А теперь обменяйтесь кольцами... Глава 41
Глава 42
***
– Дочка в гости зовёт, а я никак не решусь. Страшно, всю жизнь на одном месте просидела – и вдруг через океан. А там ещё и речь чужая. Понимаю, что глупо, но боюсь, – Дарья Васильевна взялась за ручку машины. – Может, поднимешься? Чаю попьём? Катя будет рада.
– Нет, я домой.
Он узнал всё, что хотел, – с Катей полный порядок, и летом она совмещает занятия по учебникам за следующий курс и прогулки. Какого рода эти прогулки, Дарья Васильевна не сказала, но это было ясно и без неё. Проследив, как тётя Даша входит в подъезд, уезжать сразу Артём всё-таки не стал. Спешить-то не к кому. Он один, и именно сейчас это одиночество ощущалось очень остро и почти болезненно. А девушка, которая его любила, пока не разочаровалась, – вот в этом доме. Конечно, если вернулась со свидания со своим тем… что в белом. Как у них там? Достаточно ли тот заботлив, хорошо ли с ним Кате? Думать об этом не следовало, облегчения подобные мысли точно не принесут, но Артём думал. Вспоминал вечер, когда уткнулся в Катину подушку, как во что-то родное, вдохнул знакомый запах, и стало дурно от несправедливости – почему она не с ним именно в тот момент, когда он понял, как ему это нужно. И это была даже не ревность. Это было очень неожиданное осознание – он опоздал. Думал, тянул, не позволял себе почувствовать всё полностью, во всём объёме. Спокойно дышал воздухом, не спрогнозировав, что он может закончиться. Кто же предвидит подобное? А потом Катя вернулась и последовали обвинения, шёпот в ночи. Расставленные точки… Он – не такой, как она думала. Им не по пути. Ничего не поделать, кроме как пожелать Кате счастья. С тем, с кем оно возможно. А он посидит тут, около её дома. Немножко…
Сидел, глядел перед собой. И догляделся до забористой галлюцинации… Которую никак нельзя было оправдать единственным бокалом вина, выпитым на показе.
Из подъезда выскочила лори в синих резиновых тапочках на босу ногу и в пижамке. Два хвостика на голове завязаны были криво. Глаза же в свете лампочки, горящей над подъездом, сверкали безумным энтузиазмом.
Поморгал, прогоняя видение. Видение никуда не делось.
– Катя?
Открыв дверцу машины, Катя шлёпнулась на сиденье и заявила:
– Послушай меня. Я была неправа. Мне очень стыдно. И я понимаю, что ты никогда меня не простишь и не захочешь больше видеть, но…
И продолжила скороговоркой всё то же самое, только другими словами. Ошиблась, раскаивается, чувствует вину и не смеет надеяться на прощение. Хвостики болтались, глаза горели, медведи на груди вздымались от сбивающегося дыхания.
– Я… тебя так люблю, – подвела Катя итог. – И буду любить, не мешая тебе. Не обращай на это никакого внимания.
Распахнула дверцу и рванула наружу, утеряв синий шлёпанец.
– Золушка, – вздохнул Артём. – Стоять!
Поджав одну ногу, Катя остановилась, задрала нос и гордо уставилась куда-то в небо. Мол, я вас люблю, к чему лукавить. А вы срочно откажитесь от моей любви. Чтобы наша история потянула на красивую драму. Нашла идиота.
Но всё-таки, обойдя машину, уточнил:
– А как же невинно избиенный в белом?
– Он был моей ошибкой, – сообщила лори облакам. – Кто не ошибается.
– Рома Брусникин в контрольных. Потому что никогда не делает их сам.
Переведя взгляд с небосклона на него, Катя вздохнула.
– Ты мне всё-таки скажи, прощаешь или нет?
Стало смешно. Злиться на несчастное создание в одном тапке и в медведях… К тому же сама признала, что была неправа. К тому же… он так соскучился… Даже не ожидал, что может – так. До состояния, когда сердце сбивается с привычного ритма.
– Поедем ко мне?
Она могла бы спросить – зачем. Или сказать – завтра. Или потребовать всё-таки произнести слово «простил», но Катя сказала:
– Я не одета! Для гостей!
– Ааа… это костюм для прогулок при луне.
Чтобы не препираться дальше, ухватил её в охапку, затолкал в машину, подал тапочек.
– Я к этим медведям привык как к родным. Почту за честь наблюдать у себя в квартире. И хватит удирать от меня, роняя обувь.
– Страшно, – призналась Катя, – вдруг бы ты сказал что-то, чего я не хочу услышать.
– Посмотрим, как ты отнесёшься к тому, что я собираюсь тебе сказать…
Он собирался наконец сообщить ей о своих чувствах. Глупо было скрывать очевидное.
– Ой, ну ты даёшь… – Оказавшись в его квартире, Катя обвела глазами созданный за последнее время бардак. Эта степень хаоса была слишком даже для него, но на уборку не было времени и желания.
– На диване жить можно, – сказал он. – А всё остальное аккуратно обойдём.
Посмотрел на Катю – возражений насчёт дивана не поступило. Ощущая себя так, будто только что отбросил первую ступень ракетоносителя, решил – пора добраться до второй.
– Ты спрашивала – простил ли я тебя. Простил. И по-другому бы не получилось. Потому что я тебя люблю.
Вторая ступень отвалилась, ракета набирала скорость. Раньше ему не приходилось делать подобных признаний, и он не очень представлял, что должно быть дальше. Разговор? Или сразу отправиться на единственную в комнате горизонтальную поверхность, где бардак не очень бросается в глаза?
– Правда?
– А зачем бы я врал? Разведясь с тобой два раза… Хотел бы соврать – врал бы в браке.
Катя молчала, пытаясь, очевидно, нащупать в его словах логику. Потом отправилась к чайнику.
– Может, выпьем кофе? Как-то всё так неожиданно. Или чаю?
– Мне всё равно, – сказал он. – Ты можешь налить что угодно и переварить неожиданные новости. А я сгоняю в душ, по этой жаре чувствуешь себя, будто не показ открывал, а носил мешки с цементом.
– Тогда чай, – кивнула Катя. – Ты, наверное, не помнишь, но я не умею варить кофе.
– Зато помню, как ты отлично варишь цыплят, бьёшь морды и выбрасываешь фантики. Тебя нереально было не полюбить.
Включив воду, подумал, что теперь Катя уже не должна от него уезжать. После взаимного признания это было бы странно. Вернувшись, застал её за разворачиванием шоколадной конфеты.
– Раз ты меня всё равно уже любишь, какой смысл думать о весе и не есть на ночь, – сказала она.
– Да сколько там калорий в одной конфете. Сбросить – элементарно.
– Всё-таки мне неловко, что я притащилась в пижаме. Понимаешь, увидела тебя в окно и подумала – пока переоденусь, ты уже уедешь. А в другой раз я могла и не решиться поговорить… И вообще…
– Неловко? Может… снимем?
Третья ступень сгорела в плотных слоях атмосферы, ракета вышла на знакомую орбиту. О чём говорить, когда всё уже сказано?
Катины губы пахли шоколадом, и в уголках даже остались шоколадные крошки. Впервые они могли целоваться сколько угодно, и никто им не мешал.
– Выключи свет, – попросила Катя.
Щёлкнув выключателем, он избавил её от медведей, раз уж они настолько неуместны в гостях… И, укладывая Катю на диван, пытался вспомнить – а как это было в первый раз. Может, хотя бы ощущения всколыхнут память…
А вскоре ошеломлённо приподнялся на руках, не в силах поверить тому, что произошло.
– Этого не может быть!
– Чего? – всхлипнула Катя. – Всё нормально, я в курсе, что в первый раз вот так… а потом будет хорошо.
– Какой первый раз? Мы в первый раз поженились из-за первого раза!
– Мы поженились, потому что нас заставили… папы.
Ему были нужны сигареты Брусникина. Или стакан виски. Или выстрел в голову. Что-то, что изменило бы окружающую реальность.
– Прекрасно, – сказал он. – Лично я в декабре женился из-за совращения малолетней. Я, конечно, ничего не помнил, но поверил…
– Извини, – пробормотала Катя. – Мне надо было предупредить?
– Надо было. Причём в декабре. Всех участников истории.
– Ах вот как, – Катя сгребла одеяло, замоталась в него, – ничего себе… Хорошего ты обо мне мнения. Думал, я могу с увиденным впервые пьянющим… телом? Вот спасибо! Может, это ты способен со всеми подряд, в любое время суток, а я… Дай пижаму! Ты бы на себя со стороны поглядел тогда… Хочешь, расскажу, как это смотрелось?
– Давай. А потом я – как ты смотрелась после текилы.
Катя обиженно замолчала, а ему вдруг стало смешно. До нервной трясучки. Выходит – никого у неё не было. Ни Димы, на которого он мог бы подумать, ни ангела, ни даже его самого пьяного на даче Брусникина. Никого…
– Я вообще понятия не имею, что тебе наговорил папа, – ворчала Катя. – Я только ляпнула, что люблю тебя, чтобы он сразу не убил. А потом он пришёл и говорит – собирайся, Катя, и отправляйся замуж. Я ещё думала – зачем это тебе-то надо?
– Но пошла.
– Да я в тебя влюбилась. Какая дура откажется выйти замуж за любимого? Подумаешь, втрескалась с первого взгляда в нечто нетрезвое.
– Прости, у меня сейчас будет истерика. От смеха.
– Я могу пойти домой.
– Ну да, с медведями. Выстроившись клином. Нет уж, мне кажется, теперь у меня появился железный повод на тебе жениться.
– Что?
– Ты любишь меня, я люблю тебя… А твой папа точно заставил бы тебя выйти замуж за человека, который…
– Не договаривай, я поняла.
– Так что? Как ты ответишь на моё предложение?
– Я хоть раз отказалась за тебя выйти?
Возразить на это было сложно, и Артём подтащил к себе Катю, выпутывая её из одеяла.
– По жаре тело должно отдавать градусы, а не накапливать их в текстиле. Цитирую классика.
Катя поглядела на него и тоже расхохоталась…
Утром Артём поехал за Катиной одеждой и документами. Дарья Васильевна только что проснулась и варила кофе.
– Не потеряли Катю?
– Видела в окно, как ты заталкивал её в машину.
– Решили пожениться.
– Давно пора.
– Нормально пожениться, – уточнил он. – По любви. Хочу пригласить вас на регистрацию. Не знаю ещё когда, надеюсь, испытательный срок в ЗАГСе не очень велик.
– Неужели ты будешь ждать?
– Жениться за один день у нас плохо получалось, попробуем нарушить схему… К тому же надо ещё платье, кольца… Неделя на это точно уйдёт.
– Платье я могу взять на себя, – предложила Дарья Васильевна. – Ты только скажи, каким его себе представляешь.
– Только не таким, какие называются свадебными. В них то ли невесте убиться, то ли жениху потом запутаться, когда снимать придётся… Что-то… более человеческое.
– Хорошо, мы обговорим с Катей.
– Да, неделя… была бы в самый раз. Ладно, я домой, потом мы пойдём подавать заявление, потом у меня встреча, потом…
– Может, кофе? На все подвиги нужна масса энергии. Гляди, у меня есть бутерброды и шоколадка с орехами…
Несомненно, он всё сделал правильно и вовремя. И только с Катей его семья будет нормальной, такой, как он хотел. Они поживут вдвоём, чуть позже у них появится рыбка, или попугайчик, или цветок на окне, а ещё позже – наверняка и маленький лори. Которому он точно не будет запрещать прыгать по гаражам и играть в футбол…
***
– Селезнёва, ты издеваешься? – Дима закашлялся, и Катя подумала... Продолжение следует...
Подписывайтесь на канал. Ставьте лайки. Спасибо!