По дороге на Азовскую улицу, где жила Людмила Степановна Бочарова, классная руководительница Серёжи Маслова, Наташа вспомнила глаза мальчика во время их не долгой беседы. Вспомнила и, от чего-то, все больше и больше не доверяла им, этим глазам. И слова были скользкие, неопределенные. Даже не в словах, нет! А в интонации голоса, да, в интонации было, что-то фальшивое, не натуральное. «Здорово он разыграл этот спектакль с фотографией! Артист! .. Какие у него не детские глаза! Как он настороженно осмотрел меня, как скользил глазами по форме!..»
Учительница оказалась дома. Она была в курсе произошедшего в семье Масловых и охотно отвечала на вопросы Наташи.
– Какой он ребёнок? Не простой. С ним сложно общаться, он замкнутый, самолюбивый, эгоистичный. С ребятами из класса он не дружит, за исключением одного Володи Лапина. Что их связывает, я не знаю. Возможно общие интересы, какие-то, хотя они абсолютно разные мальчики. Серёжина мама, неоднократно жаловалась мне на его характер. Она говорила, что он изменился у мальчика в худшую сторону, после рождения Танечки, ну, а после того, как родилась ещё одна сестра, Сережа сделался, просто невыносимым.
– Как вы считаете, почему? – спросила Наташа.
– Причина одна, может быть в таких случаях – ревность!
Наташа по дороге обратно, снова и снова вспоминала разговор с учительницей. «Ревность!.. Ревность! – стучали в голове слова. – Увлеклись другой версией, даже Маслова, прошлый раз, о сыне не распросили. А эту ревность, тоже со счета не надо сбрасывать. Зачем он солгал?Да, знал об отношениях матери с Ямщиковым всё в подробностях, и за это его ненавидит, ждёт удобного момента для мести. Но, не слишком ли это жестоко, для двенадцатилетнего ребёнка?! Шутка ли, перекладывать чью-то вину на другого!»
Перед сном Наташа вошла в комнату родителей.
- Пап, в Москве был один случай, когда семилетний мальчишка выбросил из окна девятого этажа свою грудную сестрёнку. Когда его спросили, зачем он это сделал, мальчик ответил: «чтобы она не плакала больше. Она мне, по ночам, спать мешала!»
- Что ты этим хочешь сказать? – как-то отстранённо спросил Егоров, расстёгивая сорочку.
– Ничего! Пока, ничего!
- Знаю, какую аналогию ты проводишь, тебе не даёт покоя слово «ревность», но в этом возрасте все дети ревнивы. Я, кстати, спросил у Терещенко о разговоре с Леонидом Масловым на эту тему. Он отрицать факт ревности не собирается, но, так же говорит, что последние полтора года, отношение сына к сёстрам изменилось в лучшую сторону. Он их сам водил в садик перед школой, сам забирал их оттуда. Все было нормально! Потом, чисто технически ничего не сходится. У Сергея полное алиби. В 14.00., он уже был у Лапина, а пожар начался в половине третьего, без двадцати три всполошились соседи.
– Да-да! Конечно! Я, правда, ещё не разговаривала с Терещенко, не застала его… Я просто так тебе рассказала, тот случай. Мало ли, что! Спокойной ночи!
Тут она бросила взгляд на маму, та сидела на кровати с очень озабоченным видом, на Наташу она старалась не смотреть. И отец сегодня, Наташа заметила, не тот. «Поссорились, может!» - подумала она и, вышла из их комнаты.
