Продолжаем рассказывать о Чили и о приключениях “в краю озер и вулканов”.
Вулкан Озорно. Озорник играет в прятки
Я дремлю в самолете, и мне снятся воинственно наступающие белые петухи с плешивыми лицами, которых надо упаковать в ручную кладь, а они, естественно, сопротивляются. Чушь какая.
Сквозь петушиный бред рифмуются глупости:
Мы явились в край озерный,
Но не вышел к нам Озорно.
Озорно – это вулкан, между прочим.
Это право, не зазорно
Не взобраться на Озорно.
Потому что мы не катаемся на лыжах, а есть ли там пешие тропки?
Приземлились в Пуэрто-Монтте и сразу поехали в Порто-Варес.
Пусть не хвастун и не позер, но
Пускает дым в глаза Озорно.
Ничего он, конечно, в глаза не пускает – и потому, что уже лет сто пятьдесят, как не было извержений, и потому, что он к нам действительно не вышел навстречу, а наоборот, затянулся плотными тучами, как только мы въехали в город. Такое я уже проходила много лет назад на экскурсии к Фудзияме: “Посмотрите прямо, перед вами должна была быть Фудзияма” (тьфу ты, пристали рифмы!). А вместо Фудзиямы стоит стена густого тумана, и переживающий эту неудачку старательный гид раздаёт открытки с видом, НЕ открывшимся перед нами.
В Чили с открыточками за туристом не бегают. Не сложилось сейчас? – Что ж, сложится в следующий ваш приезд. Поэтому мы решаем на “завтра” не надеяться, а подобраться поближе и потрогать невидимый вулкан немедленно. Ничего необычного в этом скромном желании нет: вулкан вполне досягаем, он вообще-то в свободное от извержений время прекрасно служит горнолыжникам. Сейчас не сезон, снег только на шапке – значит, карабкаемся до полдороги в маленьком автобусе, а там можно залезть ещё повыше, к основанию верхней части, где собственно снежная шапка.
Итак, как вихрь ворвавшись в Пуэрто-Варес (Порто-Варес) и второпях закинув вещи в стильный отель всего в двух кварталах до деревянного “даунтауна”, мы хватаем в турагентстве экскурсию. Едва глядим по сторонам от спешки, а зря: городок, кажется, премилый, в башенках и шпилях. Успеваем заглотить вкуснейшую, но, к сожалению, непосильную порцию патагонского клыкача в ароматных травках, зажаренного на расположенной непосредственно за нашим столиком жаровне так, что весь процесс виден, и добежать до турагентства к самому отправлению мини-автобуса. Наш гид уже ждет.
Хотела бы я определить для себя, как выглядит чилиец, коренной чилено. Смуглый и коренастый? Светлокожий и широкоплечий? Но тут возникает масса философских дилемм: считать ли чилийцами индейцев? считать ли чилийцами потомков мадьяр, хорватов, французов, и, конечно же, испанцев? А как насчет немцев?
Наверное, стоит рассматривать чилийцев так же, как и североамериканцев: отдельно гражданство, отдельно этническое происхождение. Но, в отличие от “плавильного котла” Соединенных Штатов, здесь границы заселения изначально были очень четкими, и в результате в каждом регионе доминирует своя этническая группа. Так из Патагонии хорватской мы перелетели в Патагонию немецкую. Достаточно посмотреть на лица и гида и шофера. В 1853 году первые немецкие поселенцы прибыли на берега озера Янкиуэй и основали Порто-Варес, пользуясь привезенными из дома инструментами, руководствуясь привычными технологиями, логикой, обычаями. И получилась вылитая Германия, совсем как дома. Разве что в Германии из окна не увидишь этакую колоду вулканов.
Для более агрессивного и предприимчивого колонизатора не было здесь ничего привлекательного: ни порта, ни золота. Только невозделанная земля, ну и, может, нетронутыe пастбища. А вот трудолюбивым богобоязненным католикам, беднякам из Германии, этот ломоть страны пришёлся в самый раз. Интересные здесь немцы. Немцы минус двадцатый век. Немцы без немецкой философии или искусства, но с немецкой тщательностью и порядочностью.
Спрашиваю у гида:
– Вы кто по происхождению?
– Наполовину немец, наполовину чилено… Сложно объяснить, в маме текло много кровей.
– А что в Германии, осталась семья? Были там когда-то?
Он (неохотно):
– У покойной бабушки где-то хранился адрес тётки её отца, из той части семьи, что никуда не поехала. Но что у нас могло сохраниться общего? Зачем нам их искать?
И впрямь – ни к чему. Те немцы, кому это родство было позарез необходимо, сами нашли своих чилийских родственников.
Он энтузиаст-натуралист, с интересом разглядывает фотографии трав и ягод, сделанные мной на юге, и называет по именам черничноглазую ягоду калафате, и пьяную ягоду макуи, и угни, похожую на микроскопические красные яблочки. А потом взахлёб рассказывает о своём богатствe: о деревьях и травах парка Розалес. Вот, например, дерево алерсе, Fitzroy copercyprres, на юге не растёт, а оно – особенное. Алерсе, естественно, под угрозой исчезновения. Второе в мире по продолжительности жизни среди живущих ныне деревьев (старейшему примерно 3600 лет) – и больше нигде не растёт. На территории Аргентины, совсем рядом, практически, находится большой, почти нетронутый парк, где этих деревьев тьма, но и чилийская Патагония может похвастаться: вот они! Их ещё называют патагонские кипарисы. Крыши и стены, мебель и поделки – это красное дерево невероятной прочности служило колонистам всем-всем-всем. В двадцатом веке вид почти добили, всего сорок лет назад спохватились. Говорила же вам, что мы – зло!
Медоносное дерево ульмо – ещё одна местная достопримечательность. Зацветёт ульмо только через месяц, поэтому ни снежные его цветы не увидим, ни целебный мёд не попробуем. Ну и ладно: прекрасное озеро выглядывает из-за спутанной гривастой листвы и манит нас вперёд, вперёд, некогда останавливаться и сожалеть о неувиденном. Всё здесь щедрое, сочное, яркое. Жаль, что Озорно не расстаётся с присущей вулканам вуалью облаков. Но вот после очередного излома дороги показывается на горизонте ещё один вулкан, Кальбуко, и уж этот-то виден во всей красе. Правда, он не классический конический красавец, шапка его сдвинута набок, зато он извергался совсем недавно, пять лет назад. Извержение длилось с шести вечера до раннего утра следующего дня, а откапывались потом из-под пепла полтора месяца: все дороги были засыпаны, a коммуникации погребены, можно сказать, заживо.
Домик овчара, собачья будка – везде у входа люпины. И, конечно же, встречи с фауной происходят не там, где обещано и где табличка соответствующая установлена, а в неположенных местах: на заправку выходит роскошная лиса, разглядывает приезжих, прикидывает, чем тут можно поживиться. Попозировав для моего снимка, поворачивается и с достоинством уходит лугом.
В автобусе нас немного: чилийская семья отпускников с огромной сумкой еды в багажнике, на каждой остановке они достают очередную порцию для папи, дедушки; молодые супруги из Германии; ещё несколько пар постарше. Добравшись до нижней станции подъёмника, автобус останавливается, желающие получают карту местности на коричневом листке, и вперёд, если есть охота. Выхожу и понимаю, что фирменный патагонский ветер усилился раза в четыре. Впрочем, есть кафетерия: можно посидеть и полюбоваться видом оттуда. Их кюхен – это что-то сказочное.
Два младших поколения большого семейства, немцы и мы направляемся вверх по склону, остальные растворяются. Мы проходим совсем немного, и открывается рыжий блестящий холм. Золото дураков, пустая порода. Вот только весь он пористый, словно только что выплюнутый вулканом. Мы двое незаметно для себя оказались замыкающими. Очень тяжело идти вверх по склону, когда ураганный ветер пытается сбросить тебя, как надоевшего муравьишку. Мой капюшон превращается в парашют, но без него уши просто отваливаются. Пока борюсь с капюшоном, остальные уходят вперёд. Стараясь следовать за супругами, понимаю, что мой собственный безнадёжно отстал. Останавливаюсь подождать, с лёгким отчаянием следя за исчезающими за невысокой грядой спинами. Понимаю, что я тут совершенно одна, что тропа уходит невесть куда, что сколько времени нужно на возврат, рассчитать теперь сложно, что ветер настолько озверел, что, того гляди, сбросит меня с неудобнoй гряды, а тропа обратно, по которой, очевидно, уже спускается муж… тропа обратно – это вообще не мой вариант. Снова трогаюсь с места.
Некоторое время я борюсь с ветром и уклоном, стараясь не поддаваться соблазну припустить во всю мочь, а не то собьёшь дыхание. И тут впереди показывается чёрная лыжная шапка немца, а потом и вся его фигура. Он не двигается. Становится по крайней мере ясно, где тропа. Я почти не сбилась, вот же. Ещё несколько минут, и я дохожу до немца. Он делает шаг в сторону, пропуская меня вперёд. Через мгновение оборачиваюсь – он идёт следом. Он ждал меня! Жену его я догоняю уже на вершине. Она тоже стоит без движения, то ли любуясь видом, то ли ненавязчиво дожидаясь отставшего мужа, ну и меня заодно. Пользуясь предлогом замедлиться, благодарю их обоих за нежданную солидарность. Не отвечая на слова благодарности, мультяшно-одинаковым жестом оба они указывают на отутюженный лыжниками спуск. Ну да, здесь уже не заблудиться. Просто держаться подъёмника.
Я наконец оборачиваюсь и смотрю на озера и леса далеко внизу, на золотую подсветку быстро скатывающегося под ноги, за рыжий, сверкающий пустой породой, “золотом для дураков”, дальний холм, солнца; на оставшуюся далеко внизу одну-единственную дорогу –ту самую, по которой мы приехали… Ни тумана тебе, ни морока, всё расчерчено кропотливым чертёжником на “отлично”. Поворачиваюсь в другую сторону, в направлении застывшей на тропе человеческой фигуры, – и снежная вершина Озорно вспыхивает во всей красе. Вот он, прекрасный, совершенный вулкан. Что ж ты прятался-то, милый?
Ещё через полчаса, спустившись к автобусу по другому склону, хоть и пустынному в этот час, но более стертому и обжитому лыжниками и экскаваторами, я успеваю-таки ухватить яблочную, в нежнейшем тесте гору кюхена и согреть руки об огромную чашку венского кофе по-патагонски.
Озеро Лос Сантос/Эсмеральда. Плывут пароходы – привет, синьор Ротт!
Наш отель легко узнать по зарослям папоротника и гортензий перед входом. На соседнем холме – лютеранская церковь, это уж совсем незабываемая примета. И, хотя день здесь не такой бесконечный, как в Порто-Наталес, всё равно в полвосьмого вечера светло, и снегá Озорно сияют прямо в окно. С сожалением оторвавшись от вида, мы бежим обследовать город. А город вполне оживлённый. Направо пойдешь – “Немецкий клуб”, налево – Colegió Alemán, школа, расписанная в цвета двух флагов, Чили и Германии. А прямо – “Немецкое акционерное общество”. И хочется не чилийского писко с каким-нибудь королевским крабом, а немецких сосисок с пивом. Нагуляв аппетит, давясь ассоциативно вырабатываемой слюной, отправляемся в ресторанчик – нет, скорее, кафешку вроде наших дайнеров – “Хаусманн”, с готической вязью на вывеске. В меню гуляш и сосиски с квашеной капустой-sauerkraut, слегка прижаренный шпатцль. И пиво, местное немецкое пиво Kunstmann!
Ну, скажем, шпатцль я едала и повкуснее, и капусту заквасить можно посочней. Но зато официант, он же хозяин, голубоглазый брюнет — потомственный портоварский немец. Задаю ему обязательные вопросы о семье, о самоидентификации, о немецких корнях. Такое впечатление, что они не играют в немцев, они действительно немцы, и гордятся – не расовой чистотой, ни в коем случае! – тем, что сохранили память и корни.
Из Порто-Вареса вдоль берегов Янкиуеэй – мимо школы под двумя флагами – мимо Кальбуко с перебитым носом – мимо снова схоронившегося за облаками Озорно – мимо озера Тодос-Лос-Сантос (“Всех Святых”), то есть через парк Розалеса… “Мы здесь уже были!”
А вот и не были: водопад Петроуэй действительно связан с озером, он питает его своими водами. Но как оказалось здесь, в парке, Петроуэй могуч и стихиен и потому прекрасней, чем само озеро, слишком уж лазурное и умиротворяющее. За официальным входом густой лес и тропочка, ведущая к гигантским валунам, о которые и спотыкается бушующий поток. Вода балансирует на краю базальтовых бассейнов (кто сказал, что Озорно oбессилен годами бездействия?!) и, в конце концов не выдержав этого напряжения, обрушивается вниз. Полюбовавшись водопадом, мы подъезжаем к озеру и садимся на паром. Два часа по фьордам, когда по борту позируют то Озорно с Кальбуко, то Озорно с далеким Пунтагадо, то Пунтагадо с Тронадором, а то и все четыре имеющиеся в наличии вулкана в единой рамке видоискателя.
Продолжение следует...
Галина Ицкович
Чили: черновик приключения. Часть первая
Чили: черновик приключения. Часть вторая
Чили: черновик приключения. Часть третья
Чили: черновик приключения. Часть четвёртая