Еще не поздно проголосовать за книгу Ю_ШУТОВОЙ "Дао Евсея Козлова". Голосование, которое идет на Livelib , продлится до 30 октября. Поторопитесь, друзья мои. Мой Козлов насобирал уже 117 голосов! Спасибо всем, кто проголосовал.
Отрывок:
Мы поднялись лифтом на четвертый этаж. Господин следователь ловко срезал ножом печать с двери Зеботтендорфа и, вытащив из кармана ключ, отпер ее. Значит он с самого начала собирался привести меня сюда. Иначе зачем бы взял ключ с собой. А я решил, что это было сиюминутное реше-ние.
— Ну что ж, Евсей Дорофеевич, посмотрите вокруг внимательно, из-менилось ли тут что-нибудь? — Карбасов включил свет в передней.
— Да я, собственно по всей квартире не ходил, мы либо в гостиной были, либо в кабинете.
— Ну тогда пройдем в гостиную.
В гостиной все, вроде бы, оставалось без изменений, задернутые шторы на двух высоких окнах, голландские картины на стенах, кресла и неболь-шой диван, овальный стол. На столе лежала книга, я взял ее в руки, прочел на красной обложке по-немецки Gustav Meyrink «Der Golem» .
Открыл и прочел на титуле: Kurt-Wolff-Verlag Leipzig 1915. Ничего себе, книга издана только в этом году в Германии. Как он ее получил? Положил тихонько книгу обратно на стол. Не хотелось шуметь, как будто нахожусь здесь без всякого на то права, или будто кто следит за нами, неотрывно глядя в за-тылок. Неприятное ощущение.
Перешли в кабинет, я щелкнул выключателем у двери, но люстра не зажглась, в кабинете было совсем темно, шторы здесь тоже были плотно задернуты. Карбасов прошел в эркер, раздвинул шторы.
— Не боитесь, что этим подаете кому-то знак? — спросил я.
— Любите детективные романы?
Я даже слегка обиделся на его пренебрежительный тон:
— Я, конечно, не гений сыска, где уж, но если подозревать, что жилец этой квартиры шпион, то, наверное, надо проявить некоторую осмотрительность. Я бы, наверное, не стал ничего менять. Тем более, что и света в комнате не прибавилось, на улице уже стемнело.
— Ну что вы, господин Козлов, какой шпион. Тривиальный уголовник, убийца. Видно свел старые счеты с несчастным доктором. Был бы шпион, и вас бы и вашего брата тоже бы убрал. Вдруг вам Христев все рассказал про прошлую жизнь господина Зеботтендорфа. И ведь рассказал же, правда? Вот. А он вас не тронул.
Нынче было полнолуние, и холодный свет худо-бедно освещал про-странство эркера, ложился косыми ромбами на пол и на конторку, но дальше в комнату почти не проникал. На конторке было пусто, один шкаф возле дивана открыт, рядом баул, распахнувший широкую пасть.
— Это тот самый Онипко, лакей, существование коего вы отрицаете, вещи упаковывал. Видите в бауле футляр? Там курительные трубки. Курил Зеботтендорф трубку?
— Он вообще не курил, по крайней мере при мне.
Я присел на диван, в густом сумраке, скрадывающем детали, передо мной был ангел, простирающий руку над сжавшейся женской фигуркой. Я вспомнил: «Утешься, моя Агарь». Что-то в картине показалось мне непра-вильным. Может быть из-за темноты? Нет, что-то другое.
— Господин Карбасов, найдите свечу.
— Свечу? Зачем?
— Картина, что-то она мне не нравится.
— Вы не любите живопись?
— При чем тут я. С ней не то что-то.
Следователь пошарил в конторке:
— Есть, минутку...
Он зажег небольшую свечку, скорее даже огарок, и мы подошли к кар-тине. Тогда я увидел. Это была другая картина. Да, того же размера, да, тот же ангел. Тот, да не тот. Картина была написана вовсе не учеником Рем-бранта, скорее каким-нибудь учеником маляра, старательно, но бесталан-но.
— Это копия. Это не та картина, что была у Зеботтендорфа. Он заменил ее подделкой и весьма грубой.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Получается, пока мы сидели с Климентом и Христо Христевым в «Вене», Зеботтендорф пришел к себе и куда-то спровадил картину. Только эту, те, что висят в гостиной, остались на месте. Хотя они весьма дороги. Потом вернулся к «Вене» и дождался, пока мы разойдемся, проводил моего брата и несчастного доктора, и когда господин Христев остался один, убил его. Домой не возвращался, сгинул, пропал, растворился. А сюда прислал этого вашего Онипко, или как там его.
— Вам бы самому следователем быть, Евсей Дорофеевич, вон как у вас складно выходит. Прямо по косточкам разобрали, по полочкам разложили.
— Ну складно-не складно, вам виднее. А только неспроста он эту картину здесь не оставил. Найдете картину, — найдете и Зеботтендорфа.
Когда мы уходили, в гостиной я снова взял в руки книгу со стола:
— Как вы полагаете, Иван Матвеевич, могу я эту книгу взять себе? Ин-тересно прочесть. Вам она не нужна?
— Забирайте.
Вот такой вот длинный у меня получился день, только чтобы записать все это я потратил два утра, стараюсь вести свой «дневник» по утрам, по-раньше, пока все еще спят. Но я еще и не закончил. Ведь был еще вечер, вечер литературно-музыкальный. Я, как и пообещал сестре Карбасова Жозефине Матвеевне, так и отправился с ней на Кирочную, в дом баронессы Икскуль-фон Гиллен-банд .
К тому же, пока я все это писал, произошло еще одно весьма занима-тельное событие, вызвавшее печать растерянности и, я бы даже сказал, неуверенности на лице господина Карбасова. Но обо всем по порядку.
* * *
Ровно в девять вечера я сел в автомобиль возле своей подворотни.
На этот раз и борта, и крыша авто были пристегнуты, салон закрыт со всех сторон, и, если в нем не было так уж тепло, то по крайней мере не было и пронизывающе холодно как в прошлый раз. Жозефина Матвеевна была одета, как и давеча, в кожу, разве что без авиаторского шлема и очков. На заднем сидении стоял объемистый баул, видимо, с платьем, не в куртке же она петь собирается.
Доехали мы быстро, поднялись на второй этаж в квартиру, и здесь уж нас встречал и ловко делил на два потока, не знаю, как его назвать, но по гордости осанки и безошибочности в распознавании входящих, пожалуй, мажордом, гостям предлагалось пройти направо в комнаты, а артистам — налево, туда, где можно переодеться к выступлениям. Я вместе с баулом был причислен к артистам и величественным взмахом мажордомовой руки отправлен налево. Шубы и пальто принимала у господ артистов престарелая гардеробщица в черном платье, и они, одежды наши, исчезали за какой-то невысокой дверью, мы же потоком следовали далее по коридору, пока не вплывали в достаточно просторную залу, где по центру был накрыт стол, но без стульев, по-фуршетному. Тут Жозефина меня покину-ла и, подхватив свой баул, упорхнула куда-то, я же остался кружить вокруг стола вместе с другими. Здесь было человек десять-двенадцать, более мужчин, но были и три дамы. Дамы в отличие от нас были одеты весьма броско. Мужчинам что, одеться гораздо проще, хотя, допускаю, скучнее, все мы были в основном в визитках, правда один господин украсил себя ярким, попугаечно-зеленым с золотым орнаментом галстухом, да двое бы-ло в поддевках, патриотически. Дамы же, собравшись вместе у окна, напо-минали то ли летнюю клумбу, то ли сцену из «Принцессы Турандот», одна в лиловом, отделанном широкими полосами розоватых кружев, с огром-ной розой на поясе, другая вся в сиреневом газе со полупрозрачным шлей-фом, маленькая золотая шляпка, с коей спускались до груди нити бус, воз-можно жемчуг, а третья в платье из разноцветных ассиметричных кусков, тут и зеленый матовый бархат, и блестящий шелк, что-то опять же сирене-вое, голубое и еще вдобавок отделка белым узким мехом. Допускаю, что все они, и дамы и мужчины, были весьма известные люди искусства, но в лицо я никого узнать не мог.
Выпорхнула откуда-то Жозефина в облаке белых кружев и чего-то би-рюзово-струящегося, самая прекрасная и здесь, и где бы то ни было. Толь-ко подошла ко мне, как в зале объявилась дама в глухом платье с больши-ми розами, вышитыми по линии талии, и черной полупрозрачной накидке, была она уже очень пожилой, но и стать ее, прямая до невозможности спи-на и походка, выдавали в ней аристократизм, породу. В руках у нее была стопочка небольших распечатанных афишек. И первым делом она напра-вилась к нам, вернее к Жозефине:
— Здравствуйте, вы — Жозефина Карабас? Вы ведь первый раз здесь у нас? Вот, возьмите программку, здесь есть номер вашего выхода. А вы? — она обратилась ко мне.
Прежде, чем я успел придумать хоть что-нибудь, Жозефина уже нашлась:
— Это, Варвара Ивановна, мой импрессарио, Евсей Дорофеевич Коз-лов.
— Ну что ж, — ответила баронесса, а это была именно она, хозяйка дома, устроительница нынешнего концерта, — может быть вам удобнее пройти в зал к гостям?
— Нет, нет, благодарю вас, я бы предпочел остаться здесь с... (я, конечно, имел в виду остаться с ней, с Жозефиной, но почему-то смутился сказать это) ... с господами артистами.
— Как будет угодно... — баронесса отошла к другим, здороваясь, явно зная всех приглашенных лично, спрашивая о том о сем, улыбаясь, раздавая программки, чтобы понятно было, кому за кем выступать.
На обложке программки была нарисована лира и стояла надпись: «Бла-готворительный концерт в пользу Общины сестёр милосердия Российского общества Красного Креста имени генерал-адъютанта М. П. фон Кауфмана». Я открыл эту маленькую сложенную пополам афишку, в орнаменте из условных неопознаваемых цветочков шли друг за другом имена артистов, под номером «8» значилось: «Жозефина Карабас. Патриотические фран-цузские песни: «Le Chant du Départ», «Le Chant des Partisans», «La Marseil-laise» .
— Вы будете петь по-французски?
— Конечно, — она рассмеялась, — я же француженка. Вы не знали?
— И ваш брат, он тоже француз? — я был весьма удивлен, нет я просто не поверил, решил это шутка.
— Это не простая история. Хотите, расскажу?
Конечно, я все хотел знать про нее.
— Мы с Жано близнецы.
Вот так-так. Мне казалось, Карбасов старше своей сестры. Близнецы... И тут я вспомнил, вот девушка снимает свой авиаторский шлем, обнимает Карбасова за шею, тормошит. Вот он, пытаясь отстраниться, представляет ей меня. Она оборачивается, и я вижу оба их лица рядом, почти на одном уровне. Да, это две версии одного лица, одна версия бледнее красками, жестче, и в то же время как-то теплее, бачки скругляют, делают это лицо чуть шире, вторая версия более яркая, тонкая, изменчивая как бегучая хо-лодная вода. Мужская версия и женская, ян и инь.
— Прадед наш, Жозеф Анри Дезире де Карабас, пришел в Россию с Бо-напартом, он был трубачем, молоденьким совсем. А обратно домой не вернулся, попал в плен, а потом осел в Твери, был учителем танцев.
Тут Жозефина отвлеклась, в залу вошел новый человек, и она сразу, бросив мне: «Это один из наших, я сейчас», — устремилась к нему. Это был совсем молодой еще человек, лет двадцати с небольшим, наверное. Волосы гладко зачесаны, безукоризненный косой пробор, весь такой акку-ратный, вычищенный, в светлой тройке и бабочке небесно-голубого цвета, такой старательный канцелярист с виду. Жозефина схватила его за руки, стала поворачивать, смеясь, то туда, то сюда. Они о чем-то негромко пере-говорили, потом он отошел к окну, к стоящим там дамам, а Жозефина вер-нулась ко мне:
— Знаете, кто это? Это Рюрик Ивнев, очень талантливый поэт. Он бу-дет читать свои стихи. Постойте, под каким он номером... — она разверну-ла свою программку, — ах, вот, номер третий. Послушайте его, вы поймете, какой он.
Не могу сказать, что мне так уж приятно было слушать ее восторжен-ную оценку этого Рюрика. Придумают же себе имена, уверен, что на самом деле он какой-нибудь Петр или вообще Фаддей. Но хочет называться не много, ни мало Рюриком. Может даже чувствует себя Рюриком. Гордо несет голову, увенчанную призрачным венцом.
— Скажите, Жозефина Матвеевна, «наши» — это кто?
— А-а, я же вам не объяснила, извините. Вы слышали про кабаре «Бро-дячая собака»?
На мой отрицательный ответ она несколько удивилась, будто знать о нем должен каждый житель столицы. Оказалось, это был такой подвал, ка-бачок, где собирались поэты, художники, музыканты, в общем все те, кто причислял себя к настоящей богеме. Они сами там все оформили, кто-то раскрасил стены, кто-то изготовил деревянную люстру, ну и так далее. Се-бя они, эти самые «наши» величали «собачниками», дескать, доля артиста весьма похожа на собачью бродяжью жизнь, а прочую «чистую» публику, что собиралась поглазеть на знаменитостей, звали «фармацевтами», мне не очень понятно почему, возможно кто-то посчитал, что фармацевт-аптекарь — это воплощение бесталанности, бесчувственности и безвкусия. Теперь уж этот подвал закрыли за нелегальную продажу спиртного, знакомая те-ма, много трактиров и ресторанов закрывают, но те, что побогаче откры-ваются вновь и вновь. А этот, артистический, затух. Вот и Жозефина быва-ла там, правда, как она говорит с сожалением, недолго, всего пару месяцев («Но это была целая жизнь, понимаете, настоящая, насыщенная, без повсе-дневного притворства, скуки, вымученных пустых разговоров и бумажных улыбок»), а там и все, прикрыли лавочку. Оказывается, она не только поет, но и сама пишет стихи, то есть песни, и стихи и мелодию к ним.
Пока мы беседовали концерт начался. Артисты один за одним выходи-ли в ту дверь, через которую давеча входила к нам хозяйка дома. Дверь оставалась приоткрытой, и через нее доносились до нас голоса, читавшие стихи, пение, музыка и аплодисменты после каждого выступления, не осо-бо громкие, скорее вежливые. И вот Жозефина тоже исчезла за этими вратами. Я не удержался и заглянул за приоткрытую створку. Там был вы-ставлен белый кабинетный рояль, а далее на стульях рядами сидели зрители, человек тридцать или чуть больше, все сплошь господа в мундирах и фраках и дамы в богатых платьях. Интересно какую сумму выложил каж-дый из них за этот концерт? Благотворительность — дело дорогое.
Пела Жозефина прекрасно, чистый глубокий голос. Когда она запела Марсельезу, я увидал, как во втором ряду поднялся один господин, лысый, но с густыми ухоженными усами, и тоже запел. Лицо его показалось мне знакомым, и тут позади меня кто-то, также подглядывавший в щель, не-громко произнес: «Смотрите-ка, Палеолог».
И верно, это был французский посланник Морис Палеолог, я видел его портрет в еженедельнике «Лето-пись войны» в прошлом году, когда еще пристально следил за событиями мировой бойни. Вслед за французом поднялось еще несколько человек, потом еще, а потом поднялись и остальные. Так, стоя, все вместе и допели до конца, а потом аплодировали, и вот тут мне показалось, что не просто из вежливости, что тронуло их что-то, может быть сам гимн Франции, а может и голос исполнительницы.
Полный текст книги Ю_ШУТОВОЙ "Дао Евсея Козлова" можно бесплатно читать на странице голосования на Livelib.
Другие рассказы и повести Ю_ШУТОВОЙ можно бесплатно и без регистрации читать на сайте Игры со словами и смыслами.
Вам может быть интересно на Дзен:
Успеть свалить из города, пока не опустили шлагбаум
Вот вы и вернулись