Считается, что если относиться к чему-то с неприязнью, это будет всячески портить жизнь, а если переломить своё восприятие, то и проблема решится. Вероятно, моя ошибка в том, что я никак не могу заставить себя полюбить бюрократические структуры...
В некотором тридевятом государстве, а именно в Российской Федерации, жил-был Иван. Не царевич, а начальник отделения УФМС по г. Москве по району Тёплый стан. У меня нет в мыслях щадить его репутацию, однако фамилию его опустим. Во-первых, должности вполне достаточно, чтобы идентифицировать конкретного человека, а во-вторых, таких Иванов по бескрайним просторам нашей родины пруд пруди, на всех вдохновения не напасёшься. Поэтому пусть имя считается нарицательным, чтоб прочим чиновникам не было обидно, что им не посчастливилось увековечиться в литературе, хотя на их совести подобных правдивых историй тоже полно.
Итак, к вышеупомянутому Ивану погожим утром первого июня я постучалась в кабинет, преисполненная смелых надежд заменить паспорт, как и положено законопослушной гражданке, достигшей двадцатилетнего возраста.
Конечно, до двери, на которой висела табличка с его именем и номером телефона, я добралась далеко не сразу. Этому предшествовало двухчасовое хождение кругами, напоминавшими девять кругов ада, по мукам и по бюрократическим окошкам, где никто не мог определиться, куда бы меня направить. Ведь разделение труда подразумевало, что один специально обученный человек занимается жильцами, зарегистрированными по моему московскому адресу, другой – теми из них, у кого регистрация временная, но если, как у меня, эта временная регистрация выдана в связи с обучением в вузе, такой случай не вписывается в компетенцию ни первого, ни второго специально обученного человека, а третьего человека для данного вида работы обучить забыли.
Единственным кто, хоть что-то смыслил в моём положении и в заполнении вороха бланков, которым я обзавелась по мере блуждания по окошкам, оказался охранник с длинными седыми усами. Он в итоге и указал мне путь к кабинету Ивана, под дверью которого мне предстояло провести остаток дня.
... Недели сменяли друг друга, листы календаря вели счёт скоротечному времени. Отцвело жаркое лето, прохладные ветры возвестили о приближении сентября. Школьники вернулись с каникул за парты, листья начали желтеть, а вскоре и осыпаться. Птицы караванами потянулись на юг.
А я продолжала, словно немой укор, представать на пороге кабинета Ивана, порой с тоской вспоминая оптимистичную строчку административного регламента, обещающую замену паспорта в двухмесячный срок с момента приёма документов.
Это был познавательный жизненный этап.
Я узнала, что если к числу дней, уходящих на бюрократические проволочки УФМС по Москве для отправки запроса по месту жительства обратившегося, прибавить аналогичное число суток, требующееся белгородскому отделу для составления ответа, а также не забыть приплюсовать к этому коэффициент замедления почты России и умножить всё на два, так как из-за допущенной в адресе ошибки, обнаружившейся после целого лета ожидания мной сдвигов, переписка возобновилась с нуля – получится цифра, которая всё-таки меньше средней продолжительности человеческой жизни.
Я узнала, что никогда нельзя сдаваться, потому что даже если по указанному контактному телефону в любое время рабочего дня на протяжении нескольких месяцев идут безответные длинные гудки, 564-ая попытка всё же может стать роковой и даст шанс услышать на другом конце линии беззаботный голос Ивана.
Я узнала, что выдать новый паспорт – это вовсе не значит точно перенести в него информацию из старого. В частности такая обязательная графа, как прописка, запросто может быть проигнорирована, а на добавление трёх строчек на эту тему уходит ещё пара месяцев.
Я узнала, что предусмотренная административным регламентом выдача временного удостоверения личности на период замены паспорта – миф, и что гражданину предоставляется сперва жить с просроченным старым документом, а потом и вовсе, как коту Матроскину, довольствоваться усами, лапами и хвостом для покупки железнодорожных билетов и прочих потребностей, которые он имеет неосторожность иметь в течение полугодия работы бюрократической машины.
И вот наступило 28 октября. Красное число календаря. Не только потому, что это День Рождения моей тёти. Но и потому что к моему семейному празднику Иван и его команда приурочили самый лучший для меня подарок, о каком я только могла мечтать – долгожданный, должным образом заполненный паспорт.
Думаете, тут и сказке конец, а кто слушал молодец? Как бы не так.
Год спустя моя неугомонная душа пожелала легальным образом выехать за пределы страны, что предзнаменовало замену загранпаспорта. На этот раз, поумнев и учтя незабвенный пережитый опыт, я обошла далеко стороной кабинет Ивана, прибегнув к оформлению документа через портал госуслуг. Сама процедура прошла вовсе непримечательно, без приключений, точно в срок – было бы даже рассказать нечего, если бы...Если бы в момент получения заграничного паспорта не выяснилось, что российский у меня не внесён в базу данных. В самом деле, зачем? Не Иван же должен помнить о такой мелочи. Он же не обещал, что документом, которые он делал мне всего каких-то пять вымученных месяцев, можно будет пользоваться.
Хочется от души поблагодарить этого человека, благодаря которому я примерила на себя и роль бомжа без прописки, и роль апатрида с недействительным удостоверением личности. Без него мне не пришло бы в голову пуститься на такой экстрим, и я так и не познала бы столь интересных ощущений, оставаясь всю жизнь скучным обывателем со стандартным набором документов.
Впрочем, справедливости ради благодарить стоит не только его. Долго ли коротко ли, попала я потом и в другое тридесятое государство, а именно во Французскую Республику, где мне позволили опробовать на своей шкурке ещё один необычный статус – незаконного иммигранта. Так и не удосужившись за три месяца, отведённые их законодательством для выдачи вида на жительство обладателям долгосрочных виз, принять меня, местные миграционные службы вынудили меня пересекать границу на новогодних каникулах с весьма сомнительной, напечатанной на домашнем принтере и не имеющей юридической силы бумажкой, якобы подтверждающей их благословение на моё путешествие. Однако минус на минус даёт плюс: таможенники оказались со своей стороны не менее безалаберны, не заметив, что по мне плачет штраф, что обеспечило мне безбедное нелегальное путешествие.
Сократ, когда его приговорили к смертной казни, был доволен, что, подчиняясь решению судей, уважает законы, ради которых он принесён в жертву. Меня же наплевательское отношение чиновников к их обязанностям, регулярно лишает подобной мазохистской радости во вред себе полюбоваться торжеством закона.
Одно меня радует: досточтимый Макс Вебер не дожил до описанных событий, в противном случае он сжёг бы все свои труды, в которых провозглашает бюрократию идеальным типом управления обществом, отрёкся бы от своих концепций и больше никогда не осмелился бы заниматься научной деятельностью.
