Скажите честно, открываете ли свой кошелек, когда читаете у парнишки, стоящего в метро, написанное фломастером на картонке: "Остался без денег. Помогите собрать на билет"?
Я делаю это всегда, не вглядываясь в лицо, не пытаясь угадать судьбу персонажа. Потому как припоминаю в подробностях одно и то же - свою студенческую поездку в Среднюю Азию, в те, другие времена, которые теперь кажутся временами общего братства. Сегодня-то пожёстче будет...
Брат строил после землетрясения новые районы Ташкента с обычными, но тонкостенными, для теплых краёв, пятиэтажками - Чиланзар - 7, 8, 9 , и так далее. Это была его срочная служба, стройбат. Я отправилась за многими зайцами: проведать любимого братца в армии, насладиться южным апрелем, полюбоваться Самаркандом, который тогда отмечал юбилей в две с половиной тысячи лет.
Втискивалась в маленькие самолетики до Хивы или Бухары, оттесняемая ткаными ковровыми хурджинами джентльменов в полосатых халатах. Училась правильно пить из пиал обжигающий несладкий чай с кунжутными лепешками, вкуснее которых я уже никогда не едала. Подбирала обломки керамики с вечной глазурью небесного цвета возле полуразушенной тогда мечети Биби-Ханым.
Цвели сады, билеты у входа в усыпальницы тимуридов продавали два бородатых мудреца в халатах, которые возлежали у входа на ковре с пиалами чая. Чумная, я ходила под дождем, но было так жарко, что влага высыхала, еще не долетев до земли, и воздух так был насыщен водой, что еще немного, и там могли появиться золотые рыбки с вуалями в хвостах . Я мигом растратила все свои денежки, не очень большие, на всякую ерундень - слайды, которые, приехав домой, смотрела лишь раз, какие-то многочисленные туристические проспекты, в последние два дня уже почти ничего не ела. Да и не очень хотелось.
По случаю моего приезда брата надолго отпускали со службы, мало того, он в доме у своего старшины снимал свою выцветшую панаму и южную форму и надевал штатский костюм, в котором его провожали в армию.
Билет назад, в Донецк, мне пытались достать всей солдатской компанией - охмуряли стюардесс, клянчили у начальства, ведь самолет был транзитным, на Минск, а у меня еще и студенческий, что снижало цену по правилам того времени вдвое. В конце концов одному обольстителю, который прижал к стене аэропорта какую-то крупную начальницу, удалось ее уговорить. Времени до вылета самолета еще было достаточно, и мне предлагали чуть-чуть перекусить. Но зачем, если я всего через четыре часа буду дома!? Большая ошибка. Правило дороги: если есть возможность - пожуй.
В самолете были не просто пассажиры - спасатели нефтяных фонтанов. И я тоже смотрела в иллюминатор на факел, который, казалось, поднимался до самых небес, и который погасить они так и не смогли, потеряв двух своих друзей. Возбужденные, отчаявшиеся, они летели в Москву, в ожидании какой-то новой реактивной установки против огня. В самолете были поминки. Как только борт набрал высоту, из рюкзаков явилась водка, на закуску - лук с редисом, стюардесса уже не приставала со своим аэрофлотским сухпайком, с сидела скромно у окошка и слушала. Мне плеснули в граненый тоже. Но я испугалась - натощак, и молча грызла жгучую редиску, мечтая о корочке хлеба. Самолет неожиданно сел не в Донецке.
Оказалось, апрель в средней полосе - месяц нелетный. Мои плетеные босоножки в Москве, в ее туманных последних снегах, были как нельзя кстати. Чтобы согреться хотя бы платонически, пристроилась рядом с какой-то сибирской бабушкой, покрытой оренбургским платком и разгонявшей газеткой духоту. Она сняла свои серые валенки и разминала пальцы. Ей было жарко. На газетках здесь некоторые спали. Наверное, те, что ждали рейса не первый день. Я поняла, что меня ждет в эту нелетную погоду накануне Первомая.
...Голод я лечила Пришвиным. По часам. Абзац "Незабудок" - двадцать минут забытья, еще абзац - и опять сон, чуткий, но наполненный писательскими стрекозами и травами. Ну, вот скажите, зачем была нужна мне эта, последняя коробка со слайдами, на которую был потрачен драгоценный остаток из кошелька?
Перерыла свою исключительно модную, но дурацкую сумку из толстого кожзама, похожую на пивной бочонок, перещупала все ее шелковые углы, но, увы, хоть бы копеечка! Ко второй ночи я уже была единоличной хозяйкой "сидячего" диванчика за колонной, и даже прилегла. Рядом был буфет, и уже в полуобмороке я мечтала всего лишь о чае. Горячем, сладком, который мог бы спасти мне жизнь.
Подсела компания бойких хлопцев. Почему-то бабушка слева начала подтягивать свои сумки ближе к телу. Появилось вино в плетеной бутылке. "Гамза", правильно помню болгарское название? Предложили мне – по-соседски, за предоставленную часть дефицитного дивана. Я нагло попросила чаю с булкой. Реально запьянев от горячего, пожалела, что продешевила - съела бы и вторую, такую пухлую, с калорийным изюмом, каких сейчас, кажется, не пекут…
…Отметила краем глаза, что бабуля и на меня стала смотреть осуждающе - только не ясно почему. Но уже под утро прояснилось, что мои соседи удачно стёбнули блок с шузами, но еще удачнее их кому-то толкнули. Полюбопытствовали - кто я и куда. Начала было плести им что-то об архитектуре Средней Азии. Они смотрели на меня с сочувствием.
Потом соседи ходили в туалет, за что-то били мелкого в белом кашне и солдатской форме. И когда они разбежались при виде мента с овчаркой, вдруг пришло время моего рейса. Я так была рада наступившей стабильности, в самолете болтала без умолку, задарила соседку по креслу цветными ремешками, которых накупила, как обезьяна, в ташкентских лавочках. Она меня в свою очередь осчастливила красной рыбиной, что тогда было супер-дефицитом, а еще бутылкой питьевого спирта, совсем уж экзотичной.
Катерина, повариха на каком-то из приисков, летела с дочкой своих друзей, везла ее к бабушке, а еще страшную весть: мама и папа девочки прятали под половицей алмаз уникальных размеров, и это почему-то быстро стало известно... Я искренне ужасалась расстрелу как наказанию за пусть и драгоценный, но ПРОСТО камень. А мое беспутное эгоистичное сердечко счастливо стучало одно: домой, домой!
...И, все-таки, скажите - подаете ли копеечку всякой бестолочи, что со всей дури нарушает первое правило дороги - при всяких обстоятельствах иметь заначку, каким бы легким и скорым ни казался путь?
ххх
Снимки из домашнего альбома. Два последних - из интернета: Ташкент после землетрясения и самаркандская мечеть Биби-Ханым в наши дни. История ее полна шекспировских страстей, любви и ревности. Я бы ее рассказала в подробностях, но детали позабылись, а туристический буклет о Биби лежит в коробке из-под сапог в родительском доме в Донецке. Там сейчас никто не живет – снаряд ударил так, что полы в квартире сели ниже порога.