вывел в тёмное помещение с диваном, двумя креслами, ажурной заросшей до сплошного серого цвета пылью люстрой и стойкой за которым тридцать лет назад, наверное, работал бармен.
Полная луна давит сиреневым светом на пол и стены, оставляя неглубокие отпечатки на них. Я стоял в центре, устало осматривая помещение и заметил, что одно из кресел в самом дальнем и тёмном углу кем-то занято.
Я слегка опустил голову вниз и положил ладонь на рукоять ножа на поясе.
- Можешь сесть, - тихо и спокойно сказал мужской голос. Я убрал руку с ножа и устало опустился на потрескивающий от моего веса диван. Кожзаменитель полностью рассыпался, и мелкая пыль закружилась в лунном свете. Я всмотрелся в темноту и смог угадать черты говорившего со мной человека. Это был мужчина в брюках и распахнутой рубашке, в пальцах он медленно вертел сигарету. Я отвлёкся, спокойно сунул руку за пазуху и вынул маленькую бутылку бурбона.
- Знаешь этот свист рака, когда его кладёшь в кипяток? – медленно, без эмоций спросил человек, смотря мимо меня в коридор.
- Да, знаю, - я отпил и бережно спрятал бутылку обратно.
- Ты его слышишь и тебе наплевать, этот рак уже мёртв. Хотя был живым секунду назад… - он замолчал и медленно перевёл взгляд на меня. - Кладёшь в кипяток десять раков, и этот свист тебе уже не кажется таким безобидным, он схож с криком. Ты задумываешься, а насколько им в этот момент больно? - незнакомец повысил тон, ощущалась нарастающая злость.
Я молчал, наблюдая за ним, и мечтал о возможности выспаться и отдохнуть.
- Когда улов действительно велик, от свиста уши закладывает… - этот голос уже не принадлежал парню. Я повернулся в сторону двери. В темноте у стены стоял дряхлый, морщинистый старик в клетчатой рубахе и синих штанах на подтяжках. Он появился совершенно бесшумно.
Я смотрел на него, пока мой взгляд не прожёг его грудь насквозь. Мне стало видно краску свисающую лоскутами со стены за ним. Он начал расплываться словно пар. Исчезла грудь, руки, лицо. Оставшийся едва видный ореол повисел секунду и пропал.
Потеряв интерес, я перевёл взгляд на окно, что было слева от барной стойки. На карнизе в петле из тонкого каната висел скелет, в остатках клетчатой рубашки, а под ним тлен его тела.
Я тяжело встал, отряхнулся. Взглянул на кресло в углу. Мужчина с сигаретой был там же, в виде десятка рассыпанных белых костей. Мне пришлось прикрыть входную дверь, на улице стремительно понижалась температура. Я вернулся, стряхнул белые кости и удобно устроился в кожаном кресле.
«Неплохо было бы поесть раков. Достали сух пайки. Жаль, все они погибли из-за голода бесконечной тридцатилетней ночи».