Часть 25. Первые бои...
Часть 23. О полку и службе боепитания...
Часть 1.....
Прощай, милка, уезжаю
На погибельный Кавказ...
Старинная песня.
После длительного путешествия и марша полк приводил себя в порядок. Штабные офицеры были в “разгоне”, устанавливались связи с штабами армии, корпуса, получали карты и тому подобное. И я на “полуторке” отправился в тыловые штабы для, как говорится “засвидетельствования почтения” и оформления обеспечения полка боеприпасами. Невдалеке тянулись темно-синие горы Кавказа. Мы с шофером немного “плутанули”. Местность казалась безлюдной, не было привычных военных дорожных знаков и указателей. В одном месте, где дорога делала крутой поворот и поэтому водитель сбавил скорость, вдруг, зазвенело и покрылось трещинами разбитое ветровое стекло и раздалось несколько характерных ударов-щелчков по машине. Мы с шофером выскочили из нее в разные стороны, причем шофер успел выхватить свой карабин. Я же, лежа в кювете, вытащил свой пистолет "ТТ". Полежали минут пять. кругом никого, тихо. Донесло запах бензина - видимо пуля пробила бензиновый бак. Шофер пробурчал из своего кювета: - Надо смываться, а то здесь без бензина на ночь застрянем...
Он подполз к машине, полежал, а потом быстренько вскочил в кабину, завел мотор и круто развернул полуторку. Я вскочил на ходу, на подножку. Вслед нам раздалось еще два-три выстрела - в корпусе машины потом насчитали семь пробоин. Доехали до нормальной дороги. Остановили военный "ЗИС", шофер которого помог нам наскоро залатать бензобак и отлил нам из канистры немного бензина. Мой рассказ в армейском штабе о случившемся не очень удивил. Мне рассказали, что среди чеченцев - националистов сохранилась враждебность к русским. Особенно среди фанатичных мусульман. Они промышляют в нашем тылу, нападая на одинокие машины и повозки для захвата оружия. Угоняют и машины, но когда кончается бензин - их бросают. Но, по-видимому, они получают оружие и путем покупки. Находятся среди военных интендантов подлецы, продающие им оружие. За винтовку дают восемьсот -тысячу рублей, особенно ценятся карабины и автоматы ППШ. Военная контрразведка, как мне сказали, выловила десяток таких "охотников". И все они говорят, что они не за немцев, они против русских. А если немцы будут лезть к ним, то они будут стрелять и в немцев. На обратном пути в часть я подсадил "голосовавшего" пехотного капитана. Он хотел лезть в кузов, но я ему предложил сесть в кабину: - "Потеснимся, а гаишников (видимо все же ОРУДовцев) здесь не видать!", - и спросил, - почему он такой мрачный.
- Будешь мрачным, когда угодишь под полевой суд, - ответил он, и рассказал, что он командир батальона и что отступал от наседавших немцев. В батальоне бойцов осталось мало, но к ним присоединились отступавшие группы и одиночки из других частей. Когда проходили мимо разбитых, исковерканных орудий, к нему кинулся лейтенант, как оказалось - командир этой батареи. Почти все его бойцы были убиты и он, показывая на штабель снарядных ящиков и несколько зисов, попросил помочь нагрузить машины, чтобы снаряды не достались немцам. А немцы приближались и были уже недалеко. Начался минометный обстрел. Капитан дал команду, и бойцы включились в погрузку. Однако трое красноармейцев, присоединившихся к нему из других частей наотрез отказались выполнять приказание. Они кричали, что штабель вот-вот взорвется и одна пыль останется от них, и от него - капитана. Капитан повторил приказ и вытащил наган. Но они послали его подальше, и пошли было прочь, но капитан застрелил одного из них. Только тогда остальные приняли участие в погрузке. Успели вовремя. Но, у расстрелянных оказались земляки из местных. Сразу же подали жалобу на капитана.
- Вот видишь: еду в свою часть, - закончил капитан, - меня оправдали. Я действовал по уставу. И наоборот, меня могли бы осудить, если бы я не добился выполнения своего приказа. Но если бы я не нашел свидетелей: лейтенанта-артиллериста и одного из шоферов, была возможность и "загреметь". Земляки расстрелянного твердили, что я убил человека из-за ненависти к ним - нацменам.
Чего только не бывает на войне. На другой день мы еще стояли в тылу, и к нам в полк подъехала познакомиться группа казаков-командиров Донского корпуса. Они с любопытством рассматривали танки и наивно удивлялись, что снаряд может пробить стальную броню. Среди них был молодой и очень симпатичный, сыпавший шутками, капитан. На груди у него поблескивала золотая звезда героя Советского Союза. Как оказалось, он только что из Москвы, где и получил из рук Калинина эту награду. Мы все поздравляли его, жали руку, а он старался скромно отшутиться. Прощаясь с нами, капитан сказал, что он пойдет искать попутную машину, чтобы добраться до своей части. И вот, через несколько дней, мы узнали, что "свеженький" герой - капитан уже в Георгиевском немецком лагере для военнопленных. Об этом рассказали два бежавших из этого лагеря, казака. Оказывается, капитан нашел попутную машину и его с удовольствием взяли, так как шофер не знал дорогу, а капитан заявил, что он тут все дороги знает - в этих краях родился. Но он, по видимому, что-то все же спутал: выехал к штабу, но не к своему, а к какой-то немецкой части. Так, во всей красе он влип на нары лагеря военнопленных в Георгиевске. Иногда так бывает, когда нет сплошного стабильного фронта.