Продолжаем рассказывать о Чили и о приключениях “в краю озер и вулканов”.
Озеро Лос Сантос/Эсмеральда. Плывут пароходы – привет, синьор Ротт!
Наш отель легко узнать по зарослям папоротника и гортензий перед входом. На соседнем холме – лютеранская церковь, это уж совсем незабываемая примета. И, хотя день здесь не такой бесконечный, как в Порто-Наталес, всё равно в полвосьмого вечера светло, и снегá Озорно сияют прямо в окно. С сожалением оторвавшись от вида, мы бежим обследовать город. А город вполне оживлённый. Направо пойдешь – “Немецкий клуб”, налево – Colegió Alemán, школа, расписанная в цвета двух флагов, Чили и Германии. А прямо – “Немецкое акционерное общество”. И хочется не чилийского писко с каким-нибудь королевским крабом, а немецких сосисок с пивом. Нагуляв аппетит, давясь ассоциативно вырабатываемой слюной, отправляемся в ресторанчик – нет, скорее, кафешку вроде наших дайнеров – “Хаусманн”, с готической вязью на вывеске. В меню гуляш и сосиски с квашеной капустой-sauerkraut, слегка прижаренный шпатцль. И пиво, местное немецкое пиво Kunstmann!
Ну, скажем, шпатцль я едала и повкуснее, и капусту заквасить можно посочней. Но зато официант, он же хозяин, голубоглазый брюнет — потомственный портоварский немец. Задаю ему обязательные вопросы о семье, о самоидентификации, о немецких корнях. Такое впечатление, что они не играют в немцев, они действительно немцы, и гордятся – не расовой чистотой, ни в коем случае! – тем, что сохранили память и корни.
Из Порто-Вареса вдоль берегов Янкиуеэй – мимо школы под двумя флагами – мимо Кальбуко с перебитым носом – мимо снова схоронившегося за облаками Озорно – мимо озера Тодос-Лос-Сантос (“Всех Святых”), то есть через парк Розалеса… “Мы здесь уже были!”
А вот и не были: водопад Петроуэй действительно связан с озером, он питает его своими водами. Но как оказалось здесь, в парке, Петроуэй могуч и стихиен и потому прекрасней, чем само озеро, слишком уж лазурное и умиротворяющее. За официальным входом густой лес и тропочка, ведущая к гигантским валунам, о которые и спотыкается бушующий поток. Вода балансирует на краю базальтовых бассейнов (кто сказал, что Озорно oбессилен годами бездействия?!) и, в конце концов не выдержав этого напряжения, обрушивается вниз. Полюбовавшись водопадом, мы подъезжаем к озеру и садимся на паром. Два часа по фьордам, когда по борту позируют то Озорно с Кальбуко, то Озорно с далеким Пунтагадо, то Пунтагадо с Тронадором, а то и все четыре имеющиеся в наличии вулкана в единой рамке видоискателя.
Потемкинская деревня Peulla
Мы едем в Пеуллу, деревушку размером с монету на границе между Чили и Аргентиной. Далеко не все пассажиры парома вернутся вместе с нами; как минимум половина заночует в Пеулле перед отправлением дальше, в Аргентину. Дорога, тянущаяся через чилийско-аргентинскую границу, проходит через три озера и четыре раза меняет направление и название. Из Порто-Вареса в Барилоче, или в другую сторону, из Барилоче в Порто-Варес – этот переход открыл в свое время некий Рикардо Ротт, потом передал дельце сыну. Швейцарец Ротт сам впервые пересек Анды по этому маршруту в 1913 году. Что вело его – через горные перевалы, потом на лодке, потом пешком? Всего-то шерсть, всего-то соображения прибыли, усохшей в результате … правильно, детки, вы уже запомнили… торжественного открытия Панамского канала. Историческая встреча с аргентинцем Франциско Морено, известного под кличкой Перито, открыла ему товар понадежней шерсти: адреналин для туристов. Вот адреналином-то и стал торговать синьор Ротт со товарищи. Старик Ротт, кажется, похоронен там же, а сын до сих пор правит своим маленьким царством среди озера. … Роттам принадлежит один из многочисленных островков. Проплывающие мимо приветствуют остров и Ротта корабельным гудком.
Зелёные воды озера Эсмеральда расступаются перед нашим паромом, до отказа заполненным людом: честное слово, впервые за все время в Чили видим действительно наполненное, битком набитое помещение! Среди озера паром останавливается, мотор затихает. Любуемся водопадом? Оказывается, наряду с туристами паромом пользуются местные, ездившие в город по делам. Шурша куртками, они собираются по правому борту, высматривая свою лодку, как дети, за которыми не идут забирать из садика. Лодчонка пришвартовывается, народ “выходит”. Коротконогие коренастые мужчины и женщины с неожиданной ловкостью слезают по хлипкому веревочному трапу. Еще немного, и они дома. Другого пути, как через озеро, нет. Водопад маскирует от нас домашнюю сцену прибытия.
Привези мне, тятенька, из города цветочек….
Вспомнилась давно подсмотренная сценка в совсем другом конце света, в Венеции, когда мы наблюдали, как буднично одетый человек с батоном под мышкой прыг-прыгал с гондолы на гондолу, добираясь до полузатопленного входа в свой дом. На воде живы поиском счастливых возможностей, радостью удобного случая.
Пеулла – это деревушка, в которой живет 120 человек, в основном обслуга двух отелей, “исторического” и новенького. Здесь свой медпункт, своя школа на пять учеников, грядки, конюшня, лодчонки и все, что может понадобиться туристам. Все такое чистенькое, экологично-наманикюренное, овечки-отличницы чуть не припудрены, козы аккуратны, как соседствующие с ними грядки. В то же время бегает старинная, еще времен Ротта-папы, тележка для перевозки туристов. Милое такое сочетание природы и комфорта, старины и модерна. Желающих прокатиться на лошадке и “ощутить себя первопроходцами, путешествовавшими по этой земле четыреста лет назад” (о, романтизм туристических брошюр!) совсем немного, человек шесть. Конюх приветствует нас, подбирает лошадь каждому по способностям. Неожиданно оказывается, что наш скромный опыт верховой езды делает нас чуть не профессионалами в этой группе. Лошадей немного, поэтому мне и мужу достаются самые сложные, “с характером”.
Стараясь не горбиться и выглядеть импозантно, трогаюсь.
Конюх подъезжает сбоку:
– Спину, спину держи!
– Давно Вы тут работаете?
– Я тут живу, – отвечает он со значением.
– Всю жизнь?! Не-ет…
Глаза его смеются, но сам серьезный, прямо-таки суровый:
– Какая разница, где человек родился? Главное, где человеку хорошо. Мне здесь хорошо.
– Скажите честно, все это – деревня, животноводство, грядки – исключительно для туристов?
Он молча подмигивает, по-прежнему не улыбаясь и, отвeдя веселые глаза, делает вид, что проверяет мои подпруги.
Но медовые луга и пахучий лес Пеуллы начинают брать свое, и кажется, что вот так бы и ехала шагом часами, неделями, и мерещится, что я действительно плетусь за теми первопроходцами, которые путешествовали из любви к искусству, что я – одна из них… Лошадка не прощает мою мечтательную расслабленность и жадно вгрызается в луг. В результате от конной прогулки не осталось ни одной порядочной фотографии, поскольку абсолютно на всех морда моей лошади скрыта за лихорадочно пожираемыми ею разноцветными охапками луговых цветов. Прощаемся с обитателями экодеревни: и с добродушной официанткой, подававшей безразмерный “комплексный” обед с множественными переменами блюд, и с мрачным красавцем конюхом, с лошадкой, для которой я была лишь способом передвижения поближе к вожделенным букетам (поскольку имя ее я забыла, так и хочется переименовать ее в Эсмеральду, в честь озера и немножко в честь литературной козочки Эсмеральды). А потом мы плывем обратно, и веер фьордов раскрывается в обратном порядке, и вулканы выстраиваются по другому борту, и мир этот настолько совершенен, что кажется, плыть можно вечно.
До чего надоело одеваться “слоями”! – но ничего не поделаешь, патагонская погода щедра на резкие перепады. В основном, конечно же, на резкое похолодание. Температура ранним утром отличается от дневной, как нью-йоркский декабрь от сентября. Индейские перчаточки не раз пригодились. Также нелишними оказались шапка, шарф и тёплые носки. И кажется, я готова начать вязать ещё одну пару, благо шерсть различного качества, от нежной как щечка младенца альпаки до кусачей ламы, лежит чуть не в каждой витрине. После возвращения из Пеуллы обязательно выйдем на вечерний променад перед ужином, тогда и купим вязальные принадлежности.
Въехали мы в город в щедрых предзакатных лучах, но пока принимали душ и переодевались, солнце скрылось за одной-единственной омрачающей небосвод тучкой. Спустились со второго этажа, и нá тебе – дождь! А нам, между прочим, грозили сезоном дождей… И если дождь продлится до завтра, то плакала наша поездка на остров Чилое. Вернулись за плащом, такой желтый негнущийся, безразмерный плащ, в котором хорошо в поход. Но здесь, в этом милом, готически церемонном городке, я кажусь безумицей из желтого дома. Хотя… вот еще одна внеконтекстная безумица – птица (позже оказавшаяся патагонским сапсаном), сидящая на крыше Немецкого Aкционерного Oбщества. Да, мы в центре города, но город здесь – это условность, слабая защита от огромного, дышащего холодом нетронутого мира, существующего вне наших потуг колонизации. Сапсан, потоптавшись на карнизе, тяжело взлетает, слегка просев на взлете и на секунду опустившись чуть не до первого этажа. Дождь внезапно останавливается, и можно продолжать прогулку по дощатому тротуару. Направо пойдешь – упрешься в озеро, налево пойдешь — увидишь дальние горы и снежные вершины, чьих имен мы не узнаем, не успеем просто.
Я вдруг понимаю, что совсем позабыла о событиях последних месяцев. Очень просто – в Порто-Варесе о политике не говорят, камнями не швыряются, граффити ни на что не мажут. Здесь все благополучны и размеренны, довольны жизнью. Туристов по-прежнему немного, а кафе вдоль берега озера переполнены. Местными. На крытой площади по вечерам проходит фестиваль народного танца, a дети и взрослые в великолепных костюмах, готовясь к выходу на сцену, волнуются в специально отведенных для этого местах.
Продолжение следует...
Галина Ицкович
Чили: черновик приключения. Часть первая
Чили: черновик приключения. Часть вторая
Чили: черновик приключения. Часть третья
Чили: черновик приключения. Часть четвёртая
Чили: черновик приключения. Часть пятая