Я помню детство и тихий прудик, талмуд о вкусной, здоровой пище.
Мне представлялось: худые люди сидят и пишут, сидят и пишут про лук, морковь, молодой горошек, шпинат, салат, сельдерей и ревень.
Я помню лес, а в лесу — морошка, качели, улицу и деревья,
и дружбана своего — Андрея.
И август пах самаркандской дынькой,
а мы сверлили отцовской дрелью для наших лучших рисунков дырки,
где красным солнце — ожог крапивы, а небо синим, и море синим.
Теперь товарищ мой стал вампиром — тусил однажды, и укусили.
И он испытывал страшный голод, и лютой жаждой терзало тело,
но почему-то хотелось колы,
фастфуда очень ему хотелось.
Хотелось впиться и наслаждаться как арестанту в сырых застенках.
И острых крыльев — полковник Сандерс, яичниц с салом и кофе с пенкой.
На самом деле, какое счастье (рабочих — восемь, и час обеда).
А кровь действительно не прельщала, она солёная (тоже вредно).
Вампиры крайне его ругали, поскольку портил он им картину,
вампиры бледные как поганки, а тут румянец — смотреть противно.
Вампиры ходят, гремят костями,
от солнца — плохо, от ночи — классно.
Андрюха понял, что он не тянет — хотелось пиццы. Чтоб с ананасом.
И колбасы. Чтоб рубить мачете и лопать ртом, а не есть глазами.
Зашёл на "Booking", купил билеты в оплот вампиров, в румынский замок.
Эпично, мрачно, гробы и цепи, паучья сеть в уголках укромных.
Летел Андрей к вожделенной цели, надеясь — там он захочет крови.
О, Трансильвания, место силы, о, бесчесночье неотражений.
Вампиры тоже качают скилы (хотелось пива, хотелось джерок).
Парили совы, глаза — софиты,
горели звезды во тьме свечами,
а главный Дракула жрал зефирки и запивал их горячим чаем.
Ни криков жертвы, ни подземелий, клыков, плащей и шипастых тронов.
И всё неправда — мели, Емеля,
и всё наврали, кругом шаблоны.
Короче, в сказке — почти как в жизни.
Спешил Андрюха домой обратно.
Немного жали родные джинсы.
Хотелось роллов. И шоколада.