Михаил Смирнов
Мы с Сашей Гузаевым жили на Горевке «на птичьих правах», поскольку наши семьи оставались в Мотыгино. Обычно местом нашего ночлега была радиорубка в конторе, где днём было многолюдно и решались производственные вопросы.
Вечером, когда народ уходил, мы расстилали свои спальники на двух стоявших здесь топчанах и производили уборку нашего временного жилья. Аккуратный Саша бросал на пол пару лопат чистейшего снега с улицы, и мы вениками подметали всю принесенную грязь на двор. Зимой включали электрообогреватели, Сашин портативный телевизор, укладывались на свои спальные мешки, смотрели передачи, разговаривали обо всём на свете, но самой главней темой была перестройка, затеянная Горбачёвым, и всколыхнувшая весь народ.
Очень много транслировали заседания верховного Совета, горячие прения на них, беседы обозревателей и политиков. Здесь мы с Сашей находились по разные стороны баррикад. Он недоверчиво, с опаской вслушивался в речи политиков, ожидая от грядущих событии всяких бед. Я верил в наше светлое будущее и ждал подъема государственного хозяйства, всеобщего благоденствия и спокойной мирной жизни с безопасным сосуществованием с западным миром. Саша предсказывал мне скорое разочарование в раздраенном мире. Дорогой Сашенька, как я тебя часто вспоминал и так хотел сказать, что я ошибался, а ты был прав!
Впрочем, работы шли своим чередом, у Саши были свои заботы с бурением, документированием, транспортом. Я придерживался своей программы с изучением керна и карьера, который постоянно углублялся. Одну из зим посвятил просмотру журналов с результатами анализов рядовых и групповых проб, хранившихся в фондах Горевского ГОКа.
Я хотел выявить закономерность в отношениях свинца к цинку, сгруппировав пробы погоризонтно, однако, свою работу мне пришлось бросить, так как химические анализы на свинец делались обязательно, а на цинк - только в групповых пробах, отправляемых потребителям, барж. Оказывается ГОК получал оплату за поставки только свинца, а цинк, кадмий и серебро отдавались Садонскому и Зыряновскому аффинажным заводам совершенно бесплатно и они все барыши забирали себе. Вот тебе и рыночные отношения!
Летом моей основной заботой помимо работы в карьере, являлась промывка протолочек, точнее хвостов, оставленных по моей заявке. Помимо Гузаева, мне часто на помощь приходила Галина Васильевна Горобец, документировавшая керн скважин. Шлихи уходили на минанализ в лабораторию экспедиции, а затем их просматривала Людмила Викторовна Никольская на предмет наличия цирконов для передачи их Л.В. Сумину на его лазерную установку. Не могу себе представить, как Людмила Викторовна умудрялась находить в рудных шлихах, весом более килограмма, невзрачные зернышки редчайшего минерала размером в доли миллиметра.
По определениям Сумина, кроме реликтовых зон циркона, возрастом 2 и более млрд. лет, очень четко выделялись новообразованные зоны возрастом 1,4- 1,15 млрд. лет, но чаще 1,3 млрд. лет. По нашим представлениям, это и был основной этап полиметаллического рудообразования, вызванного тектономагматической активизацией и сопровождающейся проявлением серного метасоматоза в центральной части Енисейского кряжа. Только приносимые серой микроэлементы, несмотря на общий характерный состав, преобладали в ней по разному, занимая на Горевке в качестве ведущих, свинцово-цинковую группу. Подобную особенность в своих работах отмечала С. И. Набоко при описании Чукотско-Камчатской металлогенической зоны с выделением полиметаллического и золоторудного поясов.
Почти вся площадь Горевского месторождения находится либо под ангарской водой, либо под рыхлой толщей палеоген-неогеновых отложений озерно-болотного типа мощностью от 30 м и более. Буровые работы приходилось производить в сложных условиях и буря с понтонов и со льда, перекрывая рыхлятину обсадными трубами длиной по 100 и более метров. С проходкой каждой новой скважины все чётче проявлялась складчатая структура месторождения, согласно залегающего в двух основных пластах, содержащих тонкозернистую вкрапленность сидерита явно осадочно-диагенетического происхождения. По способу формирования Горевское месторождение и золоторудные месторождения Центральной части Енисейского кряжа ничем друг от друга не отличались, так же, как и временем возникновения сульфидных руд и последующих метаморфических преобразований.
Очень поучительна история открытия Горевки. Вначале нашли северный отголосок рудной зоны на правом хорошо обнажённом берегу Ангары. В 1952 г. поисковый отряд под руководством С. И. Гурвича, искавший урановую руду, нашёл выше устья Рудаковки зонку рассланцевания и кварц-карбонатного прожилкования с гнёздами сульфидов - галенита и сфалерита. Уранщиками была пройдена короткая штольня (В. И. Осипенко, 1953 г.) ССЗ простирания. Промышленного интереса эта зонка не представляла, так как отсутствовали радиоактивные элементы. На противоположный берег никто не посмотрел, тем более он был низменным и заросшим травой.
Но в 1956 г. Ю. Н. Глазырин все же обнаружил на левом берегу щётки богатой свинцово-цинковом руды в обмелевшем русле из-за перекрытия водохранилища в Усть-Илимске. Провели опробование и расчистки на протяжении 100 м, затем Ангарская экспедиция провела здесь бурение и первые результаты поразили богатой рудой. Вскоре здесь выстроили базу, а партия Ангарской экспедиции стала рангом выше - Стрелковской экспедицией. В годовом отчёте за 1961 год А. С. Ярмоленко предположил, что руда слагает крутую синклинальную складку, в которой рудные тела залегают согласно с вмещающими известняками и доломитами, как бы сейчас определили, относится к стратиформной группе.
Однако бывшим главным геологом Стрелковской экспедиции М. Л. Шерманом эта идея Ярмоленко была отвергнута, а Горевское месторождение отнесено к группе гидротермальных месторождений, залегающих в тектонических разломах, что тогда считалось непреложным фактом во всех учебниках, кстати, вкраплённость сидерита в породах тоже относили к гидротермальным новообразованиям, что вообще не согласуется с фактическими наблюдениями. Про наложенный характер зоны дробления и рассланцевания никто не говорил, а ведь тектонические деформации и породили проявление дислокационного метаморфизма с гидротермальной переработкой рудного и нерудного материала и переводом её продуктов в жильную и гнездо образную форму.
В поисках разломов фланги и глубину месторождения потеряли, а его центральную часть посчитали возможным изъять карьерным способом. В 1974 г. были начаты работы по возведению защитной дамбы и закладки самого карьера путём отсыпки земляного полукольца с захватом трети русловой ширины Ангары. Воду откачали, а вновь поступающую перехватили водоотливными скважинами, работающими непрерывно. Когда я работал в карьере, его глубина составляла около 70 м, а проектная глубина должна была достичь отметки - 100 м. Мы же теперь знали, что много богатой руды сосредоточено в замковой части складки на глубине 400 м. Там породы практически сухие, но как проникнуть туда, имея посреди Ангары яму глубиной 150 м?
Ведь в подземных выработках Дамокловым мечом будет висеть постоянная угроза прорыва воды по разломным трещинам! Это не было учтено при закладке карьера. Как всегда, поторопились и не учли структурные особенности месторождения. Ситуация прояснилась уже в последние годы (В. Д. Львов, М. С. Смирнов, 1986 г) и с продолжением глубокой разведки, проводимой А. А. Гузаевым. Поэтому остро встал вопрос о поисках полиметаллических руд в окрестностях карьера, а для решения этой задачи потребовалась разработка критериев прогноза рудных скоплений под рыхлой толщей. Бурить вслепую было бы накладно.
Перед нами поставили сложную задачу, которую ранее не приходилось решать на территории Енисейского кряжа. В обычной поисковой практике применялось металлометрическое и гидрохимическое опробование, поскольку мощность наносов не превышала 1-5 м, в редких случаях - до 10 м. В таких условиях плотная сеть точек отбора проб вполне обеспечивала возможность почувствовать рудные скопления, например, как у меня с Таловским рудопроявлением свинца и цинка на Ослянской площади. Далее оставалось тщательно обыскать делювий или пройти профиль шурфов, чтобы оценить масштабы оруденения.
В районе Горевки такой возможности не было из-за рыхлых наносов мощностью до 100 м.
В нашей работе по теме пришлось перелопатить массу геологических материалов, как опубликованных, так и рукописных (в виде отчётов) различных организации от Ленинграда до Иркутска, ища подсказку, но ответа так и не нашли. Следовало придумывать что-нибудь самому.
Все вопросы, связанные с осадконакоплением, происхождением рудных скоплении, различными трансформациями и даже возрастом оруденения мы так или иначе использовали в отчёте, но как осуществить прогноз?
Происхождение сидеритовых скоплений широко обсуждалось в печати. Они накапливались в спокойных застойных бассейнах при отсутствии притоков кислорода и серы, как главных окислителей железа, и преобладании хемогенной садки при малом поступлении обломочного материала. Например, сидеритовые желваки постоянно присутствуют в каменных углях, где господствует восстановительная среда. Гидротермальная версия путем замещения кальцита на железо в известняках отвергалась английскими экспериментаторами путём многочисленных опытов, о чем большинство геологов не знали. Осадочным путем, отложения соединений железа с углекислотой из морской воды образуются чаще всего, а затем преобразуются при диагенезе до состояния зернистых, линзовидных, шарообразных форм и желваков сидерита. Об этом тоже публикаций достаточно много.
Преимущественно хемогенный состав отложений Горевского рудного поля доказан и химическим и литологическим составом рудовмещающей толщи при описании условий осадконакопления нашими предшественниками. При этом акцент делается на застойные условия углекислотного заражения и присутствия не окисленного органического вещества. Тут все чётко доказано.
Остаётся доказать возможность метасоматического происхождения сульфидных скоплений в сидеритоносных осадках. То, что сера в парообразном состоянии осаждается на сидеритовых зёрнах путём вытеснения молекулы углекислоты было прекрасно видно на опыте в двухкамерной реторте, о котором я сообщал выше, нагревая обе камеры. Количество железа при таком способе метасоматоза совершенно не менялось, изменялась лишь его валентность, осаждалась сера и принесённые серой тяжёлые микроэлементы, если они в ней были. За 40 мин опыта на сидеритовом зерне образовалась пленка марказита, а что, если длительность такого опыта в земных условиях продолжится миллион лет? Зерно сидерита заместится зерном пирита (пирротина), в котором останутся все примеси, которые несла в себе сера.
Правда, о таком серном метасоматозе мне читать не приходилось, но это не значило, что он невозможен. Тем более что всё прочесть задача непосильная.
Об источнике тяжелых металлов в серных эманациях можно только гадать.
Скорее всего он глубинный, возможно мантийный, о чем свидетельствует изотопный состав серы. Высказываются предположения о «мантийных струях», достигающих поверхность земной коры и прожигающих её корни, что делает возможным проявление вулканизма средне основного состава лавы, как наземного, так и подводного.
Попадая в водоём, сера будет связываться с растворенным в морской воде закисным железом, при условии, что там не будет более агрессивного кислорода. В процессе осадконакопления возникнут зёрна крупнокристаллического пирита, пирротина, лишенного рудных примесей, осевших в морской воде или растворившихся в ней. Всем известно, что морская вода содержит в растворённом и взвешенном состоянии всю таблицу Менделеева. Совершенно "пустой" пирротин мы с Даценко опробовали в Ангарском маршруте, напротив Сметанинского острова. Там мы видели его в полностью растёртом состоянии по плоскостям сланцеватости.
С вкрапленниками крупных кубических кристаллов пирита я сам столкнулся в Шаарганском маршруте в урочище «Янов нос». Было ясно, что это несомненно сингенетичный сульфид, но меня смутила кварц - серицитовая рубашка вокруг зёрен, какая встречалась на сульфидных зёрнах Верейского месторождения золота, расположенного чуть выше по течению Верея. У меня возникло искушение опробовать пирит содержащие филлиты этого места, пройдя расчистку. Мне выделили на денек бульдозер, я опробовал бороздой канаву и сдал пробы на пробирным анализ. Через неделю я получил результаты, в которых стояли «пусто» и следы. Главный геолог Анатолий Павлович Хохлов, обычно проверявший листки с результатами пробирных анализов, сделал язвительную приписку: «Янов Нос оставил с носом».
По поводу условий, в которых мог происходить метасоматоз, особых дебатов не ведётся. На глубинах свыше 10 тыс. метров слишком высокие параметры РТ условий, чтобы в горных породах могла сохраниться вода в свободном состоянии; она вся связана с гидроксильной группой, входящей в кристаллическую решетку минералов. Понятно, что на этих глубинах происходит ультраметаморфизм с минеральными преобразованиями. Выше 10 км в земной коре вода находится в виде перегретого пара или гидротерм, весьма агрессивных. Здесь и возможны метаморфические и метасоматические процессы с переотложением и растворением минеральных групп с дифференциацией по их устойчивости.
Скорее всего в этой зоне и происходит разгрузка серных эманаций, теряющих серу с захваченной ею примесью тяжелых металлов. Серные пары, обладая высокой проницаемостью, продвигаются вдоль сидерит-содержащего пласта по межзерновым пустотам, преобразуя неустойчивый сидерит в более устойчивый комплексный агрегатный пирит с примесью тяжелых микроэлементов. О том, что вызывает неровности в поверхностях кровли и подошвы рудного пласта, можно предположить по неравномерному заполнению исходного пласта реагирующими эманациями.
Построенная нами модель Удерейского рудного поля с раздувами и пережимами, а также плюмажами вверх и вниз, свидетельствует о таком механизме серного метасоматоза. При этом необходимо иметь в виду и наложенные гидротермальные преобразования в течение этапа дислокационного метаморфизма байкальского тектогенеза, а также отголоски пермо-триасового траппового вулканизма Сибирской платформы с наложенными зонами аргиллизации.
Каждый из этих трех этапов датируется свинец-свинцовым методом Л.В.Сумина по новообразованным фазам цирконов. Этап серного метасоматоза (самый мощно проявленный) 1,4 -1,2 млрд. лет, этап дислокационного метаморфизма и жило образования 900-550 млн. лет и этап становления траппового комплекса и аргиллизации 300-200 млн. лет.
Много внимания мы уделили оценке эффективности геофизических методов, проведенных на Горевском рудном поле, поскольку от их применения во многом зависят успехи в деле поисков глубокозалегающих объектов. Однако, не один из применённых здесь видов геофизики не дал прямых и однозначных результатов. Можно было бы порекомендовать магниторазведку, но она эффективна лишь там, где создаются высокотемпературные условия метаморфизма, благоприятствующие переходу сидерита в магнетит (в русловой части Ангары), а это далеко не везде. Кроме того, в рудном поле зафиксированы небольшие тела долеритов с вкрапленностью магнетита, создающего магнитные поля. Ни один из методов геофизики не дает однозначных результатов, увеличивая объем «пустых» скважин, заданных на ложных аномалиях.
Остальные виды геофизической разведки годились еще меньше, для гравиразведки нужен был существенный прирост массы, тогда как железо сидеритовой вкрапленности переходило в сульфидные вкрапленники не прибавляя ей веса, а несколько процентов микроэлементов при сравнительно небольшой мощности рудных тел заметной прибавки тоже не дадут. Электроразведка в условиях углеродистых филлитов и чёрных глинистых известняков, имеющих низкое электросопротивление, не та среда, в которой можно найти низкоомное тело. Про сейсморазведку в дислоцированной толще даже говорить не стоит. Получается тупиковая ситуация, из которой я обязан был найти выход.
Я долго размышлял, как решить свою задачу. Оставалось попробовать применить металлометрическое опробование с помощью супер летучего микроэлемента, постоянно присутствующего в полиметаллической руде. Уникальной летучестью обладает ртуть, как правило, характерный член сообщества тяжелых элементов. Эта её летучесть и не позволяет сохраняться в древних рудах, переживших многочисленные пертурбации за свою историю.
Выцветы киновари и ртутные озера часто встречаются в молодых вулканических жерлах, сопровождая выбросы серы. Я подумал, что какие то следы должны оставаться и в сульфидных рудах. В Центральной части Енисейского кряжа находки киновари (сульфид ртути) нередки. Есть упоминание о киновари в составе рудных минералов и в Горевском районе. Кроме того, в редчайших случаях ртуть отмечалась по данным спектрального анализа, который обычно её не улавливает, так как обладает низкой чувствительностью именно на этот элемент. Значит, следует найти такой метод обнаружения ртути, который бы обнаруживал бы её в тысячных долях процента.
Оказывается, в районе Горевского посёлка, параллельно с нашими работами, проводились экологические исследования на содержание вредных элементов (ртути, свинца, цинка, кадмия, мышьяка, сурьмы) в почвах и промышленных выбросах. Это была Опытно-методическая экспедиция (г. Александров).
Содержание ртути они определяли атомно-абсорбционным методом с чувствительностью до п. 10'7% . Я стал искать такую лабораторию и оказалось, что она есть в Тематической экспедиции нашего Объединения. С тематиками мы были связаны совместными работами, и руководство экспедиции согласилось мне помочь.
У меня хранились дубликаты Горевских проб, которые я отобрал из своих проб с триады: руда - рудная зона - вмещающие породы; и отправил их в Красноярск. Также я прошёл маршрут по обнажениям правого берега по несколько сот метров от штольни Гурвича в разные стороны, чтобы получить характеристику в отношении ртутометрии. Как я и ожидал, результаты получились обнадеживающими, рудные тела содержали сотни-тысячи единиц (п. 10'7% ( ртути, слабо оруденелые породы рудной зоны - десятки-сотни единиц, а пустые породы - единицы - десяток единиц. При проведении маршрута в районе жилы Гурвича я ещё брал две пробы из делювия: одну часть из его верхней зоны, а другую - из нижнем зоны. В результате проведённых исследований в атомно-абсорбционной лаборатории, выяснилось, что в обеих выборках из наносов геохимический фон ртути близок к нулю и только над самой штольней с оруденелыми породами, проба показала содержание ртути в 118 ед.
Эти результаты меня окрылили, поскольку ложных геохимических аномалий теперь можно не опасаться. Нужно поскорее провести испытания на достоверных моделях, то есть непосредственно в полевых условиях над установленными рудными телами, залегающими на глубинах до сотни метров под рыхлыми осадками. И это нужно было делать срочно, так как приближалась зима, напоминая об этом дождичком со снежком.
Поскольку все наши выработки привязывались к геофизической сети, прорубленной в густолесье ещё 15 лет тому назад, пришлось и мне воспользоваться геофизическими профилями, с уже упавшими реперами и заплывшими затёсами на деревьях, а это мне приходилось проделывать в своей жизни тысячи раз, не хуже Дерсу Узалы. Не знаю, справился ли бы я один с отбором проб: копать закопушки, грязными руками писать этикетки в дождь и снег, если бы не моя добровольная помощница Галя Горобец, которая ходила со мной в маршруты, несмотря на выполнение своих должностных обязанностей по документированию керна скважин Горенской поисково-разведочной партии. Огромное ей спасибо!
Всего мы отобрали 600 проб, которые ещё нужно было пропустить на атомно-абсорбционной установке в кратчайшим срок. Мне пошли навстречу, и я быстро получил результаты анализов по содержанию ртути. Мои предположения подтвердились, над глубоко залегающими рудными телами везде в почвенно-растительном слое отмечались чёткие ореолы ртути, обусловленные подъёмом её паров через рыхлую толщу в зону обитания низших растений (грибов и их ближайших родственников), которые охотно усваивают и накапливают тяжёлые металлы.
Наконец наступило время написания текста отчёта, и графические приложения уже были готовы или уже вычерчивались. В полной готовности находился альбом микрофотографий шлифов и аншлифов, которые мы наснимали с Оксаной Горяйновой. Мне очень помог Павел Козлов, оборудовавший в нашем экспедиционном клубе лабораторию, со всеми принадлежностями по Фотоделу. Он помогал мне вечерами печатать, проявлять и резать Фотографии и все это в 6-ти экземплярах. Я понимал, что отчёт получится очень полемичным, и моими оппонентами будут серьезные и высокопоставленные люди. Следовало проявить максимум такта и как можно более убедительно и скрупулёзно и логично объяснить, опираясь на доказанные факты, весь механизм формирования и его последующего изменения рудных скоплений, начиная с самых первых моментов осадконакопления.
Я хорошо усвоил уроки по защите Верейского отчёта и знал, что в науке мелочей не бывает и все факты должны быть «в строку».
Мне составление отчёта не казалось трудным делом, сказался многолетний опыт, тем более, что я шёл по уже проторенной дорожке, работая по золоторудной тематике и был с головой в материале по черносланцевой проблеме и проштудировал массу работ, и советских, и зарубежных, и мог сослаться на известные факты. В своей практической работе я пользовался сравнительным изучением по триаде: руда - рудная зона - вмещающие породы, что не оставляло двусмысленности в выводах. Я буквально «оброс» аналитическими данными, с которыми невозможно было спорить, не имея такого же материала. У меня находилась большая коллекция шлихов протолочек и наконец, я мог воспользоваться новейшими радиологическими определениями Л. В. Сумина с возможностью датировать все значимые тектоно-магматические события на Енисейском кряже, включая процессы возникновения и последующие изменения рудных скоплений. Такого материала ни у кого не было.
Наши основные выводы в отчёте по теме сводились к нескольким пунктами. Во первых, мы определили стратиформный характер первого этапа оруденения как следствие послойного осадочно-диагенетического осадконакопления железистых карбонатов (в основном, сидерита), в условиях хемогенной садки закисного железа, растворённого в морской воде в застойной бескислородной среде при слабом поступлении обломочного материала в пелитовый и кабонатный материал. Ранее предполагалась «предрудная сидеритизация» имея, в виду гидротермальное замещение кальция в кальците на железо, что противоречит результатам лабораторных экспериментов, проведённых английскими учёными.
Во-вторых, можно уверенно говорить о замещении зерна сидерита сульфидным минералом на этапе проявления серного метасоматоза в консолидированной черносланцевой толще избирательно, только в сидерит-содержащих слоях. Замещается зерно сидерита на зерно агрегатного сульфида, представленного, главным образом, пиритом, с примесью микроэлементов тяжёлой металлической группы в тех же пространственных границах, что и у сидерита. При этом железо заимствуется у сидерита, а привнесенная сера с тяжёлыми элементами вытесняла углекислоту (CO), замещая его место. Общее количество железа остается постоянным, менялась лишь его валентность с двухвалентного на трёхвалентное. Поэтому мнение геологов о гидротермальном привносе сульфидов в готовом виде в рассмотренном варианте, является ошибочным и противоречит фактам.
В третьих, Горевское месторождение является полиформационным и стратиформным, геохимический барьер которого (сидерит) является осадочно-диагенетическим, то есть стратиграфо-литологическим продуктом, а наложенное оруденение в виде паров серы и тяжёлых металлов - продуктом эманационным глубинного происхождения (типа мантийной струи).
Мы можем лишь гадать о том, по каким каналам и в каком виде происходил подъём и поступление эманаций к геохимическим барьерам, поскольку следы их затёрты со временем перестройками более поздних этапов байкальского тектогенеза.
В четвертых, о стратиформном характере общей структуры Горевского месторождения писал Ярмоленко, отмечая наличие согласного залегания рудных тел в складчатой структуре осадочных пород. Этот вариант структурной рисовки М. Я. Шерман отверг в своём завершающем отчёте по разведке Горевских руд и посчитал главным структурным элементом месторождения зону дробления и гидротермальной проработки, в которой находились особо пенные крупнокристаллические руды, пригодные для разработки и вывозки без обогащения на металлургические заводы страны.
Самым лёгким и быстрым способом отработки месторождения был выбран открытый карьер, который закрывал тем самым возможность отработки крупного месторождения шахтным полем с глубиной выемки руды не 150 м, а 400м. Фланги и глубокие тела хорошей руды остались неразведанными и были обнаружены при гидрогеологическом до изучении, гораздо позже. В современном виде структура месторождения в общем имеет форму острой синклинальном складки с крутым падением шарнира и наложенным на него разрывным нарушением. В его зоне рудные тела имели вид серии крутопадающих жил, подчиненных рассланцовок, что в общем то верно, увидел Шерман.
В пятом, принятый Шерманом возраст оруденения, как время проявления байкальского тектогенеза, превратившего синклиналь в складчатую область, оценивается по данным валового метода радиохронологии по слюдам в 800-600 млн. лет и даже время траппового магматизма (под вопросом),существенно омолаживает возраст оруденения. В действительности оно совпадает с временем наложенного метаморфизма и образования слюд в процессе активизации гидротермальной деятельности. Тем самым, процесс оруденения был жестко привязан к одному из этапов тектоно-магматической активизации в цепи циклического развития природных процессов, в том числе геологических.
Ошибка обнаружилась, когда были промыты шлихи наших протолочек из рудных интервалов, и Людмила Викторовна Никольская извлекла из них кристаллики циркона. Л. В. Сумин испарил их на своей установке и получил чёткие спектры с геохронологическим возрастом 1,3 млрд. лет, что и явилось временем формирования руд Горевского полиметаллического месторождения.
Ещё одна временная отметка в 900-600 млн. лет, активностью пониже, соответствует времени дислокационного метаморфизма и оживления гидротермальной деятельности, отмеченных Шерманом, и третий, самый слабый из них (300-300 млн. лет), времени аргиллизации на месторождении и траппового магматизма на Сибирской платформе.
Таким образом, и время проявления, и способ формирования руд существенно сульфидного состава, как золоторудных, так и полиметаллических имеют одинаковые критерии поисков и прогноза, являясь производными единого процесса оруденения (серного метасоматоза), что облегчает выбор значимых металлометрических и геологических, например стратиграфо-литологических критериев.
Очень много мороки всегда я испытывал при написании главы «Изученность». Здесь необходимо как отразить достижения, так и отметить недочёты и ошибки предшественников, в последнем случае приходится переступать через себя, так как не хочется писать неприятности про незнакомого человека, да и знакомого тоже!
Про низкую эффективность геофизических исследовании я уже написал выше. И здесь были виноваты не исполнители работ, а объективные обстоятельства. В разделе «геологическая изученность» пришлось писать неприятные вещи, но я постарался делать это подробно и обстоятельно, отмечая необычность и новизну проблем, разрешить которые было непросто в то время по разным причинам.
Текст отчёта был составлен. Он изобиловал множеством ссылок на авторитетные работы, и снабжён диаграммами и рисунками, которые облегчали чтение и доказывали нашу правоту. После окончательного оформления получился солидный (многотомный труд, который следовало отрецензировать у авторитетных и компетентных людей.
Геологическую рецензию я решил попросить составить Юрия Александровича Забирова, с которым мы когда-то трудились на Чадобецких месторождениях бокситов. Он в должности главного геолога полевой партии, проводившего горные работы, а я приехал посмотреть вскрытые глубоким шурфом чудо-бокситы, представленные не оолитовыми обычными бокситами, а с встречающимися среди них обломками псевдоморфных бокситов со структурами замещения магматических пород железисто-аллитовым материалом (латеритами).
Мы вместе с ним ворочали старые, оставшиеся от разведки тяжеленные ящики, вновь пересматривая керн, а я ещё при каждом удобном случае, лез в глубокий шурф, осматривая стенки. Мы жили в оставшемся от разгрома ещё целом доме, много разговаривали, часто спорили, обсуждая детали, иногда ругались, но в целом, остались довольны друг другом. Забиров тогда готовил свою диссертацию к защите, и он на мне оттачивал свои мысли. Теперь же грянула перестройка, пошли сокращения, и он почел за благо уйти из геологии на административную должность, сохранив в то же время тягу к науке и тоскуя по работе геолога.
Готовил рецензию он довольно долго, проверяя весь отчёт досконально. В результате на свет появилась большая и хвалебная рецензия с оценкой «отлично». Геофизическую рецензию готовить было проще, поскольку мы не вели таких работ, и речь могла идти лишь о разделе «Изученность», с оценкой эффективности геофизических исследований. Поскольку я оценил её как невысокую, начальник геофизического отряда Карарь обидевшись, поставил в своей рецензии оценку «Хорошо» , как настоящий патриот своего дела.
На защите моего отчёта главного моего оппонента М. Л. Шермана не было. Не знаю, в чём причина, то ли он заболел, то ли куда то уехал, но за него Протокол Научно-Технического Совета подписывал его заместитель Васильев. Вёл мой отчет к защите Юрий Анатольевич Озерский как старший инженер Геолотдела. Наш отчёт успешно прошёл все проверочные инстанции, и в протоколе поставили оценку «Отлично», отметив низкое качество и тенденциозность рецензии Караря.
В рецензии было отмечено, что с выводами автора необходимо согласиться и направить отчёт на хранение в Геолфонды. Автору рекомендуется по материалам подготовить научную статью в центральном журнале и использовать её для защиты ученой степени кандидата г.м.наук.
После защиты отчёта я принимал поздравления от руководителей Тематической экспедиции (немалая доля их участия там была), а бывший начальник Стрелковской экспедиции Евгений Иванович Пельтек долго тряс мою руку, приговаривая: «Я же говорил, что там складка, а Шерман мне не поверил». Пришлось садиться за журнальную статью, хотя я уже уволился из обедневшей экспедиции в связи с уходом на пенсию.
Конец части 13
Продолжение в следующем выпуске.
Подписывайтесь на канал, будет интересно.