Главы: 1) Братья ... 32) Люди и звери
Время действия - 1990-2026 года.
Анна Александровна и Владимир Иванович Поповы много лет проработали в школе на железнодорожной станции Ч., километрах в ста от Оренбурга. Она – учителем русского языка и литературы, а он вёл историю и обществоведение.
Она – полная добродушная женщина, любившая своих учеников и считавшая, что главное – не то, сколько книг прочитал ребёнок, а то, что из этих книг было взято.
Он – худощавый, некрасивый, в больших, немного нелепых очках, очень строго оценивавший знания детей, их понимание заученного параграфа.
Её дети любили, его – уважали и побаивались. А вместе им было интересно и весело. Вечерами он играл на пианино любимые пьесы, она в кресле проверяла бесчисленные тетрадки, рядом на столе был накрыт чай с пушистыми пирожками и ватрушками. Они обсуждали прочитанные книги, спорили об исторических личностях, смеялись над чем-то непонятным для соседей по старой обшарпанной двухэтажке.
Одно омрачало их семейную жизнь – не дал им Господь детей. Врачи только руками разводили – оба были здоровы, никаких причин такого положения дел они не находили.
И вот уже катило им обоим к сорока, а проблема никак не решалась. Доброжелательницы тихонько нашептывали Аннушке, что у неё с мужем просто несовместимость, и она вполне может родить ребеночка от другого мужчины, нужно только решиться. Анна Александровна на такое предательство пойти никак не могла. Улыбалась смущенно, угукала, но в душе твёрдо знала, что совету этому она никогда не последует.
Тем временем в стране стало происходить что-то непонятное, вводившее супругов в недоумение. Вдруг совсем не обязательным стал комсомол, а партию обвинили в многочисленных грехах. Как грибы после дождя стали расти кооперативы и частные конторы. Вольность нравов у молодёжи обескураживала, а милиция не успевала расследовать преступления. Одна за другой объявляли о своей независимости республики, ещё вчера свои, родные.
Но страна ещё жила. По инерции, как живет человек, изломанный безжалостными колёсами поезда. Эти грохочущие день и ночь, закопченные, вонючие составы ещё пытались связать оторванные кусочки некогда великой державы.
Кто ехал в этих поездах? Зачем? Что творилось в них? Какой груз ложился на плечи линейных отделов милиции – о том знали только их сотрудники. И часто не хватало у них ни времени, ни сил, ни желания расследовать небольшие ЧП.
Одним из таких чрезвычайных происшествий стало появление на рельсах недалеко от станции новорождённого ребёнка.
Голого, сморщенного, тихо пищащего малыша с темными волосиками на голове нашли путевые обходчицы. Решили, что выбросили несчастного из недавно проходившего пассажирского поезда «Москва-Ташкент», предположив, что какая-нибудь непутёвая деваха южных кровей, побывавшая на заработках в столице, решила оставить последствия бурной жизни в России. Отнесли пацана в милицию, подписали соответствующие бумажки и ушли дежурить дальше.
Слух о подкидыше разбежался по поселку со скоростью звука. Одни, жалея мальчика, осуждали непутевую мать. Другие пытались поставить себя на её место и размышляли, каково мусульманке привезти в дом незаконнорожденного ребенка. А грех... Да ведь не только в грехе детей зачинают! А вдруг снасильничал кто, что ж теперь – виновата она?
Вот тут супруги Поповы и решили, что ребёнка этого они должны забрать и вырастить как родного. Они могли подарить несчастному подкидышу любовь и ласку, а на старости лет его семья и дети были бы им утешением.
Они прошли все нужные инстанции и взяли ребёнка себе. Назвали Алексеем. Да, они полюбили его. И как было не полюбить – такого славного, маленького, беззащитного!
А время наступало совсем тяжелое. Бешено обесценивались деньги. По нескольку месяцев задерживались зарплаты, а когда их выплачивали, они оказывались слишком маленькими. Потом и вовсе платить перестали, выдавая в счет обесценившейся получки мешок муки или залежавшиеся на складах никому не нужные вещи. Питание для самих Поповых, пусть не слишком обильное, обеспечивал свой маленький огородик. Но нужно было покупать специальные смеси для маленького Алёшеньки, вещи, игрушки. И Анна Александровна стала вязать. Красивые оренбургские шали, которые когда-то её научила вязать мама, уходили перекупщицам за смешные деньги. А продавать дорого она не умела.
Теперь все дни Аннушки были заполнены рукодельем, а Володя взял на себя домашние заботы. Но для ребёнка они обязательно находили время. Они были педагоги, и знали, как развивать его, как воспитывать, чему учить. Они отдавали ему всю душу.
Сначала всё было светло и радостно. Мальчик рос. В чертах его просматривалось что-то азиатское, однако не слишком ярко выраженное, сглаженное. Среди вполне русских его сверстников было много таких же скуластеньких и смуглых.
Начальную школу Алёша закончил хорошо, и родители были сыночком довольны. Однако мальчик рос и взрослел, и уже стали раздражать его бесконечные разговоры о книгах, ему хотелось послушать и поговорить о происшествиях в поселке. Ведь такие интересные события проходили мимо него – рэкетиры и перестрелки, и отжим бизнеса, и шальные деньги. Бесили пацана вечерние семейные концерты на пианино. Ему хотелось слушать шансон.
И вот уже стал Лёха сбегать от родителей туда, где было ему интереснее, где завелись у него душевные друзья. А друганы его подначивали:
- Да не родители они тебе. Плюнь на них. Понянчиться им хотелось, вот и взяли тебя для забавы. Эгоисты они.
- Так они ж вроде это... Кормят меня, одевают, - пытался отмахнуться Лёха.
- Медведя в цирке тоже кормят. И на задних лапах ходить заставляют. И на велике кататься. А тому медведю это надо? Ему по лесу шататься охота, деревья ломать, людей пугать. Вот и ты так же – из тебя крутой чел вышел бы, а тебе Моцарта на пианине пиликают.
Так и пошёл Лёха по кривой дорожке. Однажды попал он в тюрьму, которая его вовсе не пугала, потому что знал он уже все её законы. А потом ещё и ещё.
И к своим тридцати трем годам был он уже человеком опытным, немало повидавшим.
В мае 2025 года, когда он отбывал очередной срок, пришло Лёхе известие, что мать его, Попова Анна Александровна, покинула этот мир после случившегося с ней инсульта. Ненадолго пережил её и отец. Не смог он без Аннушки. Остановилось его сердце.
И такая тоска одолела Лёху, что дышать ему нечем стало. Вспомнил детство своё. Вспомнил любовь и ласку, что дарили ему родители. Увидеть дом свой захотелось, на могилке побывать. И не нашел он ничего лучшего, как сбежать.
Пробирался на родину он лесами, потому что в населенных пунктах кругом были камеры с опознаванием лица, и сигнал о подозрительных личностях автоматически передавался в полицию. Конечно, можно было бы надеть медицинскую маску или закрыться капюшоном, но рисковать не хотелось.
Возле небольшого озера Белояр он отдыхал и ловил рыбу, когда явились туда двое на новом уазике – один парень чёрный, бородатый, второй - рыжий, и без бороды. Машина была навороченной, и снаряжение совсем недешевое. Это сразу вызвало в Лёхе неприязнь. И поведение рыжего Лёху настораживало. Что-то было в нём такое...
А потом он услышал, как чёрный назвал друга капитаном.
«Вот оно что! – подумал Лёха. – Так он из ментов! Я его сразу почуял. Меня не проведешь».
Ну не любил Лёха правоохранителей. А этот рыжий ещё и напоминал ему кого-то... То ли выправкой своей, то ли взглядом, то ли голосом чётким.
Затаился Лёха, чтобы пришлые не обнаружили его. А ночью случилось что-то страшное – и землетрясение, и какое-то сияние жуткое, и ураган. Парни на уазике рванули прочь, а Лёха бежал за ними и кричал от страха. Уворачивался от падающих деревьев и камней и бежал.
Уазик влетел в пещеру, а Лёха... Не решился он войти следом. Спрятался в какое-то углубление под корнями вырванного дерева, затаился. Днем нашел себе место понадежнее, там и обосновался.
Очень хотелось есть – и Лёха обокрал пришельцев при первом же удобном случае. Угрызениями совести не мучился – у богатых взять не грех. Рыжий силки ставил, добывал дичь, значит рядом с братьями можно было не бояться голода. И он шёл следом за ними, не отставал. Видел, как нашли они на дороге девчонку. Тоже из богатеньких, по всему видно было.
Потом они пришли в городок, и увиденное поразило Лёху. Теперь он уже твёрдо решил от странной компании не отставать. Боялся он. Непонятное что-то творилось на земле. Вот только в городе подобрали парни мальчишку с собакой. И собака эта чуяла Лёху и близко к компании не подпускала.
Зачем он увёл козу там, на дачах, он и сам не знал. Не от голода, нет. Еды ему хватало – и на огородах было что взять, и в домиках. Просто уж слишком роскошно стали обустраиваться эти мажоры. «Буржуи!» - шипел про себя Лёха, снимая с несчастной козы шкуру.
Потом он шёл следом за компанией в горы. Видел, как поселились они на заимке. Сам устроился в пещере, про которую говорил Никита в дороге. Подслушивал Лёха разговоры ребят. Знать хотел, чего ждать от них, что в мире творится. Видел потом, как приходит к пещерам рыжий и исчезает, словно в сказке, за самодвижущимися камнями. Пытался Лёха тоже войти внутрь горы, как этот капитан, да не сумел.
Постепенно жизнь на заимке налаживалась. Вот уже и электричество у них было, и еды вдоволь, и удобства всякие. А у него, Лёхи, только холодная неуютная пещера, в одном из дальних концов которой он устроил себе убежище.
И снова от злобы и зависти спалил он останки вертолета, ставшего источником стольких благ для компании.
Одежду и продукты добывал Лёха себе в тех же деревнях, что и парни, неотступно следуя за ними. Ел соленое мясо, которое заготовил он, обнаружив однажды небольшую отару деревенских овечек. Иногда ходил к заимке, воровал неосторожно оставленные у печки продукты и вещи. Правда, приходилось быть настороже – собаки могли выдать его, да и покусанным быть не хотелось. Выжидал, когда отвлекались они на бродивших вокруг зверей.
Сам Лёха волков тоже побаивался, на ночь зажигал костер, а днем был предельно осторожен, стараясь не сталкиваться со зверем.
Когда началась зима, ему стало худо. Подойти незаметно к зимовью было невозможно, да и что было теперь там брать!
А потом пришли болезни. Слабость и немощь. Наверное, сказывались нехватка витаминов, и постоянный холод, и сквозняки. Теперь уже не было сил принести дрова, и костер горел все слабее.
Как оказалось, волки его перехитрили. Оказалось, что они стерегли его, ждали, когда он ослабеет. И однажды просто пришли к нему, ослабевшему, чтобы взять его жизнь. Собрав последние силы, он влез на дерево и закричал в тоске. Безо всякой надежды на спасение.
Но спасение всё-таки пришло. В лице ненавистного капитана и его бородатого брата.
Так Лёха оказался на заимке.
Если вам понравилась история, ставьте лайк, подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить новые публикации! Больше рассказов можно прочитать на канале Чаинки