Еще со школьных времен я помню трогательные параграфы из учебника для 6 класса о добрых и свободолюбивых катарах-альбигойцах, цветущий Лангедок которых уничтожили злобный Римский папа Иннокентий III и не менее злобный предводитель крестоносцев Симон де Монфор. Но на смену учебникам приходят и другие книги, а вместе с ними и вопросы на которых мало ответов. Цветущая Окситания… вот только, что там цвело? Если подумать, чертополох и черная белена тоже цветы.
Если говорят о городе Безье при штурме которого крестоносцами погибло до 20 тысяч человек, и к месту и не к месту оперируют лишь возможно прозвучавшей фразой «Господь узнает своих», то почему пытаются усиленно замалчивать такое явление как катарская «эндура»? Или в крайнем случае пытаются совершенно бесхитростно выдать этот ритуал добровольно-принудительного умерщвления за обычный «пост»?
Приведенный ниже пример лишь один из многих частных случаев, которые вкупе и вынудили Римского папу объявит крестовый поход против альбигойцев.
К началу крестового похода 1209 практически все дворяне Тулузского графства, графства Фуа и виконтства Безье от простых рыцарей до самих сюзеренов были уже настоящими катарами, если не «совершенными» (которых было не так уж много вообще), то как минимум «верующими» - они и составляли основу альбигойского движения. Во всех дворянских семьях были скрытые альбигойцы в том числе и Раймунд VI, граф Тулузский.
Особенно среди катарских сеньоров выделялся Раймунд Роже, граф Фуа. Он, впрочем, успешно умудрялся выдавать себя за католика, при том интересном факте, что знаменитым замком Монсегюр (в конце концов ставшим последним оплотом альбигойцев) владела его родная сестра. Жена и мать также «внезапно» принимали заметное участие в катарских собраниях.
Раймунд Роже в числе других многочисленных своих владений имел права на аббатство Сент-Антонен. Вот только не единолично, а совместно с одним из аббатов церкви. Чтобы изгнать аббата вместе со всем клиром он придумал следующую комбинацию – подговорил двух рыцарей своей свиты привезти их мать в аббатство, при том, что эта женщиной была даже не «верующей», а «совершенной», одной из наставниц, то есть принадлежала к высшей иерархии катаров. Разумеется, сразу по ее приезду монахи аббатства попытались не пустить ее в обитель. Говорится о том, что один из каноников аббатства даже ударил сеньору.
В ответ на это… братья-рыцари перерезали ему горло прямо на алтаре. Хм, даже по современным меркам эта уголовщина тянет не просто на убийство, а на что-то большее. Раймунд Роже немедленно прибыл в аббатство во главе отряда воинов, изгнал аббата, священнослужителей и монахов, и превратил обитель в укрепленный форт. Не очень понятно, какой был даже формальный повод для захвата – это разбой в чистом виде.
Но этим дело не закончилось. Братья-разбойники, те самые рыцари, разграбляя часовню, разломали деревянное распятие и сделали из него ступки. Потом вытащили на улицу деревянный же крест, отломили от него изображение Христа в натуральную величину, и сделали из него «квинтину» - деревянный манекен для рыцарских тренировок с копьем. И тут же принялись за «обычные» рыцарские забавы. Каждый раз, когда очередной рыцарь или оруженосец, удачно попадал копьем по этой святотатственной «квинтине», свита Раймунда радостно орала «Он расплатился!»
Резонно предположить, что договариваться с подобными субъектами было уже бесполезно. Только кто-то вроде свирепого Симона де Монфора мог решить эту проблему.
Да, кстати. Это жители Безье, и другие простолюдины-простаки гибли при крестовом походе тысячами. А Раймунд Роже, граф Фуа, относительно удачно пережил этот крестовый поход. Война с Симоном де Монфором, в частности, была для него не очень счастливой, он даже потерял свою центральную резиденцию – замок Фуа. Отделался штрафом и получил прощения, а после гибели отважного Симона де Монфора ему удалось отбит Фуа и большую часть своих потерянных ранее владений.
