Эпоха Людовика XIV входит в так называемый«Великий век», традиционно выделяемый во французской историографии в период правления трёх первых королей династии Бурбонов — Генриха IV Великого (1589-1610), Людовика XIII Справедливого (1610-1643) и Людовика XIV Короля-Солнце (1643-1715). Это время гегемонии Франции в Европе и всеобщая галломания национальных элит многих держав. Франция держит руку на пульсе политической и культурной жизни целой стороны света, а самым её центром является король и окружающий его двор. Какие нравы царят в нём? Чем живет придворная знать? Что скрывается под блестящей мишурой церемониала и выверенных поклонов? Лучше всех прочих об этом могут рассказать Луи де Рувруа, герцог Сен-Симон и моралист Жан де Лабрюйер, не просто бывшие частью этого круга, но вращавшиеся там так долго, что это стало их сутью.
Луи де Рувруа был дворцовым приспособленцем из семьи потомственных приспособленцев, поднимавшихся благодаря помощи вышестоящих. Сначала его отец удачно переметнулся на сторону Ришелье в 1630 году, заимев семье титул герцога. Затем сам Рувруа смог привлечь внимание к своей персоне во время войны Аугсбургской лиги. Не получив поддержки Людовика XIV он, однако, смог примкнуть в герцогу Филиппу Орлеанскому, который после смерти Короля-Солнце станет регентом Франции. Он оставил после себя мемуары, наполненные интригами, предвзятостью и личной неприязнью. Однако при всем при этом — это отличный источник сведений о дворе «Великого века».
Жан де Лабрюйер не был потомственным аристократом, своё место при дворе он получил как учитель малолетнего герцога Людовика III Бурбона. После того, как ученик вырос, Лабрюйер остался при дворе, не влезая, однако, во внутренние склоки и погоню за привилегиями. Он был наблюдателем, страдавшим от атмосферы двора и своей зависимости от семьи Конде, которую, однако, не мог покинуть. Он постарался воплотить свои впечатления и мысли в работе «Характеры или нравы нашего века» (1687), где саркастично и едко оценивал отдельные пороки придворного общества.
Первая строчка главы «О дворе» у Лабрюйера начинается со слова «Сказать человека, что он не знает двора, значит… признать за ним все добродетели, какие только существуют на свете». Однако не стоит забывать, что порочность двора формировалась не просто так. По мнению Сен-Симона виновником и основным действующим актором «торжества» был сам король Людовик XIV.
В мемуарах герцога Людовик рисуется, как ужасный эгоист, полный невежда без чувства такта, неспособный даже к беглому чтению. Врывающийся в личное пространство каждого из своих придворных король творит то, чего желает лично он. Так после смерти его младшего брата Филиппа Орлеанского, король, увидев плачущую вдову Елизавету Пфальцскую, приказывает организовать в той же комнате игру в карты, за которую засадил всех присутствующих. По мнению Сен-Симона это вопиющее нарушение покоя скорбящей супруги, соблюдающей траур, хотя сейчас это выглядит скорее как попытка отвлечь бедную женщины от смерти любимого. Не стоит забывать, что Людовик, даже при всех своих негативных чертах, был очень приятен в общении, обладал шармом и умел располагать к себе людей, что довольно сложно использовать лишь для увеселения себя самого.
В своём общении с придворными, министрами и дипломатами король старался выглядеть сдержанным и демонстрировал удивительную вежливость, в которой в зависимости от ранга, возраста и заслуг различалось множество оттенков. Он умел выступать перед публикой, а еще у него была великолепная память. По воспоминаниям Сен-Симона его поведение в обществе было осмотрительным, тактичным и в высшей степени умеренным, что однако трактовалось герцогом как ширма, прикрывающая личные пороки. В любом случае все характерные для короля достоинства на четвертом или пятом десятке его жизни если не исчезли совсем, то все же были значительно подавлены его убеждением в собственной политической непогрешимости. К негативным чертам его характера относилось также проявление явного эгоцентризма.
Людовик XIV был человеком поступка, а не абстрактных идей. Тем не менее, в решении государственных вопросов он всегда придерживался нескольких общих принципов. Это были его глубоко прочувствованная ответственность за свои действия перед Богом, его высокое мнение о своих обязанностях как короля и его решимость всегда учитывать интересы государства. Еще король был великолепным наездником и любил охоту и являлся образцовым кавалером. Он умел танцевать, ценил театр и придворные праздники, Зато у него отсутствовали достоинства солдата и военачальника, хотя в ситуациях, связанных с опасностью для его личности, он выказывал необходимую колроля храбрость.
Миф о Версале предполагает, что этот дворец был единственным образцом двора и придворной культуры эпохи Короля-Солнце. Сам Людовик также внесвнес существенный вклад в оформление этого мифа, тиражируя Версаль по всей стране и за её пределами. Не стоит однако забывать, что длительное правление Людовика означало частую перемену мест, а стабильной резиденции у двора не было довольно долго. Король успел пожить в Фонтенбло (1661, 1679), Лувр (1662- 1666) и Тюильри (1666-1671) в Париже, где он проводил зиму, в Сен-Жермен-о-Лэ (1666-1673, 1676, 1678-1681) и Версале (1674, 1675, 1677), который только с 1682 г. стал постоянной резиденцией двора и правительства.
Сравнительно частая до 1682 года смена местопребывания двора была сопряжена с большими расходами. Все, что было необходимо двору и делало его жизнь удобной, переносили из одного дворца в другой: мебель, белье, ковры, светильники, столовую посуду, кухонную утварь и т.п. До 1682 Людовик чаще всего находился в Новом дворце Сен-Жермен-о-Лэ, принадлежавшем Генриху IV.
Первые изменения начались вскоре после смерти кардинала Мазарини в 1661 году и больше касались парковых насаждений, чем самого дворца. Знаменитый создатель парков Андре ле Нотр с 1658 года был назначен «генеральным инспектором зданий и парков короля». Большие перестроечные работы и новые сооружения начали приобретать форму лишь со второй половины 60-х гг. и находились под непосредственным и постоянным контролем короля. Ответственным за строительные работы во дворце был архитектор Луи Лево. Даже в 1685 году, когда двор уже давно находился в Версале, на огромном дворцовом комплексе еще было занято около 36 000 рабочих и около 6 000 лошадей.
Королевский двор и находившиеся в его распоряжении дворцы, особенно Версаль, как основная резиденция, в значительной степени служили тому, чтобы демонстрировать величие, власть и репутацию короля и монархии всему миру. Версаль с парковым ансамблем и проложенными через него при Людовике XIV каналами во всех своих деталях был рассчитан на производимое им впечатление. Например, знаменитая «лестница послов» во дворце, которая вела к парадным покоям. Она была из разноцветного драгоценного мрамора, и ее фрески изображали представителей всех народов мира и вела к величественному бюсту короля.
В 1683-1690 гг. постепенно произошли изменения в специфическом значении и внешнем воздействии двора. Поверхностному наблюдателю-современнику превращения Версаля в постоянную резиденцию двора казалось продолжением и кульминационным пунктом тенденции прошедших десятилетии, однако Версаль постепенно превращался в обманчивый, внешний фасад, потому что двор начал все больше отгораживаться от внешнего мира, из Версаля во внешний мир поступало все меньше импульсов, он перестал задавать тон.
После 1690 меценатство короля практически уже не имело значения. Жизнь из Версаля уходила, чтобы переместиться в Париж и провинциальные города. Причинами изменений были финансовые трудности из-за войн и экономических проблем, старение короля и не в последнюю очередь растущее влияние мадам де Ментенон. Повседневная жизнь короля протекала в основном публично, среди большого придворного штата, насчитывавшего около 20 000 человек. К знатному придворному обществу примешивались посетители, любопытствующие и большое число просителей. В принципе каждый подданный мог воспользоваться правом передать королю прошение, да и сам Людовик и поощрял эту практику. Монарх видел в этом возможность познакомиться с непосредственными заботами и нуждами своих подданных. Король вызывал робость у тех, кто мог наблюдать его только издали и поэтому плохо его знал. Но если этот барьер был преодолен, то перед собеседниками представал вполне любезный монарх, обладавший в высшей мере не только тактом, но и юмором. И несмотря на все границы, устанавливавшиеся этикетом, Людовик XIV старался не терять дружеских отношений.
Говоря о внутренней организации двора и его особенностях, можно отметить особую иерархию придворных, имевших разное влияние на короля, перед которым они могли ходатайствовать по поводу разного рода дел в неофициальной обстановке спальни, закрытого походного шатра и пр. Так в мемуарах Сен-Симона от 1693 года, герцог получает губернаторства своего отца, благодаря поддержке герцога де Бовилье, который «при поднятии полога королевского ложа», при котором должны были присутствовать придворные, поднял вопрос о передаче губернаторства от отца к сыну, кстати, практику которого сам Людовик XIV не поощрял. Сен-Симон пишет: «Месье, стоявший у изголовья короля, заметив меня, громко произнес: «А вот и герцог де Сен-Симон». Я приблизился к ложу и с глубоким поклоном выразил благодарность». В этом, казалось бы, небольшом эпизоде в несколько строк, проявляется одна из черт двора Людовика XIV – кулуарность, то есть возможность решать многие достаточно важные вопросы государственного уровня в неофициальной обстановке и лично с королём. Похожая ситуация произошла, когда Сен-Симон, пытаясь избежать отправки своего полка в Фландрию, подал своё письмо с аргументами и личной просьбой королю во время утреннего выхода, то есть, когда король только направлялся к своему рабочем кабинету.
Еще одна черта королевского двора эпохи Людовика XIV – четкая регламентация прав и обязанностей придворных. Говоря о своей женитьбе, Сен-Симон вспоминает эпизод, когда король, приглашая к столу новую герцогиню Сен-Симон, произносит такую фразу «Сударыня, прошу вас сесть». И это не формальная вежливость, это одна из привилегий французского аристократического круга, называемая «правом табурета», то есть, правом сидеть на табурете в присутствии короля. У разных категорий дворян и дворцовых рангов были разные права на сидение – например, кардиналы оставались стоять перед королем, перед королевой и королевскими детьми садились на табурет, а перед принцами и принцессами крови уже могли предъявлять право на кресло. Иностранные герцоги и испанские гранды перед королевской четой и королевскими детьми стояли, перед королевскими внуками сидели на табурете, перед принцами и принцессами крови — в кресле. Даже самый первый уровень допуска к дворцовым привилегиям – табурет - простой предмет мебели без подлокотников и спинки, играл большую роль при французском дворе, так как зачастую позволял носителю этого права больше, чем тем, кто был выше по званию или положению, но не допущен до него.
Среди других церемониальных действий и атрибутов при дворе Людовика XIV были в ходу, например, длина шлейфа платья. У королевы он составлял 11 аршин, у королевен – 9, у внучек короля – 7, у принцесс крови – 5, и у герцогинь – 3. При этом 1 французский аршин составляет 1,19 м.
Еще одну формальность была связана с особенностями использования посуды, так например, привилегию герцогинь составляло то, что под их бокал, из которого они пили прохладительные напитки, клали стеклянную подставку. Эпизод, демонстрирующий до чего могли дойти споры о привилегиях, рассказывает об одном из выездов двора, во время которого к принцессе крови Валуа фрейлиной в качестве спутницы приставили мадам Виллар, носившую герцогский титул по мужу. Соответственно, в рамках дворцовых привилегий, им обеим полагалась подставочка под бокал. Однако, во время первого обеда между ними вспыхнула ссора. Мадемуазель Валуа требовала, чтобы другой не давали подставочки, поскольку если и дадут им обеим, то что будет отличать ее собственный более высокий титул? Однако мадам Виллар заявила, что ей, как герцогине, полагается подставка. На этом вопросе они рассорились и восстановить справедливость было невозможно, потому что праву стеклянной подставки еще не хватало надлежащих прецедентов. Поэтому они по-своему разрешили вопрос: на протяжении всего пути ни одна из них за обедом и ужином не пила ни капли. Они предпочли томиться жаждой, чем поступиться своими привилегиями.
Король решал при дворе всё, и даже больше. Говоря о скорби юного герцога Шартрского по своему умершему отцу, брату короля Филиппу I Орлеанскому, Сен-Симон пишет: «Посещение двора, соблюдение благоприличий и установленных правил и, что для него было всего тягостней, совершенно иное отношение к своей супруге — вот что отныне определяло, чего ему ждать от короля». Важность исполнения правил и формирование правильного и благочинного образа придворного помогало в достижении своих целей – кто-то домогался покровительства, кто-то нового назначения или титула. Что интересно, король пожаловал своему племяннику все привилегии принца крови, пехотные и кавалерийские полки, титул герцога Орлеанского и прочие бенифиции, которым первый был обязан лишь своему браку и угрызениям совести самого Людовика из-за ссоры с братом. Событие это вызвало шок в придворного кругу и Людовику, чтобы сгладить недовольство истинных принцев крови пришлось несколько расширить их привилегии и раздать каждому по подарку. Так, эпизод с передачей земель и титулов покойного Филиппа I его сыну, шедшее вразрез с традициями двора, было совершено только лишь по мановению руки короля Людовика. Несомненно, король обладал абсолютным правами на принятие решений и имел единоличное право преступать те особенности церемониала и традиций, которые считал нужным. Однако даже ему приходилось учитывать волнения среди двора и подкупать особенно важных людей дарами.
Двор Людовика XIV был пропитан также и духом некоторой опасности. Опасности не угодить королю. Тот же Сен-Симон вспоминает о случае с графом де Тессе в Компьенском лагере, который по нарочно неверному совету господина де Лозена явился к королю в вычурной шляпе серого цвета, который король крайне недолюбливал. Король высказал свое недовольство графу прямо около своего ложа и, хотя господин де Тессе отделался только сильным стыдом и шутливым осуждением со стороны придворного круга, крайне показателен тот факт, что от настроения и вкусов короля зависело его поведение в отношении придворных. Последние были ему угождать во всём, включая общую композицию их нарядов, фраз и жестов.
Такая обстановка при дворе могла сыграть злю шутку с тем, кто недостаточно знаком с нравами и модой двора, так как при менее благоприятных обстоятельств, граф ли, или герцог, могли бы попасть в опалу из-за неправильных туфель или цвета шляпы, что, конечно же использовалось некоторым придворными для дискредитации своих соперников перед королём.
«Придворная жизнь», как пишет Лабрюйер, «это серьезная, холодная и напряженная игра; выигрывает самый ловкий и удачливый». И придворным часто приходилось прибегать к любым методам для достижения своей цели. При дворе, каждому, кто был допущен в королевский круг общения, было важно сохранить своё положение, мягко сводя гнев короля на нет. Положение придворного, всегда висело над пропастью, так как малейшее недовольство короля могло вызвать отстранение его от двора, исключение из круга лиц, пользующихся доверием правителя и королевской семьи. Лабрюйер пишет, что «…высокую и трудную должность куда легче занять, чем сохранить», а у Сен-Симона есть подходящий под эти слова пример. Фрейлина одной из принцесс — госпожа Навайль и её муж, потеряли своё положение при дворе и в армии соответственно, после того, как король, «из-за нее…наткнулся на стену вместо дверцы, через которую намеревался тайком проникнуть в спальню камеристок королевы». С этой стороны, мнение герцога о короле, как о личности эгоистичной, кстати, вполне оправдывается.
Лабрюйер писал о дворе эпохи Короля-Солнца так: «Человеку, наделенному здравым умом, двор прививает вкус к одиночеству и замкнутой жизни». Его «Характеры» — ничто иное, как сборник интересных заметок из жизни двора, казусов и частных ситуаций, которые на первый взгляд отражают все упадничество и декаданс Франции на излете своего величия.
Однако взгляд на внутреннее устройство Версаля, на личность самого короля, на организацию деятельности придворных рангов даёт понять, что кулуарность и подковёрные интриги не оставались без внимания короля. Это была большая игра, в которую играли все — но на вершине стоял король, который умело пользовался ситуацией для достижения нужного результата и избавления от нерадивых управленцев. Двор не был, и не должен был становить достоянием глаз широких масс, так как внутри происходили не только балы, увеселения и дорогостоящие пиры, там обсуждались возможности проведения реформ и объявления войн, вопросы обустройства армии и флота, организации торговли и финансов, и многое другое. В условиях атмосферы перманентного показательного праздника, многие вопросы принимали формы сиюминутных дел и сплетен, обсуждение и решение которых, в формате личного общения, становилось удобнее для всех участников процесса.
При дворе было важно сохранить своё лицо, не посрамив, однако чести другого придворного нарушением установок церемониала. Важно было знать своё место и не вызывать гнева облечённых властью, способных оклеветать или же подставить неудачным советом.
Двор в эпоху последнего короля «Великого века» был манящим для тех, кто там не был, и отталкивающим для тех, кто с ним познакомился. Во многом он был грязным местом, но он играл важную функцию в кулуарном управлении государством. Однако уход власти в теневое поле редко приводит к положительным результатам — общественность теряет логическую цепочку происходящего и понимание производимых изменений, решение о которых принимается в закрытом кружке. Поменять одно решение на другое под влиянием симпатии или антипатии к придворному, повернуть внешнеполитический курс страны во время игры в карты — все это пагубно сказывается на доверии населения к власти. Даже абсолютной.
Список использованной литературы:
- Мемуары: Полные и доподлинные воспоминания герцога де Сен-Симона о веке Людовика XIV и Регентстве. М., 1991.
- Лабрюйер Ж. Характеры или нравы нынешнего века. М., 2008.
- Савин А.Н. Век Людовика XIV. М., 1913.
- Прокофьева Е.В. Людовик XIV: личная жизнь «Короля-Солнце» М., 2005.
Мой авторский проект: https://vk.com/com_pour_his