Мне, к примеру, странно вообще слышать претензии, что поэзия возможна лишь при знании творчества тех или иных поэтов – в своё время, сидя годами в одиночной камере и не имея никакой связи с литпроцессом, аргентинский поэт Сесар Вальехо доказал обратное. Я специально привожу этот химически чистый пример, зная страсть людей к авторитетам.
Мне же лично и так очевидно, что поэзия сегодня вполне возможна без знания имён Сатуновского, Некрасова, Аронзона и Ерёмина, что бы там ни утверждал Айзенберг. Я знаю, что навлекаю этим утверждением гнев литературных, но вполне земных «богов», и, тем не менее, считаю, что поэзия не ограничена литпроцессом, и он вовсе не главное условие для её существования и уж точно не причина. Так что говорить, что без знания поэзии четырёх людей сегодня «разумная деятельность в русской поэзии невозможна», попросту глупо. Мир и язык больше и старше вас всех, господа литературоцентристы, и вы сами прекрасно знаете об этом, так что нет смысла лукавить – над вами есть (и много есть) того, над чем вы вовсе не имеете никакой власти, на что вы совсем не влияете, и влиять никогда не будете! Это у вас такое проявление своеобразного атеизма.
Не мудрено и вполне естественно, что многие из «специалистов» уклоняются в литературоцентризм, сколь бы мистично сама литература ни воспринималась ими. Глубина восприятия никогда не заменит открытости – ИМХО, замкнутость взгляда здесь имеет корни в характере бытования во времена Советского Союза.
Литературоцентризм и отсутствие открытости приводит и к обожествлению фигур людей – будь то Аронзон или Некрасов. Отсюда и несколько затхлая (что неизбежно!) атмосфера андеграунда. Заметьте – я нисколько не умаляю качеств поэтов, не занимаюсь заново ранжированием – это неинтересно мне лично и неблагодарное занятие вообще. Всегда слишком много сплетено личных и вполне эгоистичных мотивов в литпроцессе. Концентрация эго-интересов в литературе такова, что даже приближаться не хочется. Многие люди напоминают гранатные «растяжки» – взрываются одинаково убийственно – без зазрения, кто и почему их задевает. И это, ИМХО, тоже следствие литературоцентризма. Будь люди шире во взглядах и не так прикованы к литературе, они реагировали бы более свободно и менее болезненно. Однако вернёмся к высказыванию Айзенберга. Он говорит: «Стихи – это непрерывное выяснение, что такое стихи. То есть выяснение того, что такое стихи сегодня, а это невозможно без ориентации на местности, в «поле действий» (как определял поэзию Мандельштам)».
Это ключевое место, в котором производится иллюзия совершенно логичной речи, и на этом «всё стоит» (под сурдинку используя и Мандельштама как авторитет (ну, кто на него?)). Рискну утверждать, что выяснение, что такое стихи – вообще не цель стихотворства. Это побочный эффект. Утверждение стихами самих себя неизбежно, а вот «выяснение» – это другое, здесь цель должна быть поставлена до самой поэзии, а это к поэзии, извините, не имеет отношения, если только не является её ближайшим лирическим предметом, что возможно, но совершенно не обязательно!
Так что определение стихов как «самовыяснения» – это типично литературоведческий трюк, замыкающий явление на себя, хотя в природе этого не происходит. Я даже могу сказать, зачем это делается – чтобы можно было, отделив стихи таким «фокусом» от всего мира, анализировать, препарировать их, манипулировать ими. Но, повторяю, стихи не живут таким образом. Это просто типичная мозговая игра, которая логично далее территориально сужается до понятия «сегодня». Почему Айзенберг не допускает, что стихам вовсе не обязательно «выяснять себя» именно в том пространстве-времени, которое он сам же и задал? Тот, кто сводит всё к «сегодня», явно имеет в этом свой узкий интерес. Далее сомнительное утверждение о самопрояснении стихов получает пафотическую поддержку эмоциональной артиллерии автора – «Мы не живем в сегодняшнем дне, мы в него прорываемся, и нет более насущной задачи, чем выяснение, что такое это «сегодня». Стихи – один из самых испытанных и действенных способов такого прорыва».
Вот так нам взяли и навязали простым называнием, без аргументов – цель и важнейшую задачу в жизни. А я позволю себе усомниться в такой постановке. Автор все время мыслит стихи орудийно, но меняет их цель произвольно – то они сами себя должны выяснять (что, в общем-то, странно, как выяснилось – раз уж они могут быть сами по себе до или без всякого выяснения себя, то они вовсе просто средство для человека, жаждущего прорваться в вечное сейчас).
О последнем – могу сказать определённо – это задача действительно решается (и имеется исторический опыт), но не средствами поэзии – поэт в этом смысле всегда будет фигурой трагической, не достигающей цели в полноте, только если он не пророк или визионер, призванный к вестничеству в мире (у этих людей другой род трагичности, но он кажется просто полным вариантом того, чем мучается в своём высказывании каждый настоящий поэт).
Вот, собственно, и всё. Предупреждаю сразу – спорить особо не собираюсь, если обнаружится, что пришедший спорить просто не дал себе труда меня понять.
Валерий ДЁМИН
______________
Справка:
Валерий Дёмин (nandzed), поэт из города Владивосток. Учился на отделении журналистики ДВГУ и в Российском открытом университете – колледж искусствознания и культурологии по специальности семиотика.
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!