Среди наших русских народных сказок, собранных Афанасьевым, оказывается встречаются очень странные вещи. Нет, я сейчас вовсе не об известных наших сказках – «Теремок», «Гуси-лебеди», «Финист, Ясный Сокол» и так далее, с ними-то как раз все нормально. Сдается мне, нам и читали их в детстве, а точнее именно их и выпускали большей частью в печать именно потому что они – нормальные сказки. Как будто бы цензура выталкивала на поверхность самые логичные народные произведения, к которым ни у детей, ни тем более у их родителей не возникало вопросов к поведению персонажей.
То есть – мотивы прописаны четко, у героев если уж и нет силушки богатырской, то отличаются они как минимум умом и сообразительностью, в крайнем случае удачей и везением, ну вроде Емели. А вот всякая нечисть, с которой приходится нашим героям сталкиваться, умом напротив не блещет.
Но есть и другие сказки под редакцией Афанасьева – их и не запрещали, прочитать их при особом желании было всегда можно, но вот как-то их… не очень любили, наверное. И, пожалуй, было за что. Например, за отсутствие логики и туповатость главных героев, и вообще за странное поведение этих героев. Ну правда, вот Иван-царевич Кащея побеждает, вот дети ведьму обманули, вот умный мужик глупого медведя объегорил, а вот хитрый солдат кучу чертей извел. И тут вдруг какая-нибудь Маруся, альтернативность развития которой, что ни в сказке сказать. Вот собственно, сказка о девушке Марусе и мертвеце. Да и сама по себе сказка с логикой не очень дружит.
В некотором царстве, в некотором государстве жили старик со старухой и была у них дочь Маруся. Справляла у них в деревне молодежь (и Маруся в том числе) праздник Андрея Первозванного, гуляли, плясали, и вошел в избу «добрый молодец», полными карманами золота, и давай всех вином, да пряниками угощать. Понравилась ему Маруся, и напросился он чтоб она его проводила. Проводила немного, а он уж ее честь по чести замуж зовет. Та и спрашивает - «А ты откуда?», от тот и отвечает – «Да оттуда. Приказчиком, мол, работаю у купца одного». И пошел себе, ручкой махнул, мол до завтра.
Маруся все-таки заинтересовалась куда же он потопал среди ночи. Ладно бы лошадь у него была. Похвасталась матери, что, дескать, замуж ее зовут, а вот откуда парень не знает (странно у них в деревне дела делались и мать это что-то не смутило). От большого видать ума, мать ей посоветовала взять катушку с нитками да привязать к пуговице жениховой – так, дескать, и проследишь по ниточке где он живет. Оно умно, конечно, но уж больно странно для заботливой матери. Хотя ладно, это пока еще пустая придирка - сказка же.
Так Маруся и сделала, когда на следующей гулянке (а «молодец» опять туда как штык явился) вышла на улицу жениха провожать – привязала ему нитку к пуговице и скрываясь, по ниточке за «женихом» и пошла. Через заборы и канавы, ладно хоть не через реки, и вышла Маруся к… церкви. Ворота закрыты, приставила она лесенку к окну, залезла глянула, а там … женишок-то того! В церкви, покойника, простите, жрет. Покойник видать на отпевании там лежал.
Тут я задумался. А какого рожна эта нечисть смогла зайти в церковь? Это же святое место.
Ну тут Маруся испугалась, но пока соскакивала с лестницы, нашумела и мертвец, то есть который жених, это заметил. Матери она ничего не сказала, но на следующий день пошла опять на гулянку. А «нечистый» (теперь в тексте его уже так называют) тут как тут. Опять ее провожать зовет, Маруся боится, но идет, и вот тут (наиболее понравившаяся мне часть) «нечистый» ее и спрашивает:
«— Ты вчера к церкви ходила?
— Нет!
— А видела, что я там делал?
— Нет!
— Ну, завтра твой отец помрёт!
Сказал и исчез.»
Ну, вы понимаете, да? Тупая девка, до ужаса. Если ты к церкви сказала, что не ходила, по какой пес ты там могла чего-то и кого-то видеть или не видеть?!
Отец, кстати помер у нее. Но самое идиотство случается, когда упырь ее и на следующий раз ловит на этом же. Да, она, кстати, после похорон отца опять гулять пошла (долго же у них праздники отмечают). И опять «нечистый»:
«— Скажи, Маруся, была ты у церкви?
— Нет!
— А видела, что я делал?
— Нет!
— Ну, завтра мать твоя помрёт!
Сказал и исчез.»
Ну, а теперь матушка, к сожалению, умерла, и все из-за очень тупой девки. У нее вообще мозги были, у Маруси? Да, она опять пошла гулять, чтобы снова попасться на этот же вопрос. Тут бы дошло уже до трухлявого пенька, но только не до Маруси.
«— Скажи, была ты у церкви?
— Нет!
— А видела, что я делал?
— Нет!
— Ну, завтра ввечеру сама помрёшь!»
Далее следует сказочный ритуал захоронения Маруси (которая умерла), по совету ее бабушки, к нему никаких вопросов, вопросы у меня не сказочности, а к логике. На могиле девушки вырос цветок, увидел его боярин молодой (нормальный не упырь, упырь пока на время исчез), взял к себе домой, из цветка вышла Маруся, боярин на ней женится хочет. Сказочный лейтмотив меня не смущает. Смущает требование Маруси:
«— Я пойду за тебя только с тем уговором, чтобы четыре года в церковь не ходить.
— Хорошо!
Вот обвенчались, живут себе год и два, и прижили сына.»
Хм, а почему не ходить в церковь? Так может спросить любой любознательный ребенок. Почему именно четыре года? И где вы, оболтусы, тогда венчались, если не в церкви? Но вот все-таки пришлось мужу как-то заставить ее пойти туда, а там наш старый знакомый – «нечистый». Опять в святом месте. Постойте, но если уж от него в церкви спасу нет, так где тогда есть? Тут он опять задает свой любимый вопрос и получает любимый ответ дурочки Маруси (как говорят, горбатого исправит могила, но в отношении слишком тупых граждан, эта поговорка не действует):
«— А, так ты вот она! Вспомни-ка старое: была ты ночью у церкви?
— Нет!
— А видела, что я там делал?
— Нет!
— Ну, завтра у тебя и муж и сын помрут!»
Да, все умерли, но Маруся пошла к бабушке (которая не очень удивилась воскрешению внучки, точнее не обратила на это внимания), та дала ей святой воды и «живущей» воды.
«а нечистый прилетел и спрашивает:
— Скажи, была у церкви?
— Была.
— А видела, что я делал?
— Мёртвого жрал!»
Ну наконец, то. Хоть так. Плеснула Маруся святой водой на нечистого тот и рассыпался. Нашел опять же странным, что на него подействовала святая вода, но не действовали ранее стены целых двух святых храмов… Да и мужа с сыном оживила «живущей» водой.
Утер я пот со лба и задумался. Ничего странного, что эту сказку не афишировали. В чем тут мораль – в том, что не надо врать? Или в том, что не надо быть тупым дебилом вроде Маруси?
