Роман “Звёздочка” глава 41
Ирка Лыскова в душе была не такая уж и плохая. Злилась она на свою старшую сестру всё больше из-за того, что та походила на отца, а она нет.
С малых лет Ирка переживала в душе: «Таньку-то отец любит, а меня как напьётся так готов со свету сжить. После-то как протрезвеет, глаза свои прячет, а который раз и по голове погладит, к себе прижмёт, а всё не то. Угораздило же меня уродиться похожей на бабушку Пелагею, да ещё и краси́вше, чем наша Любка. Родилась бы кареглазой да черноволосой в отца, так и беды бы не знала, но не повезло, так не повезло».
Пока родители не развелись, Ирка боялась домой возвращаться после школы. Подходила к избе и заглядывала в окошки, трезвый ли её отец. Но отца она всё же любила, её тянуло к нему. Ей хотелось больше всего на свете, чтобы отец, даже когда он пьян, признавал её своей дочерью.
Была у Ирки ещё одна веская причина неприязни к своей старшей сестре. Слухи о бурной юности Таньки всё ещё ходили по деревне, а парни хоть и заглядывались на Ирку, но избегали общения с ней, считая, что она будет такой же распутной как её старшая сестра.
«Мне уж пятнадцать лет скоро стукнет, а я ещё нецелованная. Вон и Танька каждый раз как приедет, стращает меня, что я старой девой останусь. Вот и позавчера она опять ту же песнь завела, как будто нарочно злорадствует и про это напоминает. В город уезжать надо срочно, там никто про нашу Таньку не знает, и я себе быстро ухажёра найду, как наша Любка. Мамку бы только уговорить, но как, как?» — мысль эта не давала ей покоя.
Как только мать пришла с фермы, Ирка вертелась вокруг неё, не зная с чего начать разговор.
Мать, видя, что дочь места себе не находит, спросила:
— Ирка-а, случилось чё? Я гляжу как Танька вчерась уехала, так ты вся в себя ушла. Двоек поди понахвата́ла да боишься признаться?
— Не-а, мам, только троек.
— Ну тройки так тройки, способностей у тебя к учёбе похоже нет. Учить — учишь, а памяти не лишку. Чё с тебя возьмёшь? Да ничего. В меня видать пошла. Я четыре класса всего́-то-на́всего закончила, а тут война началась, не до учёбы было, и ничего себе — живу, и ты проживёшь. Не всем же в институтах учиться, кому-то надо и на ферме вкалывать.
— А вот в городе, мам, там совсем другие возможности и учителя.
— Скажешь тоже, Ирка, и в городе троечников хвата́т*.
— Не-а, мам, там лучше. — уверенно произнесла дочь, а для пущей убедительности добавила. — Даже Любка наша про это говорит.
— Любка-то наша и в деревне без троек училась. Уж кому дано, так дано. Она умом-то в отца пошла.
— Ну, мам, поехали к папке жить, пока зовёт. Будем заместо бани каждый раз ванну принимать перед сном. Вот заживём! Бельё в проруби полоскать не придётся, а то мне тебя жалко, мам. — сказала дочь и прижалась к матери. От матери противно пахло свинофермой, и Ирке хотелось зажать нос, но не желая обидеть мать, она еле сдержалась.
— В город уж если и перебираться, то, когда ты школу закончишь. — ответила мать и задумалась. — А к отцу твоему я не вернусь и не уговаривай. Глаза мои на него боле не глядят. Была любовь, да вся перегорела в груди. Дырка насквозь осталась заместо сердца, и никогда она не затянется и не зарастёт. Вырастешь — поймёшь меня.
— А почему я на папку не похожа? — вдруг задала вопрос Ирка.
— А кто же это знает, пошто́** вы с Любкой на свекруху похожи? Природа так сама распорядилась, ей видней. Ба́ская, зато ты у меня да круглолицая!
— А ты уверена, мам? — недоверчиво переспросила дочь.
— Ещё бы! Ты в зеркало-то сама на себя глянь, коль мне-то не веришь. — улыбнулась мать глядя на дочь.
— Мам, а что тогда от меня все парни шарахаются как от чумной?
— А это завсегда так, они ба́ских девок боятся.
— А почему?
— Да кто их зна́т***. Мужики они вообще не от мира сего — я так тебе, дочка, скажу: замуж не торопись, выйти всегда успеешь. Вон Танька-то наша, фингал под глазом замазала, думала мать не разглядит. А я как только она вошла, так сразу его узрела. Меня мой Шурка бил, и её теперь Ванька лупит. Судьба видать такая у ней. А я смотрела на неё, а во мне всё кровью за неё обливалось, но промолчала. Думаю, свяжусь так как бы хуже ей не сделать. Психанёт, опять глаз казать не будет. Сердится-то уж больно долго она.
— А меня тоже муж бить будет? — спросила Ирка испуганно. Её красивые ярко-голубые глаза, обрамлённые чёрными длинными ресницами, наполнились слезами.
— А тебя-то с чего? Тебе-то уж точно повезёт, ты только замуж не спеши, а приглядывайся как следует да к нашим деревенским парням, а не к городским. В городе-то не поймёшь у кого какá**** порода. В деревне-то все на виду, Ирка.
— Мам, так папка-то наш тоже деревенский, а вы с ним не ужились.
— Это уж кому как повезёт. Говорю же, у тебя лучше жизнь сложится. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не изуро́чить*****...
Пояснение:
хвата́т* — хватает
пошто́** — почему
зна́т***— знает
какá**** — какая
не изуро́чить***** — не сглазить
© 12.10.2020 Елена Халдина
фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 42 Не-а, это не глупости, а моя мечта
Предыдущая глава 40 Кошачье молоко
глава 1 Няньки, или концерт Людмилы Зыкиной
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Рассказы из книги "Деревенские посиделки"